Агата Кристи - Унесенный потоком

— Ну, а затем?

— Откровенно говоря, домой я вернулся достаточно взволнованным, чувствуя, что наломал дров. Очень хотелось пойти к старому Джереми и заставить его взяться за это дело. В конце концов, черт побери, это дело юриста заниматься подобными скользкими типами.

— В каком часу вы покинули гостиницу?

— Не имею представления. Хотя секунду. Должно быть, около девяти, потому что, когда я шел по деревне, я слышал позывные радионовостей, раздававшиеся из окна одного из домов.

— Арден не сказал вам, кого ждет? Не назвал «клиента»?

— Нет. Я считал само собой разумеющимся, что это — Дэвид Хантер. А кто это мог быть еще?

— Как я понял, он не был встревожен подобной перспективой?

— Я же говорю вам: этот тип был вполне доволен собой и чувствовал себя властелином мира!

Спенс небрежным жестом указал на тяжелые стальные щипцы.

— Вы не видели их у каминной решетки, мистер Клоуд?

— Их? Нет… не думаю. Огня в камине не было, — он задумался, пытаясь восстановить в памяти ту сцену. — Какие-то щипцы были. Это точно. Но эти или нет, я просто не заметил. — И добавил: — А что, разве ими…

Спенс кивнул.

— Да, нанесли удар по его голове, — закончил он.

Роули нахмурился.

— Странно. Хантер — легкого телосложения, а Арден, напротив, очень крупный и мощный мужчина.

— Медицинская экспертиза свидетельствует, — бесстрастно заметил суперинтендант, — что Ардена ударили сзади, причем удары наносились щипцами сверху вниз.

— Конечно, — задумчиво произнес Роули, — он был весьма уверенный в себе тип. Но, как бы то ни было, я бы не решился повернуться спиной к человеку, из которого собираюсь выпить все соки, к человеку, который прошел суровые битвы войны. А Арден был весьма осторожен.

— Если бы он действительно был осторожен, он был бы сейчас жив, — сухо заметил суперинтендант.

— Боже, как бы этого хотелось, — с чувством выпалил Роули. — Я действительно наломал дров. Если я бы сдержался, вполне возможно, что смог бы что-нибудь узнать у него. Мне следовало прикинуться, что мы готовы вступить с ним в деловые переговоры, но, как это ни обидно, не можем предложить больше Розалин и Дэвида, у которых все наличные деньги. Никто из нас не в состоянии раздобыть более пятисот фунтов.

Суперинтендант показал золотую зажигалку.

— Когда-нибудь ее видели?

Роули нахмурился. Между бровей его появилась морщинка.

— Да, где-то видел, — медленно произнес он, — но где, не помню. И не так давно видел! Нет, не могу вспомнить.

Спенс не дал зажигалку Роули, протянувшему к нему руку. Он положил ее на стол и показал тюбик помады.

— А это?

— Это выше моих интересов, суперинтендант, — ухмыльнулся Роули.

В задумчивости Спенс мазнул помадой по своей ладони и стал, наклонив голову, внимательно ее изучать.

— Пожалуй, это цвет брюнеток, — сказал он.

— Чего только полиция не знает! — бросил Роули и встал. — И при всем этом вы так и не узнали, как звали убитого. Неужели не знаете?

— А вы сами, мистер Клоуд, как думаете?

— Я ведь только поинтересовался, — медленно ответил Роули. — Этот человек — наш единственный ключ к разгадке Андерхея. Теперь он мертв, и искать Андерхея — все равно, что искать иголку в стоге сена.

— Вы забыли о прессе, мистер Клоуд, — сказал Спенс. — Не забывайте, что рано или поздно значительная часть сегодняшней информации просочится в газеты. И если Андерхей жив и увидит публикации, то, вполне вероятно, заявит о своем существовании.

— Да, — с сомнением в голосе согласился Роули. — Возможно, он так и сделает.

— Но вы в этом не уверены?

— Я думаю, — сказал Роули Клоуд, — что победа в первом раунде осталась за Дэвидом Хантером.

— Не знаю, — ответил Спенс.

Как только Роули вышел из кабинета, Спенс стал рассматривать золотую зажигалку, обратив внимание на инициалы «Д. X.».

— Дорогая работа, — заметил он, обращаясь к сержанту Грейвсу. — Таких мало выпускают. Легко установить, где приобретена. В каком-нибудь из магазинов на Бонд-стрит.

— Вы правы, сэр.

Затем суперинтендант взглянул на наручные часы. Стекло их было разбито, а стрелки показывали десять минут десятого.

— О них упоминается в отчете, Грейвс? — спросил Спенс, взглянув на сержанта.

— Да, сэр. Говорится, что сломана пружина.

— А механизм движения стрелок?

— С ним все в порядке, сэр.

— А о чем, по вашему мнению, Грейвс, говорят нам эти часы?

— Ну, похоже, — неуверенно пробормотал сержант, — они могут указывать на время, когда было совершено преступление.

— Н-да… Если б вы так долго служили в полиции, как я, — заметил Спенс, — вы бы с достаточной подозрительностью отнеслись ко всему очевидному, как, например, разбитые часы. Это может быть хорошо известным, старым трюком. Стоит только перевести стрелки часов на нужное время, затем эти часы разбить вдребезги и удалиться, как вы обеспечиваете себе железное алиби. Но такого старого лиса, как я, этим не проведешь. Так что вопрос о точном времени убийства остается для меня открытым. Медицинская экспертиза свидетельствует — между 8 и 11 часами вечера.

— Эдвардо, — откашлявшись произнес сержант Грейвс, — второй садовник в Фурроубэнке, утверждает, что видел, как Дэвид Хантер примерно в 7.30 вечера выходил из своего дома через черный ход. Горничные даже не знали, что он — дома, полагая, что он находится в Лондоне вместе с миссис Гордон. Это говорит о том, что он был где-то здесь.

— Ну, что ж, — заметил Спенс, — будет очень интересно послушать рассказ Хантера.

— Похоже, с этим делом все ясно, сэр, — добавил сержант, показав на инициалы на зажигалке.

— Х-хм, — промычал суперинтендант. — Это еще ни о чем не говорит.

Спенс показал на тюбик помады.

— Она закатилась под комод, сэр. И, видимо, какое-то время там пролежала.

— Я все проверил, — сказал суперинтендант. — Три недели тому назад этот номер занимала женщина. Я знаю, что обслуживание сегодня оставляет желать лучшего, но думаю, раз в три недели они наверняка моют весь пол, в том числе и под мебелью. А в «Олене», надо сказать, довольно чисто.

— А если у Ардена была сообщница?

— Не знаю, — с сомнением произнес суперинтендант. — Именно поэтому тюбик с помадой я назвал «неизвестной величиной».

Сержант Грейвс едва сдержался, чтобы не воскликнуть: «Ищите женщину!» Он обладал великолепным французским произношением и знал, что это крайне раздражает суперинтенданта Спенса. Сержант Грейвс был тактичным молодым человеком, поэтому он и промолчал.

Прежде чем войти в Шепперт-корт в Мэйфэре, суперинтендант Спенс остановился перед его красивым портиком. Расположенный в благопристойном районе близ Шепперт-маркета, дом ничем особым не выделялся среди остальных построек и не привлекал излишнего внимания.