Рекс Стаут - Смерть там еще не побывала

— Вы льстите мне, инспектор, — покачал я головой. — Я такие страсти в дамах не возбуждаю. Женщинам нравится мой интеллект. Я вдохновляю их на чтение достойных книг, но сомневаюсь, способен ли я вдохновить на убийство даже Лиззи Борден. Можете забыть про «Фламинго». Там не было даже ссоры. Вы говорите, что знаете Лили Роуэн. Она подсказала мне, что Энн в беде, как я вам уже говорил, и разозлилась, что я самолично занялся этим делом, не держа её в курсе событий. Нет, это не могло быть причиной для совершения убийства. Придётся вам поискать что-нибудь более существенное. Я не говорю уж о…

Зазвонил телефон. Кремер взял трубку, послушал, отдал приказ, положил трубку и встал.

— Они прибыли, — объявил он. — Оба. Поехали. — Вид у него был далеко не радостный. — Разговаривать с ней придётся вам, Вулф. Я не хочу её видеть, пока в том нет нужды.

Беда состояла в том, что мне всё это было не по душе.

В доме снова воцарился порядок — целиком моя заслуга. В кабинете пыли как не бывало, кругом было прибрано. Вулф восседал за письменным столом в собственном кресле, сделанном на заказ. Перед ним стояла бутылка пива. Из кухни доносились еле слышные звуки — там священнодействовал Фриц. Я сумел сделать всё это менее чем за двое суток. Но всё равно мне было не по себе.

Во-первых, из-за Энн Эймори. Я отправился к ней, чтобы заставить Вулфа вызволить её из беды, а случилось так, что я сам вызволил её из беды. Навсегда. Больше она никогда не окажется в беде.

Во-вторых, из-за Лили Роуэн. Не пытаясь анализировать свои чувства к ней, я тем не менее понимал, что ничего привлекательного в том, что я помогаю отправить её в тюрьму, а летом на рассвете, усадить на стул, с которого ещё никто не вставал, не было. С другой стороны, если она на самом деле спятила или ещё по какой-то причине, о которой я понятия не имею, затянула шарф на шее у Энн, — не могу утверждать, что не хочу, чтобы так случилось. Пусть случится то, чему суждено случиться. Словом, тот факт, что наш офис снова был готов к действиям, ничуть не приводил меня в восторг.

Я думал, что Вулф побеседует с каждым из фигурантов дела наедине, но он не стал этого делать. Я сидел за своим столом с блокнотом в руках, Рой Дуглас — справа от меня, лицом к шефу, а Лили — в красном кресле у противоположного конца письменного стола Вулфа. Дверь в соседнюю комнату была открыта, и за ней, невидимые для нас, расположились Кремер и Стеббинс. Лили и Рой не ведали об их присутствии. Меня раздражало ещё и выражение лица Лили и то, как она себя ведёт. Как разговаривает с Вулфом и со мной. Уголок её губ чуть приподнялся, но настолько неприметно, что я бы за целый год не догадался, что она готова играть против четырёх пик, имея на руках шестёрку треф. Выглядела она настолько уверенной, что приходилось заранее тушеваться. Даже зная об этом, всегда надо держать ухо востро, дабы не осрамиться.

Вулф был раздражён — я его таким ещё ни разу не видел, — я его понимал. Это была война нервов с Лили, которая была вынуждена сидеть и слушать его расспросы. Он узнал у Роя про голубятню, про голубей, где и когда он впервые познакомился с мисс Лидс и её матерью, с миссис Чак, Энн и Леоном Фьюри, как часто он бывал в квартире, где жила Энн со своей бабушкой, давно ли он живёт в доме № 316 по Барнум-стрит, где он жил до того, хорошо ли он знает Лили Роуэн, и прочее в том же духе. По мере того, как тянулось время, он поглядывал в мою записную книжку, заполненную бесполезными фактами. Ни Леон, ни Рой не платили за квартиру. Рой был на крыше, занимаясь своими голубями, в тот день, когда умерла старая миссис Лидс, и узнал об этом от Леона, спустившись с наступлением темноты вниз. Содержание голубятни обходилось тысячи в четыре долларов в год, включая покупку новых голубей. Почти половину этой суммы составляли призовые деньги, а вторую половину давала мисс Лидс после смерти матери. Миссис Лидс угрожала ликвидировать голубятню, признался Рой, но она всегда грозила всем, включая и собственную дочь, поэтому никто не принимал её угрозы всерьёз. Рой не был знаком с Лили Роуэн. Он слышал о ней от Энн, вот и всё. Он не помнил, чтобы Энн говорила о ней что-нибудь особенное.

Нет, сказал он, Энн не поведала ему ни о беде, в которую попала, ни о том, кто или что грозило ей, но по её поведению было заметно, что она чем-то обеспокоена. Мой приход за Энн с намерением повести её к Лили Роуэн в понедельник и мой приход к нему на следующий день вызвали у него любопытство, а поскольку они с Энн были помолвлены, ему представлялось, что он имеет право знать, что происходит. Только этим и объяснялся его приход к нам. Он и понятия не имел, что Энн грозила опасность, смертельная опасность, раз кто-то хотел её убить, и не представлял себе, кто это сделал и почему. Это не мог быть кто-то из обитателей дома № 316 по Барнум-стрит, он был уверен, потому что всем им, даже Леону Фьюри, который относился ко всему с известной долей цинизма, она очень нравилась.

В 17.20 Лили Роуэн сказала:

— Говорите потише, Рой. А лучше вообще шёпотом. Не то вы его разбудите.

Я был склонен согласиться с ней. Вулф сидел, откинувшись на спинку кресла, сложив руки и закрыв глаза, и у меня было подозрение, что он дремлет. Он выпил две бутылки пива после того, как в течение месяца воздерживался от любимого напитка, и сидел в единственном на свете удобном для него кресле. Его идиотская затея выходить на улицу и заниматься быстрой ходьбой два раза в день осталась лишь отвратительным воспоминанием.

Вулф глубоко вздохнул и приоткрыл глаза, глядя на Лили.

— Сейчас не время для шуток, мисс Роуэн, — пробормотал он. — Особенно для вас. Вы подозреваетесь в убийстве. Так что веселиться вам не приходиться.

— Ха! — отозвалась она. Она не засмеялась. Просто произнесла: — Ха!

Вулф покачал головой.

— Уверяю вас, мадам, что сейчас не время для «ха». Полиция подозревает вас. Они будут вам докучать. Будут задавать вопросы о ваших друзьях и врагах. Будут копаться в вашем прошлом. Делать это они будут плохо, с полным равнодушием, отчего вам предстоит раздражаться ещё больше. Будут копать как можно глубже, ибо знают, что отец мисс Эймори когда-то работал на вашего отца, и сделают вывод — а может, уже сделали, — что причина убийства мисс Эймори таится где-то в давнишнем знакомстве. — Вулф на секунду оторвался от спинки кресла, но тотчас же занял прежнее положение. — Это будет крайне неприятно. Поэтому я предлагаю, чтобы мы прояснили то, что возможно, именно сейчас.

Уголок губ Лили снова приподнялся.

— По-моему, — сказала она, — вам с Арчи должно быть стыдно. Я считала вас своими друзьями, а вы сейчас пытаетесь доказать, что я совершила убийство. Чего я не делала. — Она повернулась ко мне: — Арчи, посмотри на меня. Посмотри мне в глаза. Я правда этого не совершала, Арчи.