Луи Бодуэн - На гонках в Ле-Мане

Эстев молчал, словно весь поглощенный дегустаци­ей своего виски. Молчание становилось тягостным. На­рушил его Эстев:

— Ты хотел поговорить со мной?

— Да, я хотел предложить тебе мою отставку.

Пустив этот пробный шар, Пьер стал ждать резуль­татов, но они не последовали.

— Правда?—только и сказал Эстев.

Его лицо не изменило выражения, и Пьер вспомнил, что он был очень силен в покере. Он решил, что дядя старается выиграть время, чтобы найти возражение, и окончательно укрепился в этом мнении, когда Эстев спросил его, не повышая голоса:

— Можно узнать причину?

Не желая того, Сен-Жюст попался в западню. Во­прос уколол его, словно бандерилья, и он пустился в один из своих монологов, которые его дядя знал наизусть. Эстев не мешал ему говорить, продолжая раз­мышлять. Когда Пьер перевел дыхание, дядя спросил с вежливым любопытством:

— Ну и что ты намерен делать?

— У меня есть друзья, которые купили парусник. Как и мне, им надоела дурацкая жизнь в странах, ко­торые называют себя цивилизованными. Они отправ­ляются в кругосветное путешествие, а я буду летопис­цем этого путешествия. Вернувшись, напишу настоящую книгу.

Сен-Жюст прочел во взгляде Эстева иронию. Он подумал, что плохо защищал свою точку зрения, но те­перь, когда он все сказал, оставалось только ждать от­вета.

По-прежнему, не повышая голоса, неторопливо до­пив стакан, его дядя сказал:

— Ты останешься в газете, и я даже объясню тебе почему.

Слегка удивленный, Пьер посчитал нужным иронически улыбнуться и ответить Эстеву:

— Да, мне было бы интересно это знать?

— Вот уже некоторое время, как я понял, что в га­зете плохо используются твои достоинства и твои не­достатки. Как выражаются боксеры, ты «драчун», и мне не нравится, что твой динамизм сникает. У меня воз­никла мысль, которой я хотел поделиться с тобой завт­ра утром на прогулке. Но ты поторопил события, и я изложу тебе мои планы сейчас.

— По примеру правительства, которое создало пост «посредника», чтобы смягчить отношения между Администрацией с большой буквы и всеми теми, кто на нее жалуется, я решил, припоминая твои обличающие речи, что «Суар» может поступить так же и что в качестве «посредника» ты самое подходящее лицо.

Это предложение и удивило и обрадовало Пьера: он вспомнил, что даже голос его слегка дрожал, когда он спросил:

— И как ты представляешь себе мои функции?

— Ты мне часто говорил, что большая популярная газета должна, в частности, защищать своих читателей против несправедливости, должна быть эдаким рупо­ром народного гласа, чтоб его слышали те, кто правит нами, и чтоб это влияло на их решения. Если хочешь ты мог бы стать рупором всех жертв несправедливости или нападок, которые слишком слабы или бедны, чтобы к ним прислушивались. Это новая рубрика. Я даже на­шел ей название, используя твое имя, которое так удач­но звучит. Она могла бы называться «Сен-Жюст тре­бует справедливости» [1] «Жюст» в переводе с французкого языка означает «справедливый», а «жюстис» — справедливость. На этом осно­вана игра слов, о которой говорит Эстев. .

Ты сможешь использовать Риотта, твоего лучшего друга, и Лоретту Паскье, которая, не сомневаюсь, будет в восторге работать с тобой. Что ты на это скажешь? — И, уверенный, что выиграл, Эстев добавил: — Таким образом, ты имеешь все козыри, чтобы меньше чем че­рез год стать знаменитым журналистом.

Пьер припомнил, что эта последняя фраза дала ему возможность ответить так, чтобы не создавалось впе­чатления, будто он уступил первому же натиску.

Он согласился, что предложение весьма интересное, подчеркнув, однако, что ему совершенно безразлично, быть знаменитым или нет.

Далее спокойным голосом, чтобы показать своему дяде, что он тоже может хладнокровно говорить о де­лах, он добавил:

— Хорошо, я беру обратно свою отставку, но вре­менно. В ожидании того, как все это будет выглядеть на практике. В то же время я не отказываюсь ни от чего, что я говорил всегда о том , как делается твоя га­зета. Я не осел, которого можно заставить идти, пока­зывая ему морковку. Создание этой рубрики я рассмат­риваю как уступку, которую ты делаешь моим принци­пам. Деньги и слава меня не интересуют. Единствен­ное, что мне важно, — это чувствовать, что я приношу пользу.

— Браво, — сказал Эстев, поднимаясь и давая этим понять, что пора идти спать.

... Ворота Сен-Клу приближались, и Пьер отвлекся от своих воспоминаний. Он остановился, чтобы запол­нить бензобак машины. Но стоило ему продолжить путь, как ночной разговор в Менкуре снова занял его мысли. Он опять видел себя останавливающим дядю в дверях кабинета вопросом:

— А Гонин? Ты подумал о нем? Как он отнесется к этому?

Эстев улыбнулся:

— Представь себе, подумал. И, как ты подразуме­ваешь своим вопросом, он вряд ли будет в восторге. Безусловно, между моим заведующим отделом инфор­мации и тобой мало контакта. Я хочу сохранить тебя, но не хочу терять и его. Он, быть может, большой хит­рец и льстец, но зато работяга. Он всегда на месте, когда нужен. Внимательно следит за всеми делами, и его нюх помогает ему безошибочно определять липовые сенсации, которые могут так легко скомпрометировать газету. Я знаю, и ты тоже это знаешь, что он называет тебя папенькиным сынком и считает тебя донкихотом; я знаю также, что он неравнодушен к Лоретте, что яв­ляется дополнительной причиной для него, быть может самой сильной, не любить тебя. Но какой бы он ни был, я ценю его. Поскольку твоя рубрика неизбежно в какой-то момент залезет в его огород, я решил до­бавить примечание в приказ о твоих новых обязан­ностях. Там будет сказано, что Поль Гонин назначается главным редактором, директором отдела информа­ции газеты. С моей точки зрения, это лучший способ нейтрализовать его и избежать между вами стычек, которые повредили бы общим интересам.

Вспоминая эту сцену, Сен-Жюст улыбнулся, потому что он прекрасно знал, что весь этот план Эстев сым­провизировал очень ловко, чтобы не затронуть ничье­го самолюбия. Желая в этом смысле отдать должное дяде, Пьер ответил, демонстрируя свою добрую волю:

— Я не забываю, что нахожусь в подчинении Гонина, я буду держать его в курсе относительно всех проектов. касающихся моей рубрики. — И добавил: — Но если я вступаю в эту игру, то я рассчитываю на тебя, чтоб он поступал так же. И чтоб он не ставил мне пал­ки в колеса.

Эти воспоминания позволили Пьеру выехать из Парижа без особого раздражения. Они привели его в хорошее настроение, и, выехав на шартрскую дорогу, он с удовольствием предвкушал, что это маленькое путешествие не окажется бесполезным.

Ливень начался, когда Пьер проехал мост Сен-Клу. На автостраде Пьер обогнал несчастного мотоциклиста, не достигшего и семидесятикилометровой скорости, совершенно ослепленного дождем. Он бросил на него быстрый взгляд, поздравил себя с тем, что едет в закрытой машине, но приметил, что мотоциклист одет совершенно не по погоде.