Эрл Гарднер - Вдовы носят траур

– Ладно, Лэм. Теперь давай говорить начистоту. Мне нужна истина.

– Какая именно истина? – спросил я. – Под каким соусом?

– Голая истина.

– Значит, ее уже кто-то подготовил, когда раздевал.

– Да, ее уже кто-то потрогал. Но я еще не знаю, с какой целью.

– Какая же тут может быть цель?

– В данный момент у полиции нашего города довольно шаткое положение. Недавно открылось несколько скандальных историй. Пока шеф полиции сидит на своем месте прочно. Но если возникнет еще один большой скандал, ему несдобровать. Фрэнк Селлерс опытный офицер. Но он груб. У него нет гибкости. Он действует как слон в посудной лавке. Когда он хочет что-нибудь получить, он вырывает это силой. Поэтому у него много врагов. Если выяснится, что за обедом в ресторане он прикладывался к рюмке, что он убежал из ресторана после того, как было обнаружено убийство, что его алиби насчет Джила Адамса пахнет тухлятиной, то его обвинят в том, что он улизнул с места преступления, испугавшись того, что был нетрезв, и потом подстроил алиби, чтобы выйти сухим из воды. Тогда разразится страшный скандал.

– Это я могу понять, – поддакнул я.

– Твоя компаньонка по агентству Берта Кул подтвердила версию Фрэнка Селлерса. Но все равно остается неувязка насчет последовательности связанных с этим убийством событий.

– Какая неувязка?

– Ты знаешь, о какой неувязке я говорю. Селлерс ушел из ресторана после того, как был найден труп. Селлерс оказался достаточно сообразительным, чтобы смыться из ресторана еще до того, как кто-то выкрикнул слово «убийство». Он сбежал до того, как начался уход из ресторана этих парочек, которые боялись, что их как свидетелей впутают в это дело.

– Почему ты предполагаешь, что все происходило именно так?

– Я не предполагаю, – сказал он спокойно. – Я знаю.

– Откуда ты это можешь знать?

– Я это знаю потому, что видел все своими глазами. Я видел, что Селлерс в начале обеда колебался, пить или не пить ему шампанское. Потом взял в руки бокал. Выпил. Еще один. После этого он подносил ко рту руку очень часто. Ну ладно! Он не имеет права выпивать при исполнении служебных обязанностей, но при его работе он, по существу, в большей или меньшей степени двадцать четыре часа в сутки находится при исполнении обязанностей. В общем, до этого никому нет особого дела. Я не думаю, чтобы за это его осудили очень строго. Но когда он умудряется улизнуть с места преступления, подстраивает фальшивое алиби, пытается превратить тебя в козла отпущения, чтобы заставить подтвердить его версию, тогда дело принимает серьезный оборот.

Он подождал, что я скажу на это. Но я смотрел на него невинными глазами. Тогда он продолжил свою речь:

– Ты мне нравишься, Лэм. Но я должен сделать выбор – по какой дороге мне идти. Я могу подтвердить версию Селлерса. Тогда он будет чувствовать себя обязанным мне всю его жизнь. Но я могу выбрать другой путь: рассказать об этом деле так, что в результате, возможно, затрясется вся наша полицейская машина. Прежде чем принять какое-либо решение, я хотел поговорить с тобой. Я хочу знать заранее, в какую игру собираешься играть ты. От этого для меня многое зависит.

– Единственное, что я могу сказать тебе, – осторожно ответил я, – это то, что для меня тоже многое зависит от того, в какую игру решил играть ты.

Некоторое время он крутил в руках пустой стакан. Потом наконец сказал:

– Ты ловкий шельмец, Лэм!

– А как насчет Баффина? – спросил я. – Он стоит в стороне от всего этого дела? Сбоку припека?

– Ну уж нет.

– В каком смысле – нет?

– У меня на руках, по существу, весь материал этого дела. Я не могу пока опубликовать его, потому что не имею достаточных доказательств. Но все равно это, конечно, дьявольская история.

– О какой именно истории ты говоришь?

– О той, в которой участвовал ты и участвовал Баффин.

Я удивленно поднял брови. Тогда Эллис добавил:

– И еще участвовал Калверт – тот парень, который доигрался до того, что его убили.

– Это, должно быть, очень интересная история, – сказал я.

Эллис подвинулся ко мне поближе и понизил голос:

– Три года назад Баффин едва сводил концы с концами. Потом вдруг начал расширять свое дело. Вступил в эпоху процветания.

– И это вся история? – невинно спросил я.

– Разумеется, не вся! Суть в том, откуда вдруг так неожиданно взялось процветание. Баффин связался с парнем по имени Мортон Брентвуд. Тот финансировал баффинский бизнес. Но есть много людей, которые хотели бы знать, откуда сам Брентвуд достал такие деньги. Я кое-что знаю, но не могу доказать это. Теперь насчет шантажа, при котором Калверт получил от Баффина десять тысяч долларов. Это был поддельный шантаж. Баффин заплатил шантажисту Калверту деньги, а Калверт потом вернул их Баффину. Оставил себе только пару тысяч как плату за работу.

– Зачем им понадобился этот поддельный шантаж?

– Недавно Баффин ездил в Сан-Франциско по каким-то темным делам. Но произошла утечка информации. Об этих делах узнали люди, которые были заинтересованы в том, чтобы раскрыть все эти махинации. Для этого им необходимо было доказать, что Баффин действительно был в Сан-Франциско. Тогда бы разразился большой скандал и все махинации всплыли бы наружу. Те, кто имел дело с Баффином, велели ему устроить себе алиби. Он решил организовать алиби с помощью фальшивого шантажа.

– Интересная история, – сказал я, чтобы поддержать разговор.

– Но тут случилось что-то непредвиденное. Калверт начал рыпаться. Узнав, что ситуация изменилась, он решил тайно снять копии с фотографий, которые были необходимы для фальшивого шантажа. Он намеревался отнести их жене Баффина, которая хочет развестись с ним, чтобы содрать с него крупные алименты. Если бы она при разводе представила в суд эти фотографии, ей бы присудили большую часть всего имущества мужа, включая всю сеть ресторанов и других предприятий. В таком случае Брентвуд, который тайно вложил в баффинское дело большие деньги, потерял бы хороший ломоть. Или ему пришлось бы на суде доказать, что Баффин является всего лишь подставным лицом. Но тогда бы всплыли наружу их аферы, которые кое-кто никогда не позволит сделать достоянием гласности. В общем, Брентвуд попал в трудное положение. Это потрясающий материал для газеты. К сожалению, я не могу даже и думать о его публикации до тех пор, пока не буду знать всех имен, даты, номера телефонов, все факты и всех участников.

– Теперь мне понятна твоя позиция, – кивнул я.

– Ты можешь снабдить меня необходимыми доказательствами, – серьезно сказал Коллин.

– Я?

Мое восклицание должно было показать ему, как сильно я удивлен.

– Не притворяйся, что это тебя чертовски удивляет! Я понимаю, ты играешь на глубоком месте… Но теперь ты должен честно мне сказать, как ты намерен играть дальше. Какую версию ты собираешься поддерживать? Только зная твой ответ, я смогу принять решение о том, как дальше поступать мне самому.