Дэвид Осборн - Убийство в долине Нейпы

— Теперь уже могу признаться, что предложение, о котором я говорил тебе вчера, поступило именно от Хестер. Я надеялся убедить ее отступиться и не лезть к Джону со своими прожектами. Мне не хотелось доставлять вам неприятности, тем более когда вы по горло заняты урожаем.

— Не беспокойся, Брайант. Все нормально.

— Я могу и задержаться в «Аббатстве», если хочешь, — предложил Брайант.

— Нет, тебе надо хорошо отдохнуть перед завтрашней встречей, а я сама с ней справлюсь, обещаю тебе. И Джон тоже сумеет ее обуздать, если она будет слишком наседать.

Они пожелали друг другу доброй ночи. Брайант отправился на стоянку к своему «феррари», а Лиз — обратно в гостиную. Я же пошла к себе в Голубую комнату и чуть не столкнулась носом к носу с Луриной. Она выходила из своей комнаты, направляясь в ванную. Перед тем как закрыть за собой дверь, я услышала шум воды из пущенного ею душа.

События, которые дальше последовали, казались мне тогда мало существенными, поэтому, когда позже потребовалось восстановить их в памяти, мне это удалось с трудом.

Комната моя не походила на приют отшельника, поскольку окна выходили на террасу и через распахнутые двери между террасой и гостиной я могла отчетливо слышать яростную перепалку Джона с Хестер. Джон требовал, чтобы она немедленно убиралась из его дома, а Хестер угрожала судом, если он попытается выставить ее силой.

В конце концов угомонившись, она ушла, сказав напоследок с подчеркнутым сарказмом:

— Можешь не провожать меня, сама найду дорогу. Не чужая! — И рассмеялась.

Через минуту раздался звук мотора ее машины, отъезжающей в сторону главных ворот, и наконец все стихло.

Безумно уставшая — каждая косточка ныла после экскурсии по имению, я тут же улеглась, но едва я, растянувшись под одеялом, открыла книгу, которую привезла с собой, как послышался короткий женский вскрик. Он донесся издалека и длился долю секунды. И — снова тишина. Лиз — дома, Хестер — уехала, Лурина — под душем. Решив, что это был крик какой-то ночной птицы, я начала читать. Прочитав с четверть часа, я почувствовала, как сон одолевает меня. Я протянула руку, чтобы выключить лампу у кровати, и вспомнила, что опять не заперла дверь. Встала, стала крутить ключ, но он упорно не поворачивался в замке. Я открыла дверь, чтобы посмотреть, не мешает ли что-то с другой стороны, и слегка вздрогнула — в коридоре у двери своей комнаты стояла Лурина, в купальном халате и с полотенцем, намотанным, как чалма, на голове. Прежде чем я успела что-нибудь сказать, она прошла мимо меня, с подобием улыбки пробормотала: «Спокойной ночи» — и стала спускаться по лестнице.

Затем я снова услышала шум воды в ванной. Следовательно, Джон или Лиз тоже были наверху. Я махнула рукой на замок, приставила стул к двери и вернулась в постель. До меня донесся снизу, с террасы, странный шуршащий звук — будто что-то тяжелое волочили по плитам. На миг я ощутила смутную тревогу, но усталость взяла свое, и, засыпая, я обо всем забыла.

На следующее утро я проснулась довольно рано от завывания сирен пожарных и полицейских машин. Я подумала, что нахожусь дома, в Манхэттене, и слышу обычную «музыку» большого города. Но затем сообразила, что я в «Аббатстве», где по утрам можно услышать лишь птичий гомон. Поэтому я попробовала выкинуть из головы завывание нью-йоркских машин как дурной сон. Но сирены не смолкли. Действительно, завывали машины. Спустившись примерно в половине девятого утра в холл, я с удивлением увидела через открытую парадную дверь несколько полицейских машин, «скорую помощь» и кучку людей, стоявших у арки, ведущей в монастырь. Сразу на душе стало неспокойно — словно колокола тревоги забили у меня в подсознании. А затем я увидела, как из монастыря вышла Лиз и медленно пошла по гравийной дорожке к дому. Плечи ее были опущены, двигалась она как сомнамбула, руки глубоко засунуты в карманы джинсов. Первой моей мыслью было — что-то произошло с Джоном. Когда она подошла к двери, я встретила ее вопросом:

— Лиз, что случилось?

— О Боже, Маргарет, что-то… Хестер… Хестер…

Я ничего не могла понять. Разве Хестер не уехала домой, когда я собиралась лечь спать? Я ведь слышала звук ее отъезжающей машины…

Лиз глубоко вздохнула.

— Джону пришлось ее опознавать, вернее, то, что от нее осталось. Я не могла отпустить его туда одного, и мы пошли вместе. Рабочие обнаружили ее рано утром, вызвали Роланда Груннигена, он пришел и разбудил Джона, а Джон вызвал полицию.

— Она мертва? — спросила я несколько глуповато.

— Да, — ответила Лиз и вздрогнула всем телом.

— Но как это? Когда?

Я предположила автомобильную аварию. Это могло случиться по ту сторону главных ворот, но, вероятно, далеко она отъехать не успела. Однако тогда бы я услышала грохот.

Лиз с трудом выговорила:

— Полиция считает, что это произошло накануне вечером, вскоре после того, как она уехала. Ее нашли в дробильно-прессовом бункере.

Я тут же вспомнила эту машину — мощный архимедов винт в воронке огромного стального бункера, встроенного в фундамент старинного монашеского общежития. Накануне днем я стояла там и смотрела, как машина безжалостно пережевывает охапки гроздьев винограда, крушит и размалывает ягоды, превращая их в мезгу. Я представила себе Хестер, захваченную архимедовым винтом, и мне стало дурно.

— Невозможно понять, зачем ее понесло к бункеру, — продолжала Лиз. — Полиция предполагает, что ее столкнули в бункер. — Она прикрыла лицо ладонями, словно заслоняясь от этой жуткой картины. — Придется разбирать весь агрегат, чтобы попробовать извлечь оттуда то, что удастся.

От ужаса я не знала, что сказать. Полиция, должно быть, не ошиблась. Допустим, выезжая из поместья, Хестер остановилась, чтобы на правах владелицы по-хозяйски осмотреть дробильно-прессовый агрегат, а подойдя, перегнулась через ограждение и случайно свалилась в бункер. Но пусковая кнопка — я видела ее утром, когда мы ходили с Брайантом, — находится в десяти шагах оттуда, значит, Хестер никак не могла дотянуться до кнопки, чтобы включить смертоносный винт. Включила заранее с целью самоубийства? Чепуха, не из тех она была, кто кончает с собой. Ее убили.

Появился Хозе, внес на подносе кофе и бренди. Ему рассказали, что случилось, и он прежде всего позаботился о Лиз.

— Кофе вам поможет, мадам. Пожалуй, вам лучше сесть на террасе.

Мы прошли на террасу. Хозе разлил по чашкам черный кофе и коньяк. Лиз отхлебнула глоток и сказала с благодарной улыбкой:

— Спасибо, Хозе. Теперь мне лучше. Где мисс Лурина?

Хозе показал наверх.

— Мистер Грунниген сообщил ей несколько минут назад, когда она пила кофе, что произошло. Она сразу поднялась к себе и заперлась в комнате.