Мартин Дэвис - Загадочная птица

Каждый раз, прибывая в Ричмонд, он собирался играть роль скромного благодетеля, с должным тактом пресекая любые проявления благодарности. Однако все не так просто. Второй раз он посетил Ричмонд через семь недель после переезда мисс Браун. Дверь открыла молодая незнакомая горничная и проводила его в небольшую гостиную. Там ему пришлось ждать, как показалось, непростительно долго. Наконец сверху донесся ее смех. Он поднял голову.

— Боюсь, сэр, что произошло недоразумение, — произнесла мисс Браун, перегнувшись через перила. — Вы долго ждете?

— Целых десять минут, — произнес он с достоинством благодетеля, с которым обращаются неподобающим образом.

Она снова беззаботно рассмеялась:

— Я заработалась. Извините. Дженни сообщила, что вы пришли. Я подумала: вот закончу эту деталь и спущусь. И представьте, забыла. Надо было ей сказать, что я работаю.

— Какая разница, — усмехнулся Банкс, — все равно десять минут по-прежнему остались бы десятью минутами. — Но теперь, когда они смотрели в глаза друг другу, это раздражение начало казаться ему смехотворным.

Она спустилась вниз. Он присмотрелся — другая одежда, прическа, но все равно особенная, не похожая ни на кого.

— Вы правы, сэр. Но к чему эти церемонии? Взяли бы и поднялись наверх. Насколько я помню, вы охотно наблюдали, как я рисую. Впредь можете заходить без приглашения.

— Я никогда не…

— Конечно! — прервала она его со смехом в голосе, но ее лицо сделалось серьезным. — Не желаете пользоваться преимуществами своего положения. Мне это следовало бы понять. Но право, сэр, — она снова повеселела, — я освобождаю вас от всяких сомнений на сей счет. Заходите когда вздумается.

Внутри его происходила борьба. Наконец молодой человек победил мудрого благодетеля, и Банкс улыбнулся:

— Я был бы очень рад увидеть ваши работы.

Перед ним стояла совершенно новая особа, сбросившая раковину, под ней оказалась веселая молодая женщина, полная кипящей энергии, о существовании которой Банкс даже не догадывался.

Мисс Браун проводила его наверх, в комнату, которую сделала своей студией.

— Здесь очень хорошее освещение.

В тот день предметами ее внимания явились дубовые листья и желуди. Рисунки показались Банксу замечательными. Яркие, точные до мельчайших деталей. Выслушав комплименты, она повернулась к нему, склонив голову набок:

— А как вы думаете, почему я выбрала эту натуру?

Банкс отвлекся, залюбовавшись ее лицом, и не знал, что сказать.

— Ну… дубовые листья очень хорошая натура. К тому же их много везде. — Он замолчал, увидев, что она по-прежнему вопросительно смотрит на него, и снова внимательно изучил рисунок. — Ладно. У вас листья и желуди коричневые, то есть прошлогодние. Вы подобрали их с земли, хотя на ветках полно зеленых.

Мисс Браун отрицательно покачала головой:

— Нет, не по этой причине.

— Хм, тогда… если присмотреться к форме листа и… Теперь сообразил. Вы правы, это действительно интересно. У желудей нет черенков. Это не английский дуб, а скальный. Вы нашли их в парке? Я знаю, что скальные дубы распространены в Уэльсе, но никогда не слышал, чтобы они встречались здесь.

Она кивнула. Ее глаза сияли.

— Правда, любопытно? Но они есть в парке, можете посмотреть сами.

Вскоре разговор перешел на другие виды местных деревьев, потом Банкс много рассказывал о растениях, встречающихся на островах южных морей. Обсудили и ее рисунки листьев бука, сделанные на прошлой неделе.

Неожиданно мисс Браун повернулась к нему и промолвила:

— Только не думайте, пожалуйста, что я вам не благодарна.

Он удивленно взглянул на нее.

— Я благодарю вас за это каждый день. — Она обвела рукой комнату, имея в виду и дом, и все остальное. — На самом деле много чаще. И постоянно задаю себе вопрос: за что на меня снизошла такая благодать?

