Агата Кристи - Таинственный соперник

Это случилось в два часа пополудни 7 мая 1915 года. «Лузитания», протараненная сразу двумя торпедами, быстро погружалась в воду. Спасательные лодки не успевали отвозить пассажиров на берег. Женщины, сгрудившись на палубе, ждали своей очереди. Одни в отчаянии цеплялись за своих отцов и мужей, другие судорожно прижимали детей к груди. Только одна девушка стояла в стороне от всех и молча наблюдала за происходящим. Она была совсем юной, ей было не больше восемнадцати лет. Она совсем не выглядела испуганной.

— Прошу прощения, мисс, — раздался рядом с ней мужской голос.

Она обернулась и узнала мужчину: она часто видела его среди пассажиров первого класса. Но раньше он с ней не разговаривал. Он вообще ни с кем не разговаривал. Если кто-то пытался заговорить с ним, он резко обрывал разговор. Он казался всегда обеспокоенным, взгляд его был подозрительным.

Девушка заметила, что мужчина очень взволнован. На лбу его выступила испарина. Очевидно, он был охвачен страхом. Тем не менее он не походил на человека, который боится смерти.

— Да? — она вопросительно посмотрела на него.

— Это должно получиться! — пробормотал он тихо. — Да, это единственная возможность… — Затем резко спросил:

— Вы американка?

— Да.

— Патриотка?

Девушка вспыхнула.

— Я полагаю, что вы не имеете права задавать мне подобные вопросы! Конечно, да.

— Не обижайтесь. Вы бы не обиделись, если бы знали, как много поставлено на карту. Но я должен кому-то верить, и это должна быть женщина.

— Почему?

— Потому что первыми эвакуируются женщины и дети.

Он оглянулся по сторонам и понизил голос:

— Я везу бумаги, очень важные бумаги. Они могут привести к разногласию союзников… Вы понимаете? Эти бумаги должны быть спасены! И у вас возможностей для этого больше, чем у меня. Вы возьмете их?

Девушка протянула руку.

— Подождите. Я должен предупредить вас. Это очень опасно, если вы их возьмете. Я не уверен, но думаю, что о них никто не знает. Если даже это так, все равно это очень опасно. Сможете вы рискнуть?

Девушка улыбнулась.

— Я сделаю все возможное. И я горжусь, что вы выбрали меня! Что я должна делать с ними потом?

— Следить за газетами. Я помещу объявление в «Таймсе». Оно будет называться «Товарищу по плаванию». Если в течение трех дней объявления не будет, вы будете знать, что меня нет в живых. Вы отнесете пакет в американское посольство и вручите его лично послу. Ясно?

— Вполне.

— Тогда будьте готовы ко всему. — Он взял ее за руку. — До свидания. Удачи вам, — тихо добавил он.

Ее рука сжала пакет, завернутый в промасленную бумагу.

«Лузитания» стала быстро крениться на бок, и девушка поспешила на правый борт, чтобы занять место в лодке.

— Томми, старик!

— Таппенс, старушка!

Молодые люди нежно приветствовали друг друга на Довер — стрит, задерживая движение. Слова «старик» и «старушка» в данном случае едва ли соответствовали им. Вместе им обоим вряд ли было больше сорока пяти лет.

— Мы не виделись целую вечность! — продолжал молодой человек. — Откуда ты? Пойдем пожуем куда-нибудь. Мы здесь мешаем движению. Видишь, из-за нас остановились машины. Пойдем.

Девушка согласилась, и они направились по Довер — стрит к Пикадилли.

— Куда пойдем? — спросил Томми.

Некоторая робость в его голосе не скрылась от мисс Пруденс Коули, известной близким друзьям как Таппенс.

— Томми, ты без денег?

— Немножко есть, — неуверенно ответил Томми.

— Ты всегда был лжецом, — сурово сказала Таппенс, — хотя тебе удалось однажды убедить сестру из Гринбанка [1] Офицерский госпиталь. , что доктор велел тебе принимать пиво в качестве тонизирующего, но забыл написать об этом в карточке. Ты помнишь?

Томми усмехнулся.

— Еще бы! А помнишь, как сердилась эта старая кошка? А вообще-то она была неплохой… Да, хорошее было время…

Таппенс вздохнула.

— Да. Ты демобилизован?

Томми кивнул.

— Да, два месяца назад.

— А пособие?..

— Кончилось.

— О, Томми!

— Ничего, старушка, это не от легкомысленной жизни. Нет! Просто стоимость жизни, если ты знаешь…

— Дорогое дитя, — перебила его Таппенс, — давай зайдем в «Лайенз», выпьем по чашке чаю, — и она шагнула к лестнице.

Народу было много, и они бродили по залу, разыскивая свободные места, слушая обрывки чужих разговоров.

— И, ты знаешь, она сидела и кричала, пока ей не объяснили, в чем дело. Это была простая сиделка, моя дорогая! Подобно Мабель Льюис из Парижа…

— Хм… — пробормотал Томми. — Я прошел сегодня мимо двух щеголей, которые говорили о какой-то Джейн Финн. Ты слышала это имя?

Но в этот момент две старые леди вышли из-за стола и Таппенс быстро заняла освободившиеся места.

Томми заказал чай и булочки, усевшись напротив Таппенс. Его рыжие волосы были гладко зачесаны назад. Коричневый костюм опрятен и чист, но довольно поношен. По фигуре было видно, что он спортсмен. Таппенс трудно было назвать красавицей, но в ней было что-то очаровательное.

А теперь, — сказал Томми, отламывая кусок булки, — вернемся к прошлому. Надеюсь, ты помнишь, что мы не виделись с тех пор, как я вышел из госпиталя в 1916 году?

— Конечно, — ответила Таппенс. — Итак, краткая биография мисс Пруденс Коули, пятой дочери архидьякона Коули из Литл Мизенделла, Суффолк. Мисс Коули покинула свой дом и начала трудную жизнь, когда началась война. Она приехала в Лондон и поступила в офицерский госпиталь. Первый месяц: стирка белья и уход за 649 ранеными. Второй месяц: повышение по службе и перевод на сушку упомянутого белья. Третий месяц: повышение и перевод на чистку картофеля. Четвертый месяц: перевод на приготовление бутербродов. Пятый месяц: мытье полов. Шестой месяц: дежурная на приеме. Седьмой месяц: перевод на должность сестры. Восьмой месяц: карьера прервана. Сестра Бонд съела яйцо сестры Вестхавен! Грандиозный скандал! Снова перевод на швабру и ведро! Девятый месяц: переведена для работы в палатах, где встретила друга детства лейтенанта Томаса Бересфорда (раскланивайся, Томми), которого не видела пять лет. Встреча была неожиданной. Десятый месяц: выговор за пребывание в обществе одного из пациентов, а именно: в обществе вышеупомянутого лейтенанта Томаса Бересфорда. Одиннадцатый и двенадцатый месяцы: горничная. В конце войны с блестящей славой покинула госпиталь. После этого талантливая мисс Коули работала шофером у генерала. Это была самая прекрасная работа, потому что генерал был молодой.

— Не вижу ничего хорошего в этом, — сказал Томми.

— Я уже забыла его имя, — призналась Таппенс. — Во всяком случае, это было верхом моей карьеры. Потом я перешла на правительственную службу. Теперь все кончено.