Жорж Сименон - Негритянский квартал

— Поостерегись, Пюш! — сказала она утром, провожая его на работу.

Чего? Автомобиля, который уронят ему на голову?

Он постучал к Марко. Метис, у которого под глазами были огромные мешки, заставил себя долго упрашивать, прежде чем налил Дюпюшу чичи. Было еще очень рано.

— Погорю я из-за вас! — жалобно вздохнул он.

А потом заработал кабестан, быстро, как всегда.

Грузчики в трюме с трудом поспевали за ним, ящики, вращаясь, вылетали наружу и стукались о края люка.

В тот день Дюпюш напрасно искал глазами Веронику. В порт она не пришла. Надвигалась гроза. Дюпюш с работы направился прямо домой, но ненадолго заглянул к Марко. Тот смотрел на Дюпюша как-то странно, словно в чем-то перед ним провинился.

— К тебе кто-нибудь приходил? — спросил Дюпюш.

— Ко мне? А кто мог прийти?

— Я и сам не знаю. Ну ладно, я пошел!

Че-Че все еще был в Колоне. Дюпюш видел его: он играл с Жефом в карты в прохладном кафе. Эжена с ними не было.

Дюпюш ускорил шаги и подавил в себе желание навестить хижины у моря. Выйдя на свою улицу, он увидел такси, стоявшее у дверей его дома. Вокруг машины сновали негритята: для квартала это было событием.

Дюпюш поднял глаза, но веранда была пуста.

— Ко мне кто-то приехал? — спросил он хозяйку.

— Какая-то дама.

Дюпюш поднимался по лестнице, в голове у него гудело. Он выпил бы еще чего-нибудь, чтобы успокоиться. Когда он очутился на площадке, дверь комнаты распахнулась, оттуда выскочила Вероника. Она тупо посмотрела на него и крикнула:

— Пюш!.. Она пришла!

Вся в слезах. Вероника сбежала по лестнице, толкнув Дюпюша, и заперлась в комнате хозяйки.

Спокойно, медленно и важно, словно во сне, Дюпюш сделал несколько шагов вперед, свернул налево и вошел в свою комнату. Все было на месте: швейная машина, желтые занавесочки. На столе стоял чайник и две чашки.

— Где ты, Жермена? — спросил Дюпюш.

Он знал, что сейчас увидит жену. Он нашел ее на веранде, она прислонилась к одному из столбов и обеими руками вцепилась в сумочку. На ней было платье, которого он раньше не видел.

Дюпюш медленно прикрыл дверь и совершенно спокойно сказал:

— Ну что ж, садись.

Не удивление ли было преобладающим чувством Жермены в ту минуту? Присев на краешек стула, она неотрывно смотрела на Дюпюша, и постепенно решительное и жестокое выражение исчезло с лица. А Дюпюш мыл руки, как всегда после работы, но делал это нарочито медленно.

И молчал он тоже умышленно! И так же умышленно по-хозяйски прошел по комнате, спустил жалюзи на окне, переставил какую-то безделушку. Он был у себя дома, и Жермена должна была это почувствовать.

— Я приехала… — начала она.

Он холодно повторил:

— Да, ты приехала.

Он сел напротив нее и заметил:

— Меня не обманули. Ты действительно похорошела.

Он не лгал. Когда они были вместе, в наружности Жермены было что-то незавершенное, теперь красота ее созрела. Поэтому Жермена казалась еще более уравновешенной, спокойной, уверенной в себе.

Однако сейчас она заметно волновалась. Встреча проходила совсем не так, как она рассчитывала, и женщина печальным взглядом продолжала изучать мужа.

— Ты очень изменился, — вздохнула она наконец.

Дюпюш улыбнулся, хоть и знал, что его улыбка не будет приятной — несколько дней назад он сломал передний зуб.

— Да, люди меняются.

— Почему ты не приезжал ко мне в Панаму, Жозеф?

— Ах, вот оно что!

Он снова улыбнулся и осмотрел жену с головы до ног. Она была во всем новом. Жермена нервно щелкала замком сумочки — выдержка начинала ей изменять. Дюпюш опять замолчал.

Слышно было, как играют на улице ребятишки, бегая вокруг такси. Снизу, из комнаты хозяйки, где спряталась Ника, доносился неясный шепот. Заходящее солнце, разрезанное на полосы планками жалюзи, неровно освещало комнату. Луч играл на швейной машине; на печке в голубой кастрюльке булькала вода, на кровати валялась пара чулок.

— Что ты намерен делать? — спросила Жермена. Лицо ее опять стало жестким.

— А ты?

Жермена осторожно двигалась по комнате, словно опасаясь капкана.

— Неужели ты думаешь, что мы можем и дальше так жить?

— Разве ты не счастлива?

Да, на ней было все новое, на груди поблескивала золотая брошь чеканной работы. Этой броши он ей не дарил. Это, несомненно, подарок Кристиана.

Жермена приняла равнодушный вид и шагнула вперед.

— Это смешно — быть женатыми и жить на разных концах канала. В Панаме все знают, что у тебя есть негритянка.

— Но все знают и то, что у тебя есть Кристиан.

Жермена круто повернулась к нему.

— Это не правда! — выкрикнула она, — Я запрещаю тебе оскорблять меня, слышишь Жозеф? Как тебе не стыдно!

— Значит, ты не живешь с Кристианом? — спросил он равнодушно.

— Между нами ничего такого нет. Кристиан меня уважает, и тебе не мешало бы у него поучиться.

— Значит, тем хуже!

Слова Дюпюша были так неожиданны, что Жермена на секунду оторопела. Ей показалось даже, что он пьян.

— Как это «тем хуже»?

— А так. Если бы ты спала с Кристианом, все было бы вполне естественно. Вас оправдывала бы страсть. Но коли вы не сошлись, это просто смешно. И даже отвратительно.

Она не понимала его, но чувствовала беспокойство и неловкость, словно в его словах была доля истины.

Дюпюш тоже поднялся. Теперь они оба ходили то вокруг стола, то останавливались.

— Значит, разыгрываете из себя жениха и невесту! — уточнил он. — Все еще не понимаешь? А ведь госпожа Коломбани с удовольствием выступает в роли свекрови. Да и Че-Че примчался собрать сведения обо мне.

Дюпюш говорил сбивчиво. Мозг его работал четко, но мысли находили выражение скорее в образах: белое здание отеля на тенистой площади; Жермена за кассой, окруженная предупредительностью; г-жа Коломбани, то и дело дружески улыбающаяся ей.

И тут же облокотившийся о кассу Кристиан в свеженакрахмаленном костюме, с благоухающей шевелюрой.

И семейные обеды за хозяйским столом, справа, в углу ресторана, и прогулки на машине вчетвером…

— Разве ты заботился обо мне, когда мы приехали? — с горечью продолжала Жермена. — Ты думаешь, я пошла работать, потому что мне очень хотелось?

— А как же иначе?

Он и вправду так думал. За кассой Жермена сразу почувствовала себя на месте. Она не протестовала, когда ей сообщили, что Дюпюшу придется покинуть отель.

— Как ты смеешь так говорить, Жозеф? Скажи лучше, что было бы, если бы я не нашла места?

— Возможно, мы оба подохли бы с голоду, — небрежно проронил Дюпюш.

— Вот видишь!

— Ну и что?

Ему хотелось улыбнуться. Он знал, что Жермена не в состоянии его понять, и это забавляло его.

— Разве я надумала уехать из Амьена, где у меня была работа?

— Согласен, не ты.