Джун Томсон - Метод Шерлока Холмса (сборник)

Был погожий осенний денек, и замок во всем его великолепии отражался в спокойных водах рва, словно нарисованный на гладкой стеклянной поверхности.

Наш экипаж прогромыхал по длинному мосту с многочисленными арками, упомянутыми в журнальной заметке, которую вы, должно быть, успели прочесть, дружище, а затем через величественные ворота мы въехали в большой мощеный внутренний двор, и дворецкий леди Арнсворт повел нас по длинным коридорам и галереям, сплошь увешанным шпалерами и фамильными портретами Арнсвортов и украшенным рыцарскими доспехами. Наконец мы очутились в небольшой гостиной, где, несмотря на теплую погоду, был разожжен камин. Перед очагом в кресле с высокой спинкой, чем-то напоминавшем то, что на снимке, сидела пожилая дама. Вся комната была наполнена семейными реликвиями – серебром и фарфором, дорогими коврами, громоздкой мебелью черненого дуба, отполированной до зеркального блеска.

У меня создалось впечатление, что леди Арнсворт сохранилась не хуже, чем ее фамильные сокровища. Ее кожа напоминала старый пергамент, волосы, затейливо уложенные на макушке наподобие короны, переливались тем же серебристым блеском, что и огромные оловянные блюда, красовавшиеся на большой посудной горке елизаветинских времен. Она сидела, гордо выпрямившись, руки ее, сверкавшие множеством колец, покоились на коленях, покрытых черным шелком. Пока мы шли к ней от двери, она следила за нами неприязненным взглядом.

«Кто этот человек, инспектор?» – сурово спросила она, глядя на меня в упор.

Лестрейд неуклюже представил меня. Она явно не собиралась обмениваться со мной рукопожатием, ибо ее сцепленные в замок руки по-прежнему лежали на коленях. Было ясно и то, что она никогда не слыхала обо мне, что неудивительно, Уотсон, ибо в те давние времена меня знали лишь несколько человек в Скотленд-Ярде да ограниченный круг знакомых, которых я приобрел благодаря своим однокашникам, в том числе немногочисленные клиенты, чьи дела я уже расследовал [60].

Очевидно, леди Арнсворт приняла меня за одного из приспешников Лестрейда, поскольку больше ни разу не взглянула в мою сторону и обращалась только к инспектору.

«Хотя мне очень не нравится, когда обыскивают мои владения, тем более не в первый раз, инспектор, – холодно проговорила она, – полагаю, закон обязывает меня дать вам разрешение. Однако я вынуждена повторить то, что говорила в прошлый ваш визит: вы не найдете моего сына в этом доме. Вас, как и прежде, будет сопровождать Норрис».

Она отрывисто кивнула дворецкому, все еще стоявшему на пороге, он распахнул дверь и выпустил нас.

Когда мы в неловком молчании вышли из комнаты, мне на ум явились два соображения, касавшиеся разговора с леди Арнсворт. Во-первых, я задумался над тем, как странно выразилась эта дама относительно предполагаемого присутствия ее сына в доме. Она не стала категорически отрицать оное, лишь уклончиво заявила, что Лестрейд не найдет его, тем самым избегнув необходимости лгать. Эта двусмысленная фраза убедила меня в том, что ее сын действительно прячется где-то в доме. Во-вторых, меня насторожило, что она отправила с нами дворецкого. Это также о многом говорило. Лестрейд упоминал, что во время первого обыска в замке Норрис ни на шаг не отходил от полицейских. Меня вдруг осенило, что предчувствие Лестрейда было вызвано отнюдь не озарением свыше, а каким-то невольным движением дворецкого, которое инспектор безотчетно уловил, но позднее приписал собственной интуиции. Норрис мог нечаянно выдать себя. Если Арнсворт действительно укрывался в замке, кто, кроме леди Арнсворт, мог знать об этом, как не дворецкий?

Поэтому я решил пристально наблюдать за малейшими переменами в поведении Норриса, которые могли привести меня к подозреваемому.

Не стану утомлять вас, дружище, подробным отчетом о наших поисках. Казалось, им не будет конца. Мы начали с верхних этажей здания и постепенно продвигались вниз, как поступил во время первого обыска и Лестрейд. Он оказался прав: здесь были десятки комнат: одни большие, хорошо обставленные, другие – убогие каморки, в которых не было ничего, кроме пыли. На этот раз мы не вывешивали на окнах простыни и полотенца, как делал Лестрейд, хотя я понимал, почему он стремился пометить осмотренные помещения: здание и впрямь походило на лабиринт. А Норрис все это время неотступно следовал за нами.

Это был высокий дюжий мужчина с длинной хмурой, цвета свиного сала, физиономией, по которой ничего нельзя было прочесть: он водил нас по комнатам, не выказывая ни малейшего нетерпения или усталости, и демонстрировал некоторые признаки оживления, ограничивавшиеся, впрочем, косым взглядом, лишь когда Лестрейд или один из его подчиненных слишком близко подходили к старинному столу или комоду, – вероятно, опасался, что они могут разбить или стащить какую-нибудь безделушку. Но ни один мускул не дергался при этом на его лице.

Тем не менее я внимательно следил за ним, полагаясь на свою интуицию, говорившую мне, что в конце концов он непременно выдаст своего молодого хозяина. Но ничего подобного не произошло.

После почти трехчасовых поисков в верхних покоях мы спустились на первый этаж и в нерешительности столпились в главном вестибюле, стены которого украшала прелюбопытная коллекция оружия – мечи, сабли, щиты, кремневые ружья и алебарды, развешанные в определенном порядке и образовывавшие замысловатые узоры: зигзаги, треугольники, концентрические круги.

Лестрейд колебался, не зная, куда идти дальше, и я догадался, что он пытается отсрочить неизбежный миг, когда ему придется во второй раз обыскать гостиную, а значит, опять повстречаться с грозной леди Арнсворт.

Чтобы помочь ему определиться, я обратился к Норрису.

«Куда ведет этот коридор?» – спросил я, указывая на арку справа от нас, за которой виднелась полутемная галерея, убранная старинными знаменами и доспехами.

Он проявил такое самообладание, что, не наблюдай я за ним в этот момент, я ничего бы не заподозрил. Он вперил недвижный взор в противоположную стену, словно на него напал столбняк, а затем, не глядя на меня, бесцветным, механическим тоном проговорил: «В домовую часовню, сэр».

В это самое мгновение я понял, где прячется Гилберт Арнсворт.

«Давайте отправимся туда», – предложил я Лестрейду и, не дав ему времени возразить, зашагал по галерее.

В конце ее находилась тяжелая дубовая дверь, стянутая железными скобами, с большим металлическим кольцом вместо ручки. Она поддалась не с первого раза, но с помощью одного из констеблей я сумел отворить ее, и мы очутились внутри часовни.

Это было вытянутое прямоугольное помещение с высоким сводчатым потолком, поддерживаемым каменными столпами. Вероятно, оно было сооружено одновременно с западной башней и другими средневековыми частями здания, но дубовые скамьи с их обильной резьбой и красными бархатными подушками, а также великолепный заалтарный экран из зеленого мрамора и позолоченного дерева, располагавшийся у восточной стены, безусловно, появились тут позднее.