Геннадий Махаев - Убийство в Угличе

— Так, и до завода верст около восьми будет от того по­ворота, а до деревни, что в стороне от пути, версты две, так в деревнях их не было. Значит, что-то спрятали и назад вернулись той же дорогой! — сказал Кухов.

— Так ведь монастырский сторож, не видел их обратно!

— Мало ли что не видел, а они — проехали, другой дороги нет! А сторож мог на время и отойти куда. Берите, господин Ни­лов, полицейскую команду человек с десяток, и всю эту мест­ность осмотрите внимательно. Я думаю, далеко от дороги не за­бирайтесь, ищите по ямам каким глубоким, их сейчас с талой водой много. И по лесу ищите, может, валежник какой свежий кучей попадется. Сдается мне, спрятали они труп Заворыкина где-то там.

— Почему думаете, что труп купца именно там должен быть? — спросил урядник.

— Мальчишка видел, как купец садился на лошадь восем­надцатого вечером, — сказал Кухов.

— Ну так купец-то не проезжал! Что, его по дороге убили что ли?

— Нет... Купец уже убит был, парень видел, что садился в черном пальто человек, а лица не видел! Думаю, под купца сам Ефим нарядился, а сторож у монастыря видел двоих, один в паль­то, а сверху шуба, но не купец! А под сеном что-то лежало. Все ясно, ищите труп...

Отпустив Нилова, приступил к расспросам других.

— Что узнали, господа?

Один из сыщиков рассказал:

— Нашел я лошадь, похожую, вернее, не лошадь, а свиде­теля. Жил у него в постояльцах Кузин Иван.

—- Кузин?! Ну, ну, продолжайте! — оживился Кухов.

— Мужик постоялый двор содержит на Московской улице, Кузин у него квартировал, извозом занимался.

— Так, где он? Видели этого Кузина?

— Никак нет, господин следователь, уехал он, а лошадь с телегой продал.

— Когда уехал?

— Вчера к вечеру.

— А лошадь кому он так быстро сбыл?

— А хозяину постоялого двора и сбыл задешево.

— Что хозяин говорит, почему вдруг сорвался да уехал?

— Да работу, говорит, ему хорошую предложили, вот он и уехал.

— А куда?

— Сказал — в Рыбинск.

— И этот в Рыбинск, вот те на. А на чем он уехал?

— Хозяин говорит, пошел на ямщицкий двор.

— Так! — остановил его Кухов — я сейчас с докладом к господину полицмейстеру, а вы, господа сыщики, побудьте здесь!

Доложив о своем приходе, Кухов стал дожидаться вызова, но не прошло и минуты, как сам полицмейстер вышел к нему.

— Проходите, господин Кухов, — я для вас всегда свободен, что у вас ко мне?

— Я, господин начальник, вот что думаю, надо посылать двух расторопных людей в Рыбинск, там искать будем. Пусть прики­нутся бродягами, ищущими работы, и походят по городу, а бо­лее всего на пристани покрутятся Я думаю: вот-вот навигация откроется, и как бы они по воде не ушли.

Сейчас в Рыбинске столпотворение, тьма судов там скапли­вается с хлебом, с другим товаром, на Питер пойдут... Так что лучшего разбойникам и желать нечего.

— Ну, хорошо, посылайте, кого считаете нужным, а вы сами?

— Мне еще с купцом Заворыкиным разобраться надо и дру­гих дел много, не могу я Углич оставить сейчас. А ребята у меня толковые, да и с рыбинской полицией они вместе действовать бу­дут. Ну, а если я им понадоблюсь, то депешу дадут.

— Хорошо. Действуйте, как считаете нужным, господин Ку­хов, — сказал полицмейстер.

Придя от начальства, Кухов обратился к дожидавшим его сыщикам:

— Вот что, ребята, нужно двоим в Рыбинск.

И рассказал, что за дело он им поручит,

— Так кто согласен?

Решили, что для этой цели годятся Чикин и Репин, оба мо­лодые, здоровые, да холостые, что немаловажно. Работа пред­стояла не легкая, да и не безопасная.

Кухов объяснил, как им действовать. Ежели точно будете уверены, что нашли кого надо, то сразу арестовать их. Ни в коем случае не дайте уйти — все дело погибнет.

Не знаю, как долго вам в Рыбинске находиться, но думаю — как последняя баржа уйдет из города, так ваша работа и кончит­ся. Если, конечно, к этому времени вы их не сыщите. Думаю, что не ошибаюсь, там они, деться им более некуда. Так что в добрый путь, господа, и тот час же выезжайте.

По приезде в Рыбинск пойдёте к господину полицмейстеру и отдайте это письмо, там все сказано. И приступайте к работе, будем ждать вестей.

Утром следующего дня сыщики добрались до Рыбинска и тут, отпустив возницу, пешком направились в город. Спервона­чала зашли на Георгиевское кладбище в церковь, помолились с благополучным прибытием. Оттуда выйдя к вокзалу, пошли на Крестовую и подошли к полицейскому управлению. Чикин и Ре­пин, зайдя в участок, спросили дежурного полицейского, как им увидеть господина полицмейстера.

— По какому делу? — осведомился дежурный.

— Письмо от господина следователя из Углича.

Тот час их проводили к начальнику. Полицмейстер принял их и, прочитав письмо, сказал:

— Ну, что же, господа сыщики, помощь мы вам окажем. Го­ворите, что нужно, квартира, одежда или еще что?

— Спасибо, господин начальник, этого нам не нужно, у нас есть адрес на Большой Казанской, там свой человек имеется, и все, что там нужно, мы у него добудем.

— Есть у вас паспорта или какие другие документы? — спро­сил полицмейстер.

— Какие у босяков документы? Нам они без надобности, ваше благородие, — входя в роль, сказали сыщики. — Нам вот что нужно: через кого и как мы будем держать связь с вами, ес­ли понадобится.

— На Большой Казанской жить будете?

— Да, в ночлежке, знаете её господин начальник?

— Да как же не знать? А где переоденетесь в босяцкий вид, не так же пойдете наниматься на работу.

— По соседству у ночлежки есть парикмахерская, её и со­держит наш человек, так что у него все, что надо и найдем.

— Значит так, по соседству проживает в собственном доме Таров Илья Иванович, для связи к нему и обратитесь. Ска­жите так: «Вам привет, господин Таров, от Чуркина». В ответ он скажет: «Спасибо, как он поживает?» После этого можете ему довериться.

— Спасибо вам, господин полицмейстер, разрешите откла­няться, нем надо начинать, время не терпит. По городу решили идти поодиночке, чтобы лишний раз не привлекать внимания, з парикмахерской встретиться. И разошлись по разным улицам. Ча­са через два, уже переоделись в босяцкие обноски, хотя и вполне приличные. У Репина были довольно чистые штаны, рубаха и поношенный пиджак, на ногах стоптанные, но целые сапоги, на го­лове картуз. На Чикине — черные брюки, рубаха и старый полу­шубок, на голове старая солдатская фуражка, обут в крепкие сапоги. Все было довольно приличным.