Агата Кристи - Унесенный потоком

— Роули…

Его руки сошлись на ее горле…

— Я не могу больше терпеть, Линн…

Руки сжали ее горло, комната поплыла, темнота, мерцающая темнота, удушье. Все погружалось в бездну…

И вдруг неожиданно раздался кашель. Неестественный, как будто бы вымученный.

Роули остановился, разжал руки и безвольно их опустил. Освобожденная Линн какой-то аморфной кучей свалилась на пол.

В дверях стоял Эркюль Пуаро и с извиняющимся видом кашлял.

— Надеюсь, — сказал он, — я вам не помешал? Я стучал. Да, действительно, я стучал, но никто не отозвался… Вы, наверное, были заняты?

Какое-то мгновенье атмосфера была натянутой, наэлектризованной. Роули стоял, не мигая. Казалось, он был вот-вот готов броситься на Эркюля Пуаро, но в последний момент сдержался и каким-то безжизненным голосом произнес:

— Вы появились как раз вовремя.

В атмосферу, насыщенную опасностью, Эркюль Пуаро внес свою, снижающую напряжение.

— Кажется, чайник кипит? — спросил он.

— Да, кипит, — тяжело и как-то тупо отвечал Роули.

— Так, может быть, вы нам сделаете кофе? Или чай, если это легче.

Роули безропотно подчинился, подобно роботу.

Эркюль Пуаро вытащил из кармана большой чистый носовой платок, намочил его в холодной воде, выжал и подошел к Линн.

— Пожалуйста, мадемуазель, повяжите его вокруг своего горла. Да, у меня есть булавка. Это сразу же смягчит боль.

Линн поблагодарила его придушенным голосом. Кухня Лонг-Виллоуз, суета Пуаро — все это напоминало ей какой-то кошмар. Ока почувствовала себя ужасно больной. Особенно ныло горло. Она с трудом встала и с помощью Пуаро добралась до стула.

— Вот так, — сказал он, усаживая ее. — Где кофе? — потребовал он, бросив через плечо.

— Уже готов, — сообщил Роули.

И он его принес. Пуаро налил чашку и подал ее Линн.

— Послушайте, — начал было Роули. — Мне кажется, вы не понимаете. Я пытался задушить Линн.

— Та… та… — передразнил его Пуаро. Казалось, ему доставляет удовольствие вызывать в Роули самые дурные намерения.

— Две смерти на моей совести, — продолжал Роули. — И, если б вы не появились, была бы третья.

— Давайте попьем кофе, — сказал Пуаро, — и кончим болтать о смерти. Это неприятно мадемуазель Линн.

— О боже! — воскликнул Роули, уставившись в недоумении на Пуаро.

Линн с трудом глотала кофе. Он был горячий и крепкий. Через какое-то время она почувствовала, что горло стало меньше ныть. Видимо, сказалось тонизирующее действие напитка.

— Ну что, лучше? — спросил Пуаро.

Она кивнула.

— Теперь мы можем поговорить, — заметил Пуаро. — Когда я произношу эти слова, это на самом деле означает, что говорить буду я.

— А что вы знаете? — с трудом выдавил из себя Роули. — Вы знаете, что это я убил Чарльза Трентона?

— Да, — ответил Пуаро. — Не так давно я догадался.

Дверь распахнулась, и вошел Дэвид Хантер.

— Линн, — закричал он. — Ты не говорила мне…

Он в недоумении остановился, переводя взгляд с одного человека на другого.

— Что у тебя с горлом?

— Еще одну чашку, — сказал Пуаро.

Роули принес чашку из кухонного шкафа. Пуаро налил в нее кофе и протянул ее Дэвиду. Еще раз Пуаро овладел ситуацией.

— Садитесь, — бросил он Дэвиду. — Итак, вы все будете сидеть, спокойно пить кофе и слушать Эркюля Пуаро, который прочитает вам лекцию о преступлениях.

Он посмотрел на всех и кивнул головой.

«Какой-то фантастический кошмар, — подумала Линн. — Это не может быть реальностью!»

Все трое, казалось, были во власти этого абсурдного маленького человека с огромными усами. Они сидели покорно — Роули, убийца; она, его жертва; Дэвид, человек, который любит ее, — все держали чашки с кофе и слушали человечка, который каким-то странным образом получил власть над ними.

— Что вызывает преступление? — риторически спросил Пуаро. — Именно в этом главный вопрос. Что является толчком? Может быть, какая-нибудь врожденная предрасположенность? Способен ли каждый на преступление? И что происходит — а этот вопрос я задавал себе с самого начала — что происходит, когда люди, огражденные от реальной жизни, от ее ударов и разрушительного воздействия, вдруг лишаются такой защиты?

Я говорю о вас, Клоудах. Здесь только один из Клоудов, поэтому я могу говорить свободно. С самого начала эта проблема занимала меня. Вот целая семья, которой в силу определенных обстоятельств не давали возможности встать на ноги. Правда, у каждого члена семьи была своя собственная жизнь, свое дело, но никто не был полностью свободен, так как каждого словно осенял полог благодеяний и защиты. Конечно, Клоуды были свободны от страха и жили в относительной безопасности, которая, однако, была не естественной, а искусственной. Гордон Клоуд всегда возвышался над ними.

Но Клоуды не имели возможности узнать о своих слабостях, пока не пришло время, когда они вдруг оказались без надежного щита и вынуждены были, совсем не готовые к этому, столкнуться впрямую с трудностями. И единственное, что стояло между ними и возвращением безопасности, — это Розалин Клоуд. Я абсолютно уверен, что каждый из Клоудов в тот или иной момент подумал: «Если б Розалин умерла…»

Линн вздрогнула. Пуаро замолчал, чтобы его слушатели лучше впитали произнесенные им слова, а затем продолжал:

— Мысль о смерти, ее смерти, промелькнула у каждого в уме. В этом я совершенно уверен. А появилась ли у них мысль об убийстве? И не перешла ли эта мысль у кого-то в действие?

Тем же самым голосом, не меняя его тональности, Пуаро спросил, обратившись к Роули:

— Вы ведь думали о том, чтобы убить ее?

— Да, — признался Роули. — Это было в тот самый день, когда она пришла ко мне на ферму, на которой никого больше не было. Я тогда подумал, что могу убить ее без особого труда. Она выглядела трогательной и очень хорошенькой, напоминая телят, которых я посылал к мяснику. Вы бы видели, какими они были трогательными. Жалко, конечно, но все равно, ничего не поделаешь, приходилось отсылать. Меня, правда, очень удивило, что она не испугалась… Конечно, если б она знала, что у меня на уме… Да, именно о ее смерти думал я в тот самый момент, когда давал ей прикурить.

— А она, наверное, забыла зажигалку, и та оказалась у вас.

Роули кивнул.

— Не знаю, почему я ее не убил, — задумчиво произнес он. — Я не раз думал об этом. Ведь это можно было представить как несчастный случай.

— Это было преступление не в вашем духе, — заметил Пуаро. — В этом заключается ответ. Человека, которого вы действительно убили, вы убили в ярости, а ведь вы не хотели его убивать, не так ли?

— О боже, конечно, нет. Я ударил его в челюсть. Он упал назад, и его голова ударилась о мраморный камин. Я не мог поверить своим глазам, когда увидел, что он мертв.