Элизабет Ролле - Венец королевы

— Как холодно, — тихо произнес он, хотя в комнате было тепло. — Сыро и холодно…

Вечером лакей пригласил его к Трэверсу.

Пол и одна стена были покрыты огромным ковром в зеленовато-желтых тонах. На противоположной стене висела картина в старинной раме, еще одна — в простенке между двумя высокими узкими окнами. По обе стороны старинного камина в стену были вмурованы плиты с античными барельефами. Четыре больших кресла, вполне современные, обивкой в точности копировали расцветку ковра. Усевшись в одно из них, Джек утонул в его мягких объятиях.

— Вы пострадали из-за моей неосторожности, и я перед вами в долгу, — сказал Трэверс — Какая сумма будет достаточной, чтобы у вас не осталось неприятных воспоминаний об этом инциденте?

— Не знаю, — растерянно ответил Джек.

Пожав плечами, Трэверс вынул из бумажника несколько банкнот и протянул их ему. Джек встал, взял деньги и, не глядя, сунул их в карман.

— Завтра утром я поеду в город и подвезу вас. Или вам надо в другое место?

— Спасибо, — сказал Джек и быстро вышел.

— Странное создание, — пробормотал Трэверс, глядя на закрывшуюся дверь.

Утро наступило серое и холодное. Небо хмурилось, низкие, рваные тучи проплывали над мокрой землей.

Хотя Трэверс держал шофера, машину он обычно водил сам. Джек забрался на заднее сиденье, прижимая к себе старую, потертую сумку — единственную вещь, которая была при нем, когда Трэверс сбил его. Вид у него был подавленный, за всю дорогу он не произнес ни слова. Когда выехали на шоссе, начался дождь, такой же мелкий, как в ночь происшествия. На улицах людей было очень мало. Редкие, под зонтами, фигуры шли торопливо, прижимаясь к стенам домов.

— Куда вас подвезти? — спросил Трэверс.

— Мне все равно.

Решив, что Джек, погруженный в свои мысли, не понял вопроса, Трэверс спросил снова:

— Где вам удобнее выйти?

— Могу выйти здесь, — сказал Джек. — Какая разница…

Трэверс остановил машину. Вдоль улицы тянулись частные особняки. Трэверс с сомнением посмотрел на них, затем на Джека.

— Вы живете здесь?

— Нет.

— А где?

— Нигде, — сказал Джек, выйдя из машины и захлопывая дверцу — Какое вам дело…

Держа в руках сумку, которая, судя по тому, как он нес ее, была пустой, он пошел вперед. Дождевая пелена размывала очертания его невысокой фигурки, еще десяток шагов, и серая мгла поглотит его и он исчезнет в ней точно так же, как появился, вынырнув на дороге перед машиной Трэверса.

Машина рывком тронулась с места. Трэверс приоткрыл переднюю дверцу.

— Джек! Послушайте, Джек!

— Что вам от меня надо? — хмуро спросил Джек, останавливаясь.

— Идите сюда. Садитесь.

Теперь Джек сидел рядом с Траверсом. Нахохлившись, он молча смотрел прямо перед собой.

— Почему вы не сказали мне этого раньше? — мягко спросил Трэверс.

— Зачем? Вы же мне заплатили, чего же еще…

— Чем вы занимаетесь?

— Так… чем придется.

— А все-таки?

— Последний месяц служил в магазине, но оттуда меня выгнали.

— За что?

— Из-за одного недоразумения, — неопределенно сказал Джек.

— А потом?

— Потом хозяйка выставила меня из комнаты, потому что мне нечем было за нее платить. В городе работы я не нашел и хотел наняться на какую-нибудь ферму в пригороде. Я ехал на попутной машине, она сломалась, и я застрял на дороге.

Трэверс подумал, что тяжелая, требующая большой физической силы работа на фермах ему не подходит.

— Родственники у вас есть?

Джек отрицательно покачал головой.

— Родители умерли, а больше никого и не было.

После недолгого размышления Трэверс сказал:

— Мистеру Барнету нужен помощник помоложе, который вместо него лазил бы по полкам. Мне кажется, вы прекрасно справитесь с этой работой.

