Арнольд Беннет - «Великий Вавилон»

— Нам хочется отыскать один довольно-таки подозрительный катер, — сказал он. — Моему другу очень важно напасть на его след.

— Что же это за судно, сэр? — спросил один из гребцов, человек с одутловатым лицом, по-видимому, совершенно неспособный ни на какое серьезное умственное усилие.

— Не знаю, — ответил Раксоль, — но, насколько я могу судить, оно имеет футов шестьдесят в длину и выкрашено черной краской. Думаю, что я бы узнал его, если бы оно нам попалось.

— Ну, по таким приметам не очень-то много найдешь! — воскликнул другой гребец, но тотчас осекся: он, так же как и его товарищ, получил от Теодора Раксоля английский соверен в виде предварительного вознаграждения, а английский соверен способен заглушить все саркастические насмешки, свойственные свободной профессии гребцов на Темзе.

— Я заметил еще одну вещь, — внезапно вспомнил Раксоль, — я и забыл сказать вам об этом, мистер Хэйзел: винт катера, по-видимому, работал не совсем правильно, а будто прихрамывая.

Оба гребца покатились со смеху.

— Ну, теперь я знаю, что вам надо, — заявил толстяк, — это катер Джека Эверета, прозванный «Беглецом». У него был четырехлопастный винт, но одна лопасть сломалась.

— Ей-богу, это точно он! — подтвердил другой гребец. — И если он вам нужен, так я не далее как сегодня утром видел его лежавшим на берегу около Черри-Гарденс-Пира.

— Так едем же к Черри-Гарден-Пиру как можно скорее! — проговорил Раксоль, и лодка двинулась мимо пристаней, из которых многие еще и в этот час не окончили свою работу: подъемные краны то и дело спускались пустыми в трюмы кораблей и поднимались нагруженными.

Пока гребцы ловко лавировали по все убывавшей воде, Хэйзел объяснил миллионеру, что «Беглец» был одним из самых известных на реке судов. По-видимому, если у кого-нибудь появлялись не совсем чистые замыслы на реке, то за значительную сумму катер Эверета всегда бывал к их услугам. «Беглец» тысячу раз попадал в беду и всегда выходил из нее если и не с честью, то, во всяком случае, без вреда для себя. Речная полиция внимательно следила за ним, но, несмотря на это, старый Эверет, владелец судна, каким-то чудом, никогда еще не был серьезно скомпрометирован в какой-нибудь нелегальной операции. Ни разу еще судебным следователям не удавалось раздобыть определенных улик против него, хотя многие из тех, кто нанимал судно Эверета, в тот самый момент уже сидели в той или другой тюрьме королевства. Позднее, однако, катер с поврежденной лопастью, которую Эверет упорно отказывался поправить, приобрел дурную славу даже среди злодеев, и последние предпочли ему суда, которые не так легко могли быть узнаны.

— Ваш приятель, мистер Том Джексон, — сказал Хэйзел Раксолю, — поступил неосмотрительно, наняв «Беглеца». Негодяй с его опытом должен был считаться со всеми вышеозначенными неудобствами. Теперь-то у вас в руках верный след.

В это время лодка подошла к Черри-Гарден-Пиру, но, к несчастью, дымка ночного тумана заволокла реку, и на расстоянии тридцати ярдов уже ничего нельзя было рассмотреть. Проплывая мимо пристани, все сидевшие в лодке напрягали зрение в поисках таинственного катера, но ничего не увидели. Лодка продолжала плыть по течению, гребцы перестали грести. Вдруг они едва не ударились о стоявшее на якоре большое норвежское парусное судно с далеко выдававшимся бушпритом. Они обошли это препятствие со стороны пристани, и, когда уже выходили из-за бушприта, толстяк вдруг воскликнул:

— Вот его нос!

Повернув лодку, он начал грести против течения. И в самом деле, пресловутый «Беглец» удобно приютился на якоре вдоль борта норвежского корабля, искусно спрятавшись между его корпусом и берегом. Гребцы спокойно направили лодку вдоль катера.

— Прежде всего, я войду на катер, — прошептал Хэйзел Раксолю, — притворюсь, что заподозрил у них наличие товаров, подлежащих оплате таможенной пошлины. Это даст мне возможность хорошенько осмотреть судно.

Одетый в свой форменный сюртук и остроконечную шляпу, Хэйзел бодро вступил на палубу катера. Раксоль слышал, как он закричал:

— Есть тут кто?

В ответ послышался женский голос.

— Я таможенный чиновник и должен осмотреть катер, — закричал еще громче Хэйзел и исчез в маленьком салоне посередине катера.

Раксоль больше ничего не слышал. Ему казалось, что уже несколько часов прошло с ухода Хэйзела, когда наконец последний вернулся.

— Ничего не смог найти, — сказал он, запрыгивая в лодку. — На палубе есть женщина, — продолжал он, обращаясь к Раксолю. — Кажется, она подходит под ваше описание мисс Спенсер. Пары разведены, но никакого машиниста там нет. Я спросил, где он, но она ответила вопросом, какое мне до этого дело, и потребовала, чтобы я выполнил свои обязанности и ушел. Ловкая бестия! Я совал нос всюду, но решительно никого больше не нашел. Нам лучше отъехать немного и стать поблизости — может быть, мы и увидим что-либо интересное.

— Так вы уверены, что его нет на судне? — спросил Раксоль.

— Совершенно уверен. Уж я-то знаю, как обыскивать судно. Вот, взгляните на это! — И он протянул Раксолю что-то вроде стальной иглы около двух футов длиной, оправленной в деревянную ручку. — Это помогает таможенному чиновнику при обыске.

— Я думаю, что не стоит входить на судно и выпытывать сведения у этой женщины, — нерешительно сказал Раксоль.

— Ну, что до этого… — так же нерешительно начал Хэйзел.

— Что там такое? — перебил гребец на носу.

Следуя взглядом за его пальцем, Раксоль и Хэйзел довольно ясно разглядели шлюпку, вынырнувшую из-за корпуса норвежского корабля и быстро исчезнувшую в тумане, вниз по течению.

— Это Жюль, я готов в этом поклясться! — воскликнул Раксоль. — За ним, ребята! Десять фунтов каждому, если мы его настигнем!

— Приналягте-ка, братцы! — сказал Хэйзел, и тяжелая таможенная лодка пустилась вдогонку за шлюпкой.

— Вот так будет потеха! — заметил Раксоль.

— Это зависит от того, что вы подразумеваете под словом «потеха», — возразил Хэйзел. — Собственно говоря, никак нельзя назвать потехой эту гонку по реке в тумане. Из этого царства барок, нагроможденных вокруг, того и гляди попадешь в царство смерти! Вероятно, этот молодец спрятался в шлюпке, как только нас увидел, а затем, когда я сошел, принялся грести.

Лодка быстро двигалась по течению. Править ею приходилось скорее наудачу, инстинктивно. Время от времени Хэйзел, сидевший у руля, был принужден круто поворачивать нос лодки, чтобы объехать баржу или корабль. Раксолю казалось, что последними был запружен весь фарватер. Он напряженно осматривался по сторонам, но долгое время не видел ничего, кроме смутных и расплывчатых очертаний судов. Наконец он проговорил: