Джон Карр - Паника в ложе В

— Заперта на засов! — сообщил он. — Придется…

— Надеюсь, вы не собираетесь взламывать дверь?

— Зачем? Оставайтесь здесь!

— Что вы намерены делать?

— Барьер бельэтажа делает широкий выступ вдоль первого ряда, а потом тянется на уровне барьера ложи. Я взберусь на барьер бельэтажа, перепрыгну на барьер ложи, который тоже делает выступ, и окажусь внутри.

— Ради бога, будьте осторожны. Между барьером бельэтажа и выступом ложи не менее шести футов. И за что вы будете держаться?

— За позолоченные розетки и завитушки. А вы оставайтесь на месте.

Он вышел из коридора, закрыв дверь. Во время кажущегося бесконечным интервала Нокс слышал, как князь Эскал изгонял Ромео из Вероны. Потом внутри ложи раздался гулкий стук.

— Она здесь, — послышался голос. — Сейчас отопру дверь.

Да, она была там. Марджери Вейн лежала на ковре лицом вниз и головой к двери, широко раскинув руки. Железная стрела угодила ей под левую лопатку и торчала под небольшим углом над переливающимся серебром платьем. Стул Марджери был опрокинут, как и стакан с графином. Но хотя много воды из графина пролилось на ковер, лишь маленькая струйка крови промочила край ее платья и стекала вниз по обнаженной спине.

Часы на методистской церкви [90] Методизм — религиозное течение, основанное английским богословом Джоном Уэсли (1707–1788) и отделившееся от англиканской церкви в XVIII в. Ричбелла пробили час ночи.

Их звук едва донесся до «зеленой комнаты» театра «Маска», откуда дверь в середине коридора вела за кулисы. Освещенная настольной лампой комната казалась уставленной мебелью, предназначенной на выброс, — стульями, столами, диванами — вдоль стен под афишами в рамках и театральными фотографиями минимум сорокалетней давности.

На этих предметах мебели лежали свернутые пояса с рапирами и кинжалами, оставленные членами труппы во время допроса. Здесь также находилось не менее дюжины арбалетов.

Однако единственный арбалет, который вызывал интерес у присутствующих, лежал на центральном столе под лампой. Его рукоятка была инкрустирована слоновой костью, а тетива порвана.

В комнате присутствовали трое. Лейтенант Карло Спинелли нервно поглаживал подбородок, не сводя глаз с арбалета. Филип Нокс мерил шагами комнату. Доктор Гидеон Фелл молча сидел, рассеянно катая по столу игральные кости.

— Ладно! — заговорил наконец лейтенант Спинелли. — Давайте рассмотрим, что мы имеем на данный момент.

— Я хотел спросить… — начал Нокс.

— Всему свое время. Имейте терпение.

— Я только подумал…

— Итак, — снова прервал его Спинелли, — мы обнаружили леди Северн мертвой ровно в четверть двенадцатого. Мы прекратили репетицию, когда она подходила к концу первой сцены третьего акта. Я посмотрел вниз из ложи и увидел окружного прокурора и доктора Фелла, которые прибыли со своего мероприятия в отеле, когда преступление уже произошло. На вас, доктор Фелл, были те же самые шляпа с загнутыми полями и плащ, которые вы носили в Англии двадцать лет назад.

— Они и впрямь те же самые, — отозвался доктор Фелл. — Моей жене это не нравится, и она возвращается к этой теме с упорством, достойным лучшего применения.

— Прошло уже почти два часа, — проговорил Нокс, — и шок уже миновал. Но когда я увидел эту женщину с железной стрелой в спине…

— Вы сохраняли полное спокойствие.

— Ну, я, как и многие другие, тушил в Лондоне пожары во время бомбардировок. Тогда мы видели зрелища и похуже. Крови было немного…

— Вы же слышали, что сказал врач, — очевидно, прямое попадание в сердце. Правда, насильственная смерть подобного рода не бывает мгновенной, несмотря на то что вы часто видите по телевизору. Возможно, она прожила сорок — пятьдесят секунд. Я приподнял ее голову, чтобы посмотреть на лицо, — вы также его видели. На нем застыла гримаса боли и удивленное выражение, словно она не поняла, что произошло. Шок, о котором вы упомянули, мистер Нокс…

— Он был вызван несколько иной причиной. Конечно, с Марджери Вейн бывало нелегко…

— Как и со всеми женщинами — вы это хотите сказать?

— Не совсем. Я имел в виду, что она мне нравилась, несмотря ни на что. Ее гибель казалась такой чертовски напрасной…

— Вы заметили, что все внезапно открыли, будто она им нравилась? — не без цинизма осведомился лейтенант. — Сначала они высмеивали ее причуды, а когда старушку прикончили практически у них на глазах, то сразу начали думать о ней как о святой великомученице. Теперь прошу вас обоих не прерывать меня, покуда мне не понадобится ваше мнение. Я пытаюсь суммировать имеющиеся данные, а это весьма нелегко. — Он поднял арбалет со сломанной тетивой. — Судья Каннингем говорил, что если по какой-то невероятной случайности арбалет выстрелит, то тетива порвется. Так оно и вышло. Он также сказал, что стрела в таком случае полетит куда угодно или не полетит вовсе. Тут он оказался не прав — стрела угодила прямо в цель. Из этого арбалета, безусловно, стреляли. Помимо того что мы слышали звук выстрела, это доказывает отсутствие отпечатков пальцев — арбалет тщательно вытерли. Все дело в том, откуда был сделан выстрел. Что скажете, доктор Фелл?

Ответа не последовало, если не считать таковым глухое бормотание. Доктор Фелл бросил кости, которые показали дубль шесть, и тут же подобрал их снова.

— Где мы нашли арбалет? — продолжал лейтенант. — Мы почти сразу же обнаружили его лежащим на ковре под ложей «А» с противоположной стороны зала, почти в таком же положении…

Опустив арбалет на стол, лейтенант Спинелли вынул из кармана золотое ожерелье с бриллиантами и изумрудами, бриллиантовый браслет и продолговатую газетную вырезку, которая теперь была разглажена и легко поддавалась чтению. Положив на стол эти предметы, он снова взял арбалет.

— …почти в таком же положении, — продолжал лейтенант, — как ожерелье, браслет и клочок газеты, найденные под ложей «В». Вам все ясно?

— Абсолютно, — кивнул доктор Фелл.

— О'кей. Стрела вошла в тело под слегка косым углом. Так как женщина стояла спиной к стрелявшему — а только в этом случае она могла заполучить стрелу в спину, если на линии выстрела не возникло никаких препятствий, — то убийца мог подстрелить ее с противоположной стороны зала: либо из прохода под ложей «А», либо из самой ложи. Но что говорят свидетели?

— Ну? — осведомился доктор Фелл, надувая щеки. — Что же они говорят?

— Ровным счетом ничего существенного.

— Тем не менее не могли бы вы повторить их показания?

— В зале, — начал лейтенант Спинелли, — находились семь свидетелей. Миссис Нокс и мисс Харкнесс сидели рядом в первом ряду бельэтажа. Мистер и миссис Джадсон Лафарж стояли у вращающейся двери в конце правого центрального прохода в партере. Судья Каннингем прошел в зал вместе со мной. Не знаю, насколько он глуховат, но он устал смотреть пьесу в первом ряду и стоял в левом центральном проходе, наблюдая за фехтованием. Остаемся мистер Нокс и я.