Барнет встретил Джека скептически. Не то чтобы он вообще был против помощника, однако Джек поначалу показался ему неподходящим для этой роли, и он выражал свое недовольство сердитым ворчаньем и резкими, порой даже грубыми замечаниями, которые беспрестанно делал Джеку. Однако юноша, очевидно, был не избалован хорошим отношением и поведение Барнета воспринимал без обиды, пропуская мимо ушей его выпады. С книгами он обращался очень аккуратно, а шкаф с рукописями по собственной инициативе не открывал вовсе, и мистер Барнет, ожидавший от него одних неприятностей, начал успокаиваться, а затем нашел, что в его присутствии есть и положительные стороны. Окончательно мир был заключен после того, как Джек заметил забытую — или оставленную нарочно? — Кейном книгу в холле на первом этаже, в то время как сам Барнет засмотрелся на почтальона и проследовал мимо.

— Подумать только! — с негодованием вскричал мистер Барнет. — Латынь! Что он понимает в латыни?! Наверняка дальше названия не продвинулся. Я давно говорил сэру Трэверсу: библиотеку надо запирать на ключ! О каком порядке может идти речь, если все берут, что хотят. — Кого он имел в виду под «всеми» было неясно, кроме самого Трэверса библиотекой пользовались только доктор Уэйн, Кейн да изредка живущий поблизости священник. — Скоро все растащат, — бормотал мистер Барнет, поднимаясь по лестнице. — Все, все. Если он и до рукописей доберется, тогда конец.

Сделанное предположение ужаснуло его, он живо представил Кейна, бросающего где попало драгоценные свитки, и глаза его засверкали праведным гневом. Больше всего мистера Барнета угнетала невозможность контролировать, что именно Кейн берет из библиотеки: помещение не запиралось, и Кейн мог зайти в любое время, даже тогда, когда самого его там не было. Правда, старинные рукописи хранились отдельно, в особом шкафу, который он закрывал на ключ, но если Кейн заинтересуется ими, Трэверс распорядится открыть заветный шкаф.

— Вот из таких и получаются настоящие разбойники! — воскликнул Барнет, толкнув дверь библиотеки.

— Почему? — спросил Джек, опешив от его крика.

— Как почему? Книги-то не его! — пояснил мистер Барнет, назидательно подняв палец. — А он ими распоряжается будто своими.

Джек едва удержался от смеха. Простая мысль, что книги не принадлежат Кейну точно в такой же степени, как и ему самому, мистеру Барнету никогда не приходила в голову. Как бы то ни было, Джек после этого стал пользоваться его доверием настолько, несколько это вообще было возможно.

С появлением Джека в доме что-то неуловимо изменилось, благодаря его присутствию иной стала сама атмосфера Живость и непосредственность соседствовали в нем c застенчивостью; встретив недоброжелательное отношение, он сразу терялся, однако в доме Трэверса один Кейн обращался с ним с некоторым холодком. Сам Трэверс относился к Джеку с явной симпатией, необычной для его замкнутой и сдержанной натуры, и даже разрешил завести собаку — маленького черного пуделя, хотя сам собак не держал. Потерявшая хозяина собачонка увязалась за Джеком в городе, куда он ездил по поручению Барнета, и он взял ее с собой, Рик, как назвал пуделя Джек, обладал общительным нравом и бесцеремонно лез в любую открытую дверь, кроме библиотеки, откуда Барнет безжалостно выгонял его. Из-за этого пудель вообще недолюбливал Барнета и встречал его звонким, сердитым лаем, а ко всем остальным относился весьма дружелюбно. Комнаты хозяина дома почему-то представлялись псу особенно заманчивыми, и он проникал туда при каждой возможности. Если Джек был занят и не обращал на него внимания, Рик отправлялся к Трэверсу, выделяя его из всех обитателей дома, преисполненный уверенности, что тот от этого в восторге. Был ли Трэверс рад оказываемому предпочтению, оставалось неизвестно, однако у него не хватало духа разочаровать Рика и выставить вон.