Банкс смутился:

— Давайте не будем это обсуждать. Любые слова о доброте, щедрости, благородстве звучат напыщенно и фальшиво. Я просто не даю завянуть вашему таланту. Это для меня очень важно. — Он замолчал, продолжая смотреть на нее. — И при всем желании я не могу играть с вами роль благодетеля. Не получается. Каким-то образом вы мне это не позволяете.

Мисс Браун улыбнулась, немного грустно.

— Да, сейчас благодаря вашему великодушию я преобразилась. Живу в прекрасном доме. Прогуливаюсь в сопровождении пожилой компаньонки. Рисую. Одета благопристойно. Посторонние могут принять меня за настоящую леди. Но мы-то с вами знаем, что это не так. Только не подумайте, что я чем-то недовольна. — Она замялась, подбирая слова. — Просто мне нужно время от времени напоминать себе об этом, чтобы не забыть.

Он резко поднялся.

— Пожалуйста, оставьте. Мне больно это слушать.

Уголки ее рта дрогнули.

— А теперь представьте, насколько больно это сознавать мне. — Мисс Браун помолчала. — Я очень ценю вашу любезность, когда вы делаете вид, будто все в порядке. Словно я совсем не та, кем являюсь.

В тот вечер он возвращался в Лондон в глубокой задумчивости.

Минуло три месяца с тех пор, как «Эндевур» бросил якорь у берегов Британии, а капитан Кук уже получил добро из адмиралтейства на подготовку к следующему плаванию. Банкса пригласили к участию. Небывалый успех первой отважной экспедиции не оставлял сомнений в целесообразности второй, но его удивляло, как быстро все это случилось. Начать второе путешествие намечалось менее чем через год после возвращения из первого.

Но разве он мог отказаться? Если в первое путешествие его взяли с большим трудом, ему пришлось чуть ли не умолять, то сейчас его уговаривали. Кук твердо настаивал на участии Банкса, и Королевское общество поддержало его. Общее мнение, что научную часть экспедиции может возглавить только он, и никто другой, радовало Банкса безмерно.

И все же ему казалось, что следующее путешествие затеяли рановато. Он еще не успел как следует насладиться успехом в лондонском высшем обществе, не была описана и половина коллекции с «Эндевура». Оставалось множество других дел. Вокруг Банкса начал формироваться круг энергичных молодых людей, которые, он чувствовал, могли совершить настоящий переворот в науке. Он собирался организовать в Оксфорде кафедру ботаники и подготовить фундаментальный курс. На это требовалось три года. Здесь, дома, он решал, каким курсом идти. Его идеи давали корни, пышно разрастались. А в море курс определял капитан Кук, а он большую часть плавания будет обычным членом команды, таким же, как, например, корабельный плотник.

Кроме того, предстояло решить вопрос с Харриет. Отношения между ними после трехлетней разлуки так и не наладились. Возвратившись из Линкольншира, он безотлагательно нанес ей визит. Рассказал о новом путешествии, что было воспринято с большой обидой. Беседа происходила в розарии ее опекуна. Конечно, были слезы, упреки, что плавание — это лишь предлог разорвать помолвку. Наконец они высказали друг другу то, что думали. «Я стала в обществе объектом сострадания и насмешек. И все по вашей вине, — говорила она. — Но с моей стороны было бы глупо продолжать отношения с джентльменом, который, видимо, никогда и не собирался повести меня под венец». Банкс, в свою очередь, напомнил Харриет, что его планы путешествовать никогда не являлись секретом. И после возвращения он намеревался сделать ей предложение, но обнаружил в ней такую холодность, что не решился даже упомянуть об этом. Далее последовал разговор с опекуном. Очень неприятный. Банкс высказал сожаление, что планы совершить второе кругосветное путешествие не позволяют ему вступить сейчас в брак, и он не чувствует себя вправе заставлять леди так долго ждать. А потому хотел бы разорвать соглашение о помолвке. Пришлось выслушать несколько откровенных замечаний в свой адрес, но соглашение было аннулировано. Банкс покинул дом с чувством вины, но одновременно, к своему стыду, и с огромным облегчением.