Дэвид Осборн - Убийство на острове Марты

— Напротив, — твердо сказал я. — Я в нем не сомневаюсь.

— Вижу. — Эсси недоверчиво фыркнула, и это охладило мой пыл. До сих пор она брала надо мною верх и успела завести меня на ложный путь. Я опасалась, что она снова переубедит меня — ее взгляд на вещи всегда был более здравым, чем мой. Я решилась — будь что будет — изложить ей свою теорию о самозваной Грейс.

— Давай вернемся к джинсам и парикам, — предложила я. — Представь себе, что Грейс не носила париков в результате облысения, а джинсы и туфли не принадлежали приходящей служанке. Предположим, что они принадлежали убийце.

Я сделала паузу. С минуту Эсси молчала, уставившись на меня с озадаченным выражением, потом сказала:

— Если я тебя правильно поняла, ты теперь считаешь, что человек, убивший Розу и Артура и напавший на тебя (допустим, что это было одно и то же лицо — заметь, это только допущение), — человек тот, кто бы он ни был, носит личину Грейс?

— Да. И более того.

— Что же?

— Я полагаю, что у Грейс не было чудесной ремиссии.

— Ты хочешь сказать, что она умерла? — Брови Эсси поползли вверх.

— Да.

— Шесть лет назад?

— Да.

— И все это время кто-то, по-твоему, выдает себя за нее?

— Да, — подтвердила я.

Эсси тихонько присвистнула.

— Вот это мысль!

— Я не верю в то, что у старой женщины, такой слабой и немощной, как Грейс, может быть столь длительная ремиссия. А моя новая теория объясняет все.

— Ну, положим, не все, — уточнила Эсси после короткой паузы. — Она не объясняет, к примеру, как можно было скрыть смерть Грейс от людей.

Я хотела ей возразить, но Эсси предостерегающе подняла свою загорелую мозолистую руку.

— И она не объясняет, зачем кому бы то ни было становиться двойником Грейс и, следуя твоей логике, воспользоваться своим положением для убийства Розы Перкинс и Артура Хестона. Как ты объяснишь все это?

— Не знаю, — призналась я. На том этапе я и в самом деле не знала этого.

Мы помолчали. Эсси напряженно размышляла. Я видела, что поколебала ее уверенность, но не была уверена, что она склонна согласиться со мной. Спустя минуту она произнесла:

— Если ты всерьез считаешь, что кто-то выдает себя за Грейс, то кто, по-твоему, это может быть?

Я покачала головой. Моя собственная уверенность подверглась испытанию.

— Этого я также не знаю, — сказала я. — Не имею ни малейшего представления. У меня только одни догадки.

— Ты говоришь, что мошеннице должны годиться джинсы и туфли. Этот след ведет к Саманте, так? Или, может быть, к Эстелле?

— Может быть.

— Больше некому, если следовать твоей логике. Если только преступления не были совершены каким-либо маньяком, а были Преднамеренными, как считает полиция, из этого следует, что убийца был так или иначе связан с Грейс. Или с Розой, если ты настаиваешь на своей версии.

На этот раз я промолчала. Практичность подруги меня подавляла. Снова мне пришли на ум обе молодые женщины и Роза. Накануне Эсси доказывала, что даже Эстелла не имела причин для убийства матери, тем меньше причин для убийства было у Саманты. Вопреки моим черным подозрениям на ее счет (тонкая фигура и узкие джинсы, бурная активность и превалирование расходов над доходами), я не могла представить себе, зачем ей могло понадобиться убивать Розу?

Мои размышления прервала Эсси:

— Скажи мне одну вещь, только честно. Если бы Элджер не рассказал то, что он рассказал, могла бы ты заподозрить подмену Грейс?

Я посмотрела на нее почти с неприязнью: это был вопрос, которого мне хотелось бы избежать. В обычных условиях гордость могла подсказать мне мгновенный парирующий ответ, полностью оправдывающий Элджера. Однако тон Эсси, ее сочувственное выражение лица были иными, чем прежде. Ревности к Хедер теперь не чувствовалось. Эсси старалась быть мне полезной, а не копать под меня. Вспыхнувшее было во мне раздражение против нее угасло. Я ответила ей в том же, примирительном, тоне, отбросив всякие теории. Эсси права: джинсы, парики, мокрое платье еще не доказывают, что один человек подменен другим. Взятые сами по себе они лишь предрасполагают к теоретизированию. Что касается детей, утверждавших, что они видели, будто бы Грейс летела ночью над лужайкой, точно на метле, их рассказ, как я не раз думала, мог быть плодом детской фантазии, подстрекаемой видом освещенной луной островерхой крыши темного враждебного дома. А может, они видели всего-навсего Оуэна Фулера и приняли его за Грейс. Их россказни тоже нельзя было принимать на веру. Что до убийства Артура Хестона и нападения на меня, и то и другое говорило лишь о силе и ловкости преступника, но не больше. Волей-неволей я должна была признать, что моя теория полностью зависит от достоверности рассказа Элджера.

Эсси ждала, когда я заговорю. На ее лице было написано нетерпение и вместе уверенность, что я буду искренней по отношению к себе и к ней.

— Нет, — проговорила я наконец. — Если бы я не узнала того, что рассказывал Элджер, у меня не возникло бы подозрений.

Она, должно быть, поняла, как трудно дался мне этот ответ, и не стала спрашивать, верю я Элджеру или не верю. Вместо этого она взяла меня за руку и сказала:

— Прости меня, Маргарет, за мой цинизм. Я должна выглядеть в твоих глазах этакой засушенной классной дамой, бичующей всех и вся. Но ты должна меня понять. Вот передо мной лежишь ты, избитая ужасным маньяком, а Роза и Артур мертвы. Мне понятно твое желание помочь несчастной Хедер и ее детям, очень даже понятно, но ты меня пугаешь сверх всякой меры. У нас с тобой столько чудесных планов на будущее, столько мечтаний! Прошу тебя, не забывай о них, не упускай их из вида, беря на себя обязанности добровольного детектива. Твои разыскания приведут тебя к гибели. И не говори мне, что этого не будет, — это вполне может случиться, очень даже просто. Если Элджер действительно невиновен, жене его бояться нечего. Опытный адвокат и суд присяжных оправдают его.

Насчет правосудия было не так просто. Если Элджеру не поверят, ему будет предъявлено тяжелое обвинение. Эсси была права в одном — мое вмешательство небезопасно. Какого дьявола я взяла на себя роль сыщика «понарошку»? Все, что случилось здесь до сих пор, было более чем серьезно. Все время, пока я была в доме Грейс, некто невидимый незримо находился где-то рядом, и этот «некто» был страшно опасен. Ужас, испытанный в те минуты, охватил меня вновь. Мои ладони и все тело под простыней покрылось липким потом, рот пересох. Язык отказывался мне повиноваться. Я жалко улыбнулась, признавая себя побежденной.

— Ты права…

Эсси даже не пыталась скрыть чувство облегчения. В глазах у нее стояли слезы.

— Обещай мне, что не будешь больше помогать этому чудовищу Фишеру.

— Обещаю, — сказала я. В ту минуту я верила, что выполню обещание.