Андре Бьёрке - Паршивая овца [Мертвецы выходят на берег.Министр и смерть. Паршивая овца]

Поприветствовав нас, губернатор с явным вздохом облегчения отбросил лопату.

— Пойдемте в дом, выпьем чашку чая! Сигне нам очень обрадуется, вот увидите… ей сегодня немного не по себе.

И Сигне в самом деле обрадовалась. Маленькая круглая дама обняла Министра, дружески похлопала меня по руке, а потом усадила нас в плетеные кресла на веранде, велев сидеть тихо и не суетиться, пока она не накроет стол к чаю.

Когда мы напились и наелись до такой степени, что при всем желании не смогли бы предаваться чревоугодию дальше, Сигне допросила нас с пристрастием. После этого она наконец оставила свои хозяйские хлопоты, извлекла вязание и дала волю переполнявшим ее чувствам.

— Я ужасно расстроена. Бедная тетя Беата! Сколько раз я говорила ей, что не стоит одной в ее возрасте жить в отдельном доме! Сколько раз просила ее поставить в доме телефон! Нет, она упрямилась, как все старики. Что поделаешь, они хотят жить так, как жили всегда! — Сигне остановилась и чисто машинально попыталась угостить нас печеньем с пряностями, которое, по ее словам, «только лежит и сохнет». Министр, в общем-то отличающийся редким добродушием (когда его не одолевает детективная лихорадка) и никогда не изменяющим ему хорошим аппетитом, легко дал уговорить себя. Я вспомнил тем временем, что Сигне — здешняя и что она выросла в крестьянской семье на Линдо. Они с Магнусом играли здесь еще в детстве и, наверное, помнили Беату с ранних лет.

Я тут же спросил ее об этом.

— Да, конечно. Мы с Магнусом помним Беату с той самой поры. Она часто приходила в дом родителей Магнуса, и все мы, деревенские дети, знали, кто она такая и что она замужем за знаменитым писателем. Мы, конечно, считали ее старухой уже тогда, хотя в то время ей вряд ли было больше сорока. Она всегда была такая строгая и серьезная, во всяком случае, такой она нам казалась. Так вот, потом мы выросли, я и Магнус поженились, а когда его родители умерли, стали проводить здесь каждое лето и поближе узнали ее. Это была во всех отношениях яркая личность. Характера у нее было больше, чем у ее знаменитого мужа, который характеры только выдумывал. Конечно, у нее были свои очень твердые взгляды на воспитание, стиль поведения, чувство ответственности и прочее, что сейчас считается старомодным. Честно говоря, мы ее не только уважали, но и немного побаивались, мы с Магнусом до сих пор считаем, что она… Правда, со временем, по мере того как мы становились старше и, так сказать, догоняли ее по взрослости, она становилась понятней и ближе, и мы ее полюбили.

Сигне взглянула поверх вязанья и смущенно улыбнулась.

— Я сижу тут, разболталась, но вы, адъюнкт, наверное, этого не знали, а мне так полезно выговориться! Теперь вы понимаете, что я почувствовала, когда Ева Идберг позвонила мне вчера вечером и сказала о случившемся. Я сидела дома и вязала кофточку для внучки, на следующей неделе ей исполнится пять лет. От работы я отрывалась только один раз, когда ходила до шоссе и обратно прогуляться и глотнуть немного свежего воздуха. А Магнус, конечно, пропадал весь вечер, он, как обычно, рыбачил, — и она с бесконечной нежностью улыбнулась, кинув взгляд на своего губернатора. — Слава Богу, он ничего не поймал, кроме маленького окунька, которого тут же выбросил обратно в воду, иначе ума не приложу, что бы я с ним делала.

— Ты преувеличиваешь. Я не пропадал весь вечер, — запротестовал Магнус. — Я ушел в половине седьмого и к девяти вернулся.

— Ты видел кого-нибудь?.. — Министр явно потерял способность четко формулировать мысли, но его поняли.

— Ни души. Я прошел тропинкой мимо пристани и дальше, ты же знаешь эти места, до Птичьего мыса. Там я обычно стою с удочкой, но вчера не клевало.

— Потом мы позвонили Барбру. Бедняжка, она еще ни о чем не знала и совсем потеряла голову! Но у меня создалось впечатление, что какие-то предчувствия у нее были. Первые же ее слова звучали так напряженно и искусственно, она едва не срывалась на крик.

— Какие у нее могли быть предчувствия? — возразил Магнус. — Она, естественно, разволновалась и сильно огорчилась из-за того, как бестактно поступила с ней тетя, когда была здесь в последний раз.

— Да, да, Беата же потребовала обратно свой запасной ключ! Почему она это сделала, как вам кажется?

— Мы знаем только то, что слышали все. Отдельно с нами она об этом не говорила. Хотя мы с Магнусом, конечно, обсудили эту тему, когда остались одни, и сошлись на том, что последнее время Беата вела себя странно, она как будто стала более подозрительной, более мнительной… Особенно я заметила это, когда была у нее в последний раз. Это было в пятницу, за день до того, как случилось это ужасное! Да, да, все последнее время ее посещала я. У Магнуса свои занятия: рыбалка, сад и все прочее…

Я мысленно представил себе окунька, взглянул на запущенный сад и решил, что занятия Магнуса дают чертовски небольшую отдачу, о том же, по-видимому, подумал и он и покраснел.

— Входная дверь была, как обычно, заперта, хотя я пришла к ней примерно в полдень. Раньше она всегда кричала: «Да, да, я иду!» — как только слышала стук в дверь, хотя это и занимало иногда много времени. Она слышала все хуже и с трудом поднималась с кресла. Но в тот раз, в пятницу, она сказала, что откроет дверь только тогда, когда убедится, кто я такая. Мне пришлось долго стоять и кричать, прежде чем она узнала мой голос, подошла и открыла. Видимо, у нее были какие-то причины не доверять визитерам. Возможно, она заподозрила в чем-то даже Барбру. Поэтому она, наверное, и потребовала, чтобы та вернула ей ключ. Но все это только мои догадки. Она ничего мне не говорила, а я ни о чем ее не спрашивала. Во всем, что касалось ее личных дел, Беата всегда отличалась крайней скрытностью.

— Могла она не доверять Кристеру Хаммарстрему?

Сигне развела свои маленькие пухлые ручки.

— Но, дорогой мой, я же ничего не знаю, она ничего мне не говорила. Возможно. Но подожди-ка, в пятницу она что-то говорила о нем… о том, как хорошо на всякий случай иметь под рукой «милого доктора Хаммарстрема». Плохо она относилась к Стеллану Линдену. Ей совсем не нравилось, что Барбру дружит с ним. Это я знаю точно. Она говорила мне, что он из богемной среды, ненадежен, бездарен, и много еще чего.

— У нее были враги? — неумолимо продолжал свой допрос Министр.

— Враги?!

По-видимому сильно озадаченные, Сигне и Магнус повторили слово хором.

— Не представляю себе. А ты, Магнус? Она жила так уединенно, почти изолированно. И ни с кем не дружила из местных жителей. Вряд ли у нее были среди них даже знакомые, хотя она прожила здесь много лет. В Стокгольме ее посещали несколько старых дам. Они жили в одном с ней доме. И еще она поддерживала связь с некоторыми подругами молодости. Ее единственный близкий родственник — Барбру, а она живет в Упсале.