Эрл Гарднер - Дело небрежной нимфы

– Вырезка лежала в небольшой коробочке, вроде футляра для румян, – объяснил шериф.

Судья Кэри задумался, нахмурив брови.

– Не думаю, что была какая-то попытка повести суд по ложному пути, однако шериф должен понимать, что заставить свидетелей расписаться на пустом конверте было просто недопустимо. Суд не может в настоящее время приобщить этот кошелек к вещественным доказательствам, но будет иметь его в виду в дальнейшем ходе судебного разбирательства. Приближается время перерыва, господин окружной прокурор, и…

– У меня еще несколько вопросов к этому свидетелю.

– Очень хорошо, – разрешил судья.

Манера Глостера заметно потеряла свою торжествующую уверенность. Теперь он был вынужден обороняться, и это не могло его не злить.

– Что еще вы делали, шериф, когда в тот вечер оказались на борту яхты обвиняемой?

– Я осмотрел ее и все вокруг.

– И что вы нашли на яхте?

– Нашел юбку, насквозь промокшую от соленой воды спереди, на том месте, где приходятся колени, если бы особа, на которой юбка была надета, встала на них. На правой стороне юбки я обнаружил пятно красноватого цвета.

– И что вы сделали?

– Я передал юбку в лабораторию для того, чтобы установить, не кровь ли это.

– А теперь, ваша честь, – с улыбкой сказал Глостер, – я совершенно готов уйти на перерыв.

– Отлично, – одобрил судья Кэри. – Суд удаляется на перерыв до десяти часов утра завтрашнего дня.

Дороти Феннер беспокойно озиралась, ища глазами надзирательницу.

– Увидимся утром, – сказала она адвокату.

– Минуту, – поднял руку Мейсон, – не уходите, мне нужно задать вам один вопрос. Дороти, смотрите на меня. Дороти, повернитесь и смотрите сюда, на меня!

Она в нерешительности повернулась, у нее задрожали губы.

– Нет, нет, – сказал Мейсон, – глупышка вы этакая. Люди на вас смотрят. Скажите, вы туда ходили? Ходили?

Она опустила глаза.

– Давайте сделаем вид, будто мы разговариваем о каких-нибудь пустяках, – предложил Мейсон. – Вот… притворитесь, будто вы это читаете. – И он вынул из портфеля какое-то письмо, положил его перед Дороти. – А теперь говорите, вы ходили туда?

– Я… я…

– Если вы сейчас вздумаете зареветь, когда на вас глазеют зрители и за вами наблюдают газетные репортеры, вы подпишете себе билет в один конец – газовую камеру. Теперь говорите мне правду. Ходили вы туда?

– Да, – почти шепотом произнесла она.

– Продолжайте!

– Он собирался договориться со мной. И так убедительно говорил… Я поехала туда, как он мне сказал. И нашла калитку открытой, точно как он мне сказал. Я вошла, прошла к боковому входу, вошла в кабинет и нашла его лежащим в огромной луже крови. Я подбежала и заговорила с ним. Он не отвечал. Я встала на колени, потрогала его и поняла, что он мертв. И в этот момент кто-то за моей спиной пронзительно закричал.

У меня хватило присутствия духа не обернуться, чтобы тот человек не увидел моего лица. Я просто бросилась вон из дома через стеклянные двери и побежала к причалу.

Тогда я поняла, что на острове я очутилась в ловушке. Я слышала, как та женщина бежала за мной, крича и зовя на помощь.

У меня оставались в запасе секунды, но я быстро сообразила, что на причале есть сигнал тревоги, который можно отключить минуты на три, если нужно воспользоваться одной из лодок. Я отключила его, выбежала на пирс и нашла небольшую лодку, привязанную там.

Я прыгнула в нее и отвязала канат. Когда я прыгала, то, должно быть, уронила в воду кошелек, но в тот момент была слишком взволнована, чтобы заметить это.

Я знала, что у меня на юбке, на колене, большое пятно крови и что кровь прошла насквозь, до чулка. Я отгребла на середину залива, потом, прежде чем подняться на свою яхту, сняла юбку и, как могла, отстирала кровавое пятно. Потом поднялась на яхту, быстро переоделась в рабочие брюки, прыгнула в лодку, погребла к берегу, а когда доплыла, сложила весла и оттолкнула лодку ногой. Потом дошла до автобусной станции и села в автобус. Только когда я уже ехала в город, то заметила, что потеряла кошелек. Однако я всегда ношу при себе запасной ключ от номера и долларовую бумажку в верхней части чулка, поэтому мне удалось благополучно добраться до дома.

– Вас видел кто-нибудь, когда вы входили в гостиницу?

– Я была напугана, – сказала Дороти. – Поэтому обошла кругом, через черный ход, где камера хранения, и вошла этим путем. Ни одна душа не сможет доказать, что меня не было у себя в номере.

– Мало того, что вы лгунья, – сердито сказал Мейсон, – вы еще и дурочка. Почему вы мне лгали?

– Мистер Мейсон, скажу вам честно, я страшно мучилась от этого, – призналась она. – Я не стала бы вас подводить ни за что на свете. Ведь я была совершенно уверена, что мне это сойдет с рук и никто никогда ничего не узнает. А потом, мне-то будет лучше, если вы… в общем, это могло бы подорвать ваш авторитет, если бы вы…

– Я вас несколько раз спрашивал, – перебил ее Мейсон, – выходили ли вы из вашего номера, и вы каждый раз уверяли меня, что…

– Знаю, знаю!.. Честное слово, мистер Мейсон, если бы я знала, что уронила кошелек там, где его нашли, я бы… Я очень сожалею.

– Вы сожалеете, – возмущенно сказал Мейсон, – да как вы могли, вы… – Адвокат глубоко вздохнул и сказал уже более спокойно: – На нас смотрят. Кивните головой, будто вас вполне удовлетворило содержание этого письма.

Она кивнула.

Мейсон с улыбкой положил письмо обратно в портфель, ободряюще потрепал Дороти по плечу и еле слышно проговорил:

– Ну вот, теперь вы влипли в это дело и меня за собой втянули.

– Повторяю, он был мертв, когда я пришла туда, – горячо сказала она. – Я…

– Вы уже наговорили мне тут всякого, в том числе достаточно врали, – с улыбкой посмотрел на клиентку Мейсон. – Возвращайтесь в свой номер и помалкивайте. Я попытаюсь спасти что-нибудь из обломков крушения, потому что и сам в таком положении, что мне приходится это делать. Вы меня здорово впутали! Неудивительно, что Клод Глостер торжествует! У него, вероятно, есть даже свидетель, который видел вас в автобусе, когда вы возвращались в город.

Мейсон встал, все еще слегка улыбаясь, взял портфель и сделал прощальный жест Дрейку и Делле Стрит.

– Продолжайте улыбаться, – сказал он, направляясь к выходу из зала суда.

Газетные репортеры окружили его тесным кольцом, добиваясь ответов на свои вопросы. Кое-кто из зрителей то и дело протискивался к нему, чтобы спросить о чем-нибудь. Мейсон всех с улыбкой отстранял и шел к выходу.

В машине, где они наконец остались одни, Пол Дрейк сказал:

– Ну, Перри, ты чертовски ловко запутал шерифа с этими подписями, но вся история с кошельком выглядит скверно. Неужели она действительно обманула тебя и ездила туда, как ты полагаешь?