Стейн Ривертон - Хамелеон. Смерть явилась в отель. Дама не прочь потанцевать

В первый вечер он рано лег спать — дорога утомила его. Встал он по обыкновению рано, в семь утра, как и положено сельскому жителю. До полудня господин Мильде выполнил поручения госпожи Мильде и посетил Глиптотеку в сопровождении немецкого антиквара господина Лоренцо Хенглера, который только что прибыл в Копенгаген из Берлина.

Посещение Глиптотеки заняло более двух часов. Господа долго задержались перед последними приобретениями музея — римскими бюстами; это были редкие шедевры, и господин Мильде с удовольствием познакомился с ними.

Немецкий антиквар уговорил господина Мильде отступить от своих правил, и, хотя посещение современных ресторанов не доставляло господину Мильде особого удовольствия, на этот раз он позволил себе позавтракать в ресторане, правда, небольшом и скромном.

Ранние посетители, проходившие мимо их столика и хорошо знавшие господина Мильде, обратили внимание, что он и его спутник оживленно беседовали за рюмкой старого рейнского вина. Беседа явно интересовала обоих, собственно говоря, встреча с антикваром Лоренцо Хенглером была одной из причин, по которой господин Мильде приехал в Копенгаген. Безусловно, он посетил столицу не только ради покупки кружена и конской сбруи.

Господин Мильде интересовался произведениями искусства.

Война кончилась, а с ней уходили в прошлое и хорошие времена, хотя это осознали еще не все. Благоприятная конъюнктура еще держалась, но мрачные предзнаменования и недобрые пророчества уже давали знать о себе. Однако никто не предполагал, что приближающаяся из-за горизонта непогода окажется такой страшной.

Чем занимался господин Мильде после завтрака с Лоренцо Хенглером? Во время последующих допросов это было установлено до мельчайших подробностей. Ничего необычного в его поведении обнаружено не было. Он нанес визит родственникам, сделал кое-какие покупки, посетил художественную выставку, отправил с Главного почтамта заказное письмо, побывал в банке и наконец к пяти часам вернулся домой на площадь Святой Анны. Там, отдохнув около часа и выпив чашку крепкого кофе, который очень любил, он до девяти вечера работал над своей семейной хроникой. В девять Александр доложил, что ужин готов. Господин Мильде сказал, что не голоден, и съел только два кусочка поджаренного хлеба и немного холодного мяса. От чая он отказался, сказав, что намерен рано лечь спать, и вместо этого выпил бутылку пильзенского пива. Последний раз Александр видел господина Мильде, когда принес ему в кабинет рюмку белого ликера. Господин Мильде сказал Александру, что на другой день скорей всего завтракать дома не будет, так как намерен поесть с друзьями где-нибудь в городе. Убирая в столовой, Александр слышал, что господин Мильде снова сел за письменный стол и начал работать. Александр рано ушел спать, он знал, что господин Мильде вряд ли потревожит его так поздно, если на то не будет какой-нибудь особой причины.

Наконец наступило 30 июля, принесшее известие о страшном событии.

Видимо, судьбе было угодно, чтобы господин Мильде не смог исполнить то, ради чего предпринял свою поездку в Копенгаген. В письмах и телеграммах, которые он получил в Мариелюнде, его приглашали приехать в Копенгаген ради портрета «Инфанты Гизелы с сыном» — знаменитой картины Ван Дейка, которую немецкий антиквар привез из Берлина в датскую столицу. Господин Мильде не был меценатом, но тем не менее принадлежал к тому кругу щедрых и богатых людей, на которых рассчитывали в тех случаях, когда национальные интересы требовали определенной поддержки искусства и науки. В этом кругу господин Мильде славился своим вкусом, и его оценкам можно было доверять. Его собственное собрание картин и предметов старины в Мариелюнде было широко известно и считалось среди знатоков одним из самых изысканных частных собраний в Европе. Правда, мало кому посчастливилось лично познакомиться с этим собранием — господин Мильде словно страшился выставить его на суд непосвященной публики, однако те немногие, кому была оказана такая честь, единодушно сходились на том, что в поместье Мильде были собраны редкие и весьма замечательные шедевры.

Комитет, которому было поручно приобретение картины Ван Дейка, должен был заседать в зале с верхним освещением в десять утра 30 июля.

Перед музеем стояло много частных автомобилей, как бывало в дни официальных посещений музея высокопоставленными особами. Черные элегантные лимузины благоухали лаком и кожей. Господа, взвалившие на себя столь тяжкую ношу и собравшиеся в зале с верхним освещением, относились к людям, которые ценили свое время на вес золота, — это были финансовые воротилы, крупные предприниматели и директора банков. Их время было расписано на много недель вперед, они жили по иным правилам, чем все смертные, однако иногда жертвовали полчаса или же час на какое-нибудь богоугодное дело. Подобно генералам, стремящимся лично побывать во всех стратегически важных точках сражения, дабы составить себе правильное представление о битве, эти господа беспрерывно разъезжали в своих быстроходных лимузинах по всевозможным заседаниям, совещаниям, генеральным ассамблеям и конференциям, они не теряли «и минуты, при их появлении распахивались большие двери и множество служащих, работавших за столами и конторками, чувствовали дуновение ветра, когда они проносились мимо. Эти господа никогда не интересовались деталями, они жили исключительно ради великого целого и не привыкли оглядываться по сторонам. Может, именно по этой причине обычное, однако неожиданное событие, которое им вдруг преподнесла жизнь, так подействовало на них в то утро?

Все господа, собравшиеся тем утром в музее, были отмечены блеском и славой крупных финансов. Все банки города, крупнейшие акционерные компании и биржи словно персонифицировались в этом благородном собрании седых, обремененных ответственностью висков и предупредительных улыбок; все значительное всегда выглядит сдержанно и потому никто не сказал бы, что всех этих господ ждут важные неотложные дела. Истинная занятость только подчеркивается внешним спокойствием, никто из присутствующих не позволил себе даже открыть крышку часов. В глубине зала на подставке стояла инфанта Ван Дейка, ее непередаваемо вульгарное и глупое лицо было обращено к почтенному собранию, интерес художника был сосредоточен на ее великолепном наряде, сама же инфанта, разоблаченная и выставленная напоказ во всей своей унизительной глупости, как будто прилагалась к нему впридачу, — так искусство неизменно побеждает человека. А чтобы ни у кого не закралось сомнения, что картина привезена из немецкого дворца, ее вызывающая массивная рама являла собой мечту, рожденную золотом и страхом.