Джон Карр - Зловещий шепот

— Вот именно. — Фэй пожала плечами.

— Знаете что, мисс Сетон?

— Да?

— Неподалеку отсюда находится поляна, где Уильям Руфус, Красный король, пал, пронзенный стрелой на охоте. Там до сих пор ищут наконечник этой стрелы. А еще… Вы знаете, что такое «Белая прогулка»?

Она отрицательно покачала головой.

— Сегодня луна взойдет поздно, — сказал Майлз, — но как-нибудь вечером в полнолуние мы с вами и, конечно, с Марион прогуляемся в Нью-Форест.

— С удовольствием.

Она стояла, оперевшись руками о подоконник и высунувшись в окно, и все так же машинально кивала в знак согласия. Майлз смотрел на округлую линию плеч, белую шею и тяжелую волну волос, отливавших медью при свете лампы; аромат ее духов был еле ощутим, но чарующе своеобразен. Его снова охватило сильное волнение от ее близости.

Она, наверное, это почувствовала, потому что мягким, свойственным ей движением сняла руки с подоконника и, повернувшись, пошла туда, где оставила лампу. Майлз же резко обернулся к окну и выглянул наружу. В застекленной створке раскрытого окна он увидел ее призрачное отражение. Фэй взяла старую газету, стряхнула с нее пыль, раскрыла, постелила на кипу книг и села возле лампы.

— Осторожнее! — вырвалось у него. — Вы можете испачкаться.

— Не важно. — Она не подняла опущенных глаз. — Здесь чудесно, мистер Хеммонд, от воздуха просто хмелеешь.

— Вот и прекрасно. Будете сегодня спать как сурок.

— А вы страдаете бессонницей?

— Иногда.

— Ваша сестра мне сказала, что вы были очень больны.

— Теперь все в порядке.

— Это последствия войны?

— Да. Своеобразный, малоприятный и вовсе не героический способ уйти от войны, практикуемый танкистами.

— Гарри Брук погиб в Дюнкерке в тысяча девятьсот сороковом, — сказала Фэй абсолютно ровным голосом. — Он вступил во французскую армию, служил офицером по связи с британскими войсками, потому что, как вы знаете, он говорил одинаково хорошо на обоих языках, и был убит при эвакуации Дюнкерка.

Как при внезапно наступившем затишье среди бури, у Майлза зазвенело в ушах, когда он посмотрел в стекло на отражение умолкнувшей Фэй. Голос Фэй Сетон был таким же бесстрастным, когда она добавила:

— Вы ведь слышали обо мне, не так ли?

Майлз поставил лампу на подоконник, потому что рука его вдруг дрогнула, а сердце дало перебой. Он обернулся и взглянул на нее в упор:

— Кто вам сказал?..

— Ваша сестра намекнула. Еще она сказала, что вы очень любознательны и впечатлительны.

«Ох уж эта Марион!»

— С вашей стороны было очень великодушно, мистер Хеммонд, предложить мне эту работу, ничего не разузнав обо мне. Я в очень тяжелом положении. Меня чуть не отправили на тот свет по обвинению в убийстве отца Гарри. Не хотите ли выслушать мою версию этой истории?

Наступившее молчание затянулось.

Свежий воздух врывался из распахнутых окон в затхлую атмосферу набитой старыми книгами комнаты. Краем глаза Майлз увидел паутину, качавшуюся на ветру. Он расправил грудь.

— Это меня не касается, и я не хочу вас волновать.

— Я не волнуюсь, честное слово — нет.

— И не чувствуете, что вас?..

— Нет. Теперь — нет. — Она говорила несколько сдавленным голосом; голубые глаза, почти прозрачные в свете лампы, смотрели в сторону; она прижала руку к груди, очень белую руку на фоне серого платья. — Простое самопожертвование, — сказала она.

— Как вы выразились?

— Чего только не сделаешь, — совсем тихо проговорила Фэй Сетон, — когда жизнь требует принести себя в жертву. — Она помолчала, уставившись широко открытыми, неподвижными глазами на фитилек лампы. — Извините, мистер Хеммонд, это не имеет значения, но мне хотелось бы знать, кто рассказал вам обо всем этом.

— Профессор Риго.

— О, Жорж Риго, — качнула она головой. — Я слышала, что он бежал из Франции во время немецкой оккупации и стал преподавать в каком-то английском университете. Я вас спросила только потому, что ваша сестра не могла сказать точно. Она почему-то считает, что источником информации был для вас граф Калиостро.

Оба рассмеялись. Майлз был рад случаю отвлечься и снять напряжение, сковавшее его. Однако громкий смех в этом книжном склепе отозвался в его душе суеверным страхом.

— Я… я не убивала мистера Брука, — сказала Фэй. — Поверьте.

— Я верю.

— Спасибо, мистер Хеммонд. Я…

«Господи, — думал Майлз, — хоть бы не замолчала! Да говори же, говори!»

— Я поехала во Францию, — начала она тихо, — работать в качестве личной секретарши мистера Брука. В этом деле, — ее взгляд устремился вдаль, — у меня, признаться, не было большого опыта.

Она снова умолкла, но Майлз ободряюще кивнул.

— Там меня встретили очень хорошо. Бруки — очень славное семейство, по меньшей мере мне так казалось. Я… ну, в общем, вы, наверное, слышали, что я влюбилась в Гарри Брука. Я действительно влюбилась, мистер Хеммонд, с самого начала.

У Майлза против воли вырвался вопрос:

— Но разве вы не ответили отказом Гарри на его первое предложение?

— Я? Отказом?.. Кто вам это сказал?

— Профессор Риго.

— А, понимаю! — Как странно, загадочно сверкнули ее глаза. Или это ему показалось? — Во всяком случае, мы обручились, мистер Хеммонд. Я думала, что буду очень счастлива, потому что всегда любила домашний очаг. Мы уже строили планы на будущее, когда вдруг обо мне пошли всякие слухи.

Майлз застыл на месте.

— Какие слухи?

— О… о моем дурном поведении. — Слабая краска появилась на бледных щеках, подступила к опущенным ресницам. — И еще кое о чем, но это такая нелепица, что не стоит и говорить. Правда, до меня эти сплетни не долетали, но мистеру Бруку приходилось день за днем их выслушивать, хотя он никогда ничего мне не говорил. Кроме того, он получал анонимные письма.

— Анонимные письма?! — воскликнул Майлз.

— Да.

— Профессор Риго ничего об этом не говорил.

— Возможно. Правда… Это лишь мои предположения. Обстановка стала очень напряженной — и в доме, и в кабинете у мистера Брука, когда он мне диктовал, и за обедом, и по вечерам. Даже миссис Брук заподозрила неладное. И вот подошел этот ужасный день, двенадцатое августа, когда не стало мистера Брука.

Не сводя с нее глаз, Майлз сделал шаг назад, к окну, и уселся на подоконник. Фитили в лампах горели ровно и спокойно, тени не прыгали по стеллажам. Майлзу чудилось, что он не в библиотеке, а там, в Шартрезе, на берегах Оры, вблизи усадьбы Борегар и каменной башни над рекой. Пережитое снова пронеслось в его воображении.

— День был жаркий-прежаркий! — протянула Фэй и в задумчивости повела плечами. — Парило, как перед грозой. После завтрака мистер Брук попросил меня, никому ни слова не говоря, прийти на встречу с ним в башню Генриха Четвертого к четырем часам. Мне, конечно, и в голову не приходило, что он сначала пойдет в кредитный банк за этими злополучными двумя тысячами фунтов.