Мэри Ханшеу - Загадка «Пурпурного императора»

Констебль с облегченным видом покинул место свидетеля.

Вторым свидетелем был доктор Верралл, бледный и спокойный. Но в выражении глаз доктора было нечто странное, заставившее Клика пристально к нему присмотреться.

Свидетельство врача оставило впечатление, что он говорит ровно столько, сколько необходимо, и что-то недоговаривает. Но в одном пункте он выразился предельно ясно.

— Итак, сперва вы решили, — негромко проговорил коронер, — что покойного застрелили из револьвера, который лежал рядом с ним?

— Да.

— А потом?

— А потом благодаря очевидным следам, на которые указал инспектор Хэдленд, бывший на месте преступления, когда я появился, я пришел к выводу, что жертву, без сомнения, отравили синильной кислотой, сформировав из нее пилюлю с помощью магнезии.

Дрожь интереса пробежала по собравшимся. Отравлен! Тогда, может быть, сэр Эдгар…

— Возможно ли, чтобы погибший покончил с собой, фактически совершил самоубийство? — спросил коронер, огласив мысль, которая была на уме почти у каждого.

— Нет. На шее его остались отпечатки пальцев, показывающие, что его схватили и силой втолкнули отравленную пилюлю ему в глотку. Смерть должна была наступить почти мгновенно.

Коронер откашлялся.

— Есть ли возможность определить, кому принадлежат отпечатки пальцев, доктор Верралл? — спросил он.

Секунду Верралл медлил с ответом. Он заколебался, притворно покашлял, провел рукой по губам. Потом сказал спокойным, ясным голосом:

— Вряд ли. Смерть наступила не менее часа назад. То были явно отпечатки длинных, тонких пальцев, но это все, что можно было разобрать.

— Тонких, вот как? Возможно, женских?

Нечто вроде страха промелькнуло на лице доктора и в мгновение ока исчезло.

— Определенно, нет! — со внезапной горячностью рявкнул он. — Явно мужских. Кроме того, на горле остался отпечаток тяжелого перстня с печаткой.

Перстень с печаткой? Одна и та же мысль, как вспышка, осенила многих присутствующих в этом переполненном народом зале. Клик быстро оглянулся через плечо и встретился взглядом с сэром Эдгаром Брентоном, стоявшим возле дверей; рядом с ним стояла его бледная мать.

Но теперь в ту сторону смотрел не только Клик. Перстень с печаткой? Такой перстень все видели на пальце сэра Эдгара с тех пор, как он встретил свое совершеннолетие!

Все члены сельской общины припомнили его восхищение и радость, когда наступил тот день… И вот теперь на горле убитого были обнаружены следы перстня с печаткой.

— А где был найден револьвер? — спросил коронер.

— Возле головы убитого. Он был уже мертв, когда в него выпустили пулю. И мертв довольно давно, потому что уже началось трупное окоченение. Тот, кто стрелял, послал пулю в грудь мертвеца.

— Несомненно… И, насколько я понимаю, речь идет об этом револьвере.

Коронер поднял темный металлический предмет, и свет отразился в планке вдоль тонкого дула.

Доктор Верралл наклонил голову.

— Так и есть, — спокойно сказал он.

— Вы знаете, кому он принадлежит?

— Не могу определить.

Ужасное подозрение насчет того, кому могло принадлежать это оружие, погрузило зал в ошеломленное молчание; все сердца бились часто, но с губ не срывалось ни звука.

Потом прозвучало:

— Пока вы свободны, доктор Верралл. Благодарю вас.

Когда дознаватель спокойно и ясно произнес эти слова, толпа громко облегченно вздохнула.

Кого вызовут следующим?

Следующим вызвали самого мистера Маверика Нэкома, который в присущей ему сжатой манере описал к сведению всех присутствующих, как он и его коллега, мистер Джордж Хэдленд из Скотланд-Ярда, вместе обнаружили тело.

— Вы заметили какие-нибудь признаки борьбы? — негромко спросил коронер.

В тоне его слышалось уважение к должности этого свидетеля.

— Да, — взволнованно ответил мистер Нэком. — Конечно, заметил! В руке мертвеца был зажат обрывок кружевной материи, и…

— Обрывок кружевной материи? — невольно повторил кто-то.

Итак, в дело все-таки была замешана женщина!

Мистер Нэком промокнул лоб носовым платком и огляделся.

— Да, обрывок кружевной золотой материи, — повторил он.

— Вы сможете его опознать?

На мгновение суперинтендант заколебался. Клик тем временем перехватил его взгляд. Казалось, губы Клика говорили: «Будьте осторожны.

Не впутывайте в это дело леди Маргарет, если удастся».

Мистер Нэком отозвался на эту просьбу с удивительной готовностью.

— Не уверен, что смогу, — ответил он, с легкой улыбкой покачав головой.

Но коронер еще не закончил опрос свидетеля. Он поднял над головой небольшой клочок золотого кружева, потом передал его присяжным, чтобы те пустили тряпицу по рукам.

— Может кто-нибудь опознать это? — спросил он, и все глаза устремились на улику.

Ответа не было, но Клик заметил странное выражение, появившееся на лице сэра Эдгара, словно тот был потрясен до глубины души.

Клик нахмурился, сосредоточенно размышляя, и в этот миг раздался голос — высокий и чистый, выговаривающий слова так старательно, как обычно выговаривают иностранцы. Клик быстро обернулся и увидел Джунгу Далла — стройного, прямого, в тюрбане — индус стоял в задних рядах зрителей.

— Если будет мне дозволено, — сказал Далл в своей обычной вкрадчивой, любезной манере, и толпа машинально расступилась, чтобы дать ему пройти, — мне бы хотелось опознать этот обрывок золотого кружева.

Опознать? Тишину, повисшую в зале, почти можно было пощупать, такая она была напряженная, такая плотная.

— Мы были бы рады получить ваше свидетельство, — сухо нарушил ее коронер.

Он, как и сэр Эдгар, не питал пристрастия к «черномазым».

На темном лице Джунги Далла было написано вежливое сожаление. Он пожал плечами и развел руками, а потом поджал губы, безмолвно давая понять, что без особой охоты выполняет свою задачу.

— Мне жаль, но придется сказать, что это собственность леди Маргарет Чейни, — спокойно проговорил он.

Если бы в бальном зале уронили булавку, все услышали бы звук ее падения.

Клик втянул воздух сквозь сжатые зубы и пристально вгляделся в индуса. Ему не давала покоя одна мысль, которую он почти боялся додумать.

Эхо повторило в переполненной комнате чей-то негромкий вскрик. Клик посмотрел туда, откуда он донесся, и увидел леди Брентон — она смертельно побледнела, так что губы ее стали почти голубыми. Сэр Эдгар, словно в приступе безумия, проталкивался сквозь толпу с пылающими глазами и стиснутыми кулаками, с лицом, налитым кровью. Всем своим юным мужественным сердцем он рвался на защиту женщины, которую любил.

— А ну, повторите это, проклятый лжец, и я изобью вас до полусмерти! — крикнул он. — Вы не можете это доказать… Никогда не сможете, говорю я! Это не ее шарф!