Элизабет Ролле - Убийство в доме с привидением

«Для женщины платье и прическа значат много боль­ше, чем для мужчины, — думал Нильс, наблюдая за Бэнвиллами.— У Линды хороший вкус, и она прекрасно раз­бирается в том, что ей идет. И держится она отлично, хотя нервничает. Ещё бы, вряд ли ей приятно, что ее родствен­ники явились разглядывать Стентона. Он не делал ей формального предложения, а то, что он предлагал, она, конечно, не довела до сведения родителей. Похоже, они рас­сматривают его как жениха и тем ставят ее в неловкое положение».

— ...рады познакомиться с вами,— здороваясь со Стентоном, говорил брат мистера Бэнвилла. Его жена стояла рядом с легкой светской улыбкой на губах. Стен­ тонпроизвел на них приятное впечатление, и улыбка мис­сис Бэнвилл стала менее официальной и более дружелюб ной,а ее муж многозначительно повторил: — Очень рады.

Через полчаса начали собираться другие гости. За это время Диллоны (ради дня рождения мисс Прайс они решили задержаться до завтра) вместе с Питером установили и опробовали привезенный Бэнвиллами магнитофон и пересмотрели кассеты. Нильс в этом участия не прини­мал. Устроившись в дальнем углу, он следил оттуда за Стентоном, который тоже держался особняком. Через час в доме было полно народа: мистер и миссис Дуглас — по­жилая благообразная чета, миссис Уикер, доктор Макинтайр, мисс Мортон — длинная и тощая особа неопределен­ного возраста, супруги Роджерс, удивительно похожие друг на друга, так что все посторонние сначала принимали их за брата с сестрой, и семейство Уоткинс; отец, мать и две миловидные дочери — Клер и Джудит, которые при­были с кислыми лицами, но, увидев Диллонов и Питера с Нильсом, разом оживились и весело защебетали. Деккер явился одним из последних. Нильса удивляло отсутствие мистера Диллона, но Майкл объяснил, что дела вынудили отца уехать на несколько дней. Дэн внешне почти полностью оправился от недавнего потрясения, лишь узкая по­лоска пластыря на щеке возле уха напоминала о ночном происшествии. Вместо рубашки он надел тонкий серый свитер с высоким воротом, то ли потому, что был слегка простужен и кутал больное горло, то ли чтобы скрыть оставленные цепью следы на шее.

С появлением Деккера внимание Нильса раздвоилось. Он старался не упускать его из виду и одновременно сле­дить за Стентоном, что из-за большого количества народу в гостиной становилось довольно затруднительно. Нильс подосадовал на то, что не договорился распределить объ­екты наблюдения с Питером, который с подозрительным легкомыслием все свое внимание уделял Джудит Уот­кинс. Стентон зачем-то добровольно взял на себя безра­достную обязанность развлекать мисс Мортон, но делал это очень рассеянно. У Нильса создалось впечатление, что он намеренно выбрал из всех гостей самую непривлекательную особу, чтобы избавиться от остальных. Загля­девшись на Стентона, он выпустил из-под надзора Декке­ра; поискав среди пестрого сборища, он обнаружил его разговаривающим возле двери с незаметно появившейся Алисой. Вместо обычного серого платья Алиса надела темно-коричневое, столь же нелепого покроя, наглухо за­крытое, с воротничком-стойкой и узкими длинными рука­вами; ее туфли представляли собой нечто среднее между галошами и домашними шлепанцами. Нильс махнул ру­кой на Стентона и постарался приблизиться к Деккеру с Алисой, однако почти тотчас девушка вышла. Проклиная возмутительное поведение болтающего с Джудит Питера, по вине которого он вынужден гоняться за двумя зайца­ми, Нильс повернулся к Стентону и увидел, что он вместе с Линдой направляется к выходу. Пойти следом было бы чересчур заметно. Сообразив это, Нильс опередил их и вышел первым, воспользовавшись тем, что стоял у самой двери. «Куда они направляются?» — лихорадочно разду­мывал он.

