Агата Кристи - Рождественское убийство

— В этом музее восковых фигур! Я всегда говорил, что этот дом отвратителен! Сейчас, после двадцати лет моего отсутствия здесь, я вижу, что он еще отвратительнее, чем прежде.

— О, что вы, — возмутилась Пилар, — здесь очень красиво! Чудесная старинная мебель и ковры, везде столько ковров! И множество украшений. Все такое красивое и такое дорогое!

— Вот в этом вы правы. — Он с усмешкой посмотрел на девушку. — Знаете, мне будет очень приятно видеть вас среди этих…

Он замолчал, так как в гостиную быстро вошла Лидия. Она направилась к нему.

— Как поживаете, Гарри? Я — Лидия, жена Альфреда.

— Живу, как живется, Лидия. — Он пожал протянутую ему руку, одновременно бросив быстрый взгляд на узкое, интеллигентное лицо Лидии и мысленно одобрив ее походку — так двигаться умеет далеко не каждая женщина.

Лидия, в свою очередь, критически осмотрела его.

«У него довольно вызывающая внешность, хотя и привлекательная. Я бы не доверяла ему ни на йоту».

— Как вы нашли этот дом после стольких лет? Все изменилось или все осталось по-прежнему? — спросила она с улыбкой.

— Почти все по-прежнему, хотя эта комната, — Гарри огляделся, — стала другой.

— Да, ее много раз переделывали.

— Я хочу сказать, она стала другой при вас. Это вы ее изменили.

— Надеюсь.

Он ухмыльнулся ей прямо в глаза и стал вдруг очень похож на старого Симеона Ли.

— Комната выглядит гораздо более родовитой. Я слышал как-то, что Альфред женился на девушке, предки которой прибыли в Англию вместе с Вильгельмом Завоевателем.

— Полагаю, что это так. — Лидия улыбнулась. — Но они довольно-таки опустились с того времени.

— А как старина Альфред? Все такой же блаженный и туповатый, как прежде?

— Вы сами скоро сможете увидеть, изменился он или нет.

— А как другие? Разъехались по всей Англии?

— Они все приезжают к нам на Рождество.

Гарри широко раскрыл глаза.

— Сбор всей семьи на Рождество? Что случилось со стариком? Ему всегда было наплевать на всякие там сантименты. Не помню, чтобы он когда-нибудь заботился о своих детях. Он, должно быть, изменился!

— Возможно, — сухо произнесла Лидия.

Пилар слушала разговор с интересом, широко раскрыв глаза.

— А старина Джордж? — продолжал расспросы Гарри. — Все такой же скряга? С какими вздохами и причитаниями он всегда расставался со своими карманными деньгами!

— Джордж — член парламента, депутат от Вестерингэма.

— Что? Этот болван пробился в парламент? Боже, вот так сюрприз!

Гарри откинул голову назад и захохотал.

Это был грубый и резкий хохот, который прозвучал как-то дико в ограниченном пространстве комнаты. Лидия вздрогнула. Пилар резко вздохнула.

Услышав за собой какое-то движение, Гарри оборвал смех и обернулся. В комнате спокойно стоял Альфред. Он смотрел на брата со странным выражением лица.

Гарри несколько мгновений стоял неподвижно, затем неприятная улыбка тронула его губы. Он сделал шаг вперед.

— А, — пробормотал он, — вот и Альфред!

— Здравствуй, Гарри. — В знак приветствия Альфред кивнул головой.

Они продолжали стоять, молча глядя друг на друга. Лидия раздраженно подумала:

«Как нелепо! Словно два пса, готовых вцепиться друг другу в глотку…»

Глаза Пилар расширились еще больше.

«Как глупо они выглядят… — подумала она. — Почему они не обнимаются? Впрочем, в Англии это, кажется, не принято. Но могут же они что-нибудь сказать друг другу! Почему же они только смотрят?»

Гарри, наконец, прервал молчание:

— Ну вот. Забавно все-таки вновь оказаться дома.

— Да, я тоже так думаю. Очень много лет прошло с тех пор, как ты… покинул нас.

Гарри вскинул голову. Он провел пальцем по подбородку — жест, означавший у него крайнюю степень раздражения.

— Да, я рад, что вернулся. — Он помолчал и затем повторил, отчетливо выговаривая каждое слово: — Я рад, что вернулся домой…

— В своей жизни я немало грешил, — заметил Симеон Ли.

Он откинулся на спинку кресла и, задрав подбородок, задумчиво поглаживал его. Перед стариком находился большой камин, в котором весело играл огонь. Рядом с ним сидела Пилар с небольшим веером из папье-маше в руке. Им она защищала лицо от яркого пламени. Симеон с удовольствием поглядывал на нее.

— Да, я грешил, — продолжал он, обращаясь больше к себе, чем к девушке, но ни на минуту не забывая о ее присутствии. — Что ты на это скажешь, Пилар?

Пилар пожала плечами.

— Все мужчины греховодники. Так говорят монахини. Поэтому надо молиться за них.

— Возможно, это так, но я грешил намного больше других. — Симеон засмеялся. — Не думай только, что я об этом сожалею. Нет, ничуть. Говорят, под старость начинаешь раскаиваться. Чушь! Я не раскаиваюсь. Я много чего натворил в жизни… много грехов совершил! Я и мошенничал, и воровал, и лгал… А женщины… о женщинах и говорить нечего! Кто-то рассказал мне однажды об одном арабском военачальнике, у которого телохранителями были сорок его сыновей — и все примерно одного возраста! Слышишь, Пилар? Сорок! Не знаю, как насчет сорока, но клянусь, я мог бы составить себе неплохую охрану, если бы сумел отыскать всех своих отпрысков! Ха-ха, Пилар, что ты думаешь об этом? Потрясена, небось?

— Нет, почему же! — Пилар спокойно смотрела на него. — Мужчины всегда жаждут женщин. Мой отец тоже. Вот почему женщины так часто бывают несчастны, и вот почему они ходят в церковь и молятся.

Старый Симеон нахмурился.

— Я сделал Аделаиду несчастной, — прошептал он чуть слышно. — Боже, что это была за красавица, когда я женился на ней! Нежная кожа, жемчужные зубы, чудесное лицо! А потом? Чуть что — сразу в слезы! А если жена все время ноет и хнычет… Это невольно пробуждает в мужчине дьявола. У нее были слабые нервы, вот в чем была ее беда. Если бы она хоть раз воспротивилась мне! Но — ни разу, ни разу! Когда я женился на ней, я думал, что буду спокойно жить, заботиться о семье, покончу со старой жизнью…

Он замолчал и долго смотрел на пылающее чрево камина.

— Заботиться о семье… — внезапно повторил он свистящим шепотом и злобно рассмеялся. — Господи, что это за семья! Да стоит только посмотреть на них… Ни у одного из них нет сыновей, чтобы продолжить дело! Чьи они дети, черт побери! Неужели у них нет ни капли моей крови в жилах? Разве это мужчины ! Альфред, например… Господи, до чего же мне надоел Альфред! Смотрит на меня своими преданными глазами. Готов сделать все, что бы я от него ни потребовал. Боже, что за дурак! Теперь Лидия, его жена. Лидия мне нравится. В ней есть сила духа. Я ей, правда, не нравлюсь. Нет, совсем не нравлюсь, но она мирится со мной ради этого простофили Альфреда. — Он посмотрел на девушку у огня. — Запомни, Пилар, в мире нет ничего скучнее преданности.