— Розы у мисс Прайс очень колючие,— донесся сзади голос Линды,— Без ножниц нам не справиться.

«Она хочет приколоть цветок к платью,— сообразил Нильс. — Они пойдут к розам. Прекрасно!»

В саду рос один огромный розовый куст. Нильс нето­ропливой походкой вышел из дома, свернул на дорожку к беседке и, отойдя немного, стремглав бросился к нужному месту. Там он затаился среди рододендронов. Ког­да Стентон и Линда подошли к кусту, он испугался, что его обнаружат: девушка обошла вокруг куста и выбрала цветок с его стороны. Нильс боялся даже дышать.

— Мне нравится этот. — Линда указала на только что распустившийся крупный розовый цветок.

— Сейчас достанем.

Левой рукой Стентон притянул к себе ветку, а правой принялся обламывать стебель.

— Помочь?— спросила Линда.

— Не надо, еще уколетесь.

Линда положила руку на его плечо.

— Мне надо кое-что вам сказать...

— Сначала роза, — не оборачиваясь, быстро, почти перебив ее, сказал Стентон.

Оторвав цветок, он выпустил ветку, но не успел убрать руку — острый шип прочертил на кисти глубокую цара­пину.

— Вы поранились! — воскликнула Линда.— Я же говорила, что надо взять ножницы!

— Пустяки.

— Ничего не пустяки, кровь идет.— Она открыла свою миниатюрную серебристую сумочку и достала кружевной платок,— Надо перевязать, дайте руку.— Чуть наклонив голову, она перетянула ему кисть платком.— Так хорошо или слишком туго?

— В самый раз. Ваш платок останется мне на память.

— На память?

— Завтра я уезжаю, но если нам доведется когда-ни­будь встретиться еще раз, я непременно вам его верну, — шутливым тоном сказал Стентон.

Линда, с застывшим лицом, на котором живыми оста­вались одни глаза, с минуту в упор смотрела на него, за­тем без всякого выражения сказала:

— Счастливого пути. Пожалуй, я еще немного погу­ляю здесь, а вы идите. Спасибо за розу.

Стентон направился к дому. Как только он отвернулся, лицо Линды исказилось, и взгляд, которым она посмотрела ему вслед, стал взглядом разъяренной тигрицы. Сорванную розу она швырнула под ноги и давила каблуком до тех пор, пока цветок не превратился в грязное, смешанное с землей месиво, затем, уронив сумочку, приложила обе ладони к пылающим щекам и некоторое время стояла неподвижно. Нильс подумал, что она сейчас разразится рыданиями, но до него доносилось лишь тяжелое, прерывистое дыхание. Потом Линда отняла руки от лица, подняла сумочку, постояла еще несколько минут, сосредото­ченно глядя, как казалось Нильсу, прямо на него, затем пробормотала: «Какое мне теперь до этого дело» — и на­правилась к дому.

«Значит, она не согласилась уехать с ним, и он решил с ней расстаться, — думал Нильс, продолжая сидеть в за­саде, хотя Линда уже ушла.— Бэнвиллы смотрят на него как на будущего зятя, а он тем временем распрощался с их дочерью. Судя по тому, как она на него смотрела, дру­гого прощания у них не будет».

От сцены, свидетелем которой он был, у Нильса возник­ло чувство смутного беспокойства; что-то в этой сцене было не так, словно актеры, забыв свои роли, вдруг стали говорить от себя совсем не то, что им полагалось. Почему Стентон сказал ей, что уезжает, как бы между прочим, будто не это было главным? Здесь крылась какая-то фальшь, его поведение не вязалось с тем, что было раньше, словно это не он ночью, под дождем, совсем другим тоном говорил ей, что любит ее и что они будут счастливы. Нильс попал в тупик — чем больше он видел, тем меньше понимал.