Лори Кинг - Ученица Холмса

– Конечно, но где вы будете?

– В коттедже Холмса.

– Что-то случилось, мисс Мэри, да? Могу ли я помочь?

– Если понадобишься, я пошлю тебе записку. А пока смотри, чтобы никто не видел мою машину. Ложись спать, Патрик. Извини за то, что разбудила тебя.

– Удачи вам, мисс.

– Спасибо, Патрик.

Холмс ждал меня у дома. Мы отправились окольными путями, которые я знала наизусть. На этот раз на вершинах холмов, чтобы отдышаться, останавливалась я, а не Холмс. Сказывались часы, проведенные в библиотеке.

Наши голоса были бы слышны очень далеко в ночи, поэтому мы почти не разговаривали. Луна скрылась, и стало совсем темно. Наконец мы подошли к краю фруктового сада Холмса, и он прошептал мне в ухо:

– Обойдем кругом и через заднюю дверь пройдем прямо в лабораторию. Там сможем зажечь свет, его не будет видно. Держись мест потемнее и помни, что где-то здесь притаилась охрана.

Спустя пять минут дверь щелкнула, и я шагнула в темное помещение, где пахло химикатами, табаком, пирожками и еще чем-то.

– Заходи, Рассел, – послышался его голос.

Я прошла дальше и остановилась.

– Стой здесь, пока я не зажгу свет. Я тут кое-что передвинул с тех пор, как ты была здесь в последний раз.

В свете вспыхнувшей спички я увидела его профиль, склонившийся над лампой.

– Надо заткнуть щель под дверью тряпками, – произнес он и, прибавив света в лампе, повернулся ко мне.

– Мой нос говорит мне, что миссис Хадсон приготовила чудесные пирожки, – вздохнула я и увидела лицо Холмса. Он смотрел в темный угол, и то, что он там увидел, состарило его черты, ввергло в отчаяние и усталость. Я сделала два шага вперед и едва не наткнулась на дуло пистолета, направленное прямо на меня. Я взглянула на Холмса и впервые увидела страх в его глазах.

– Доброе утро, мистер Холмс, – прозвучал знакомый голос, – мисс Рассел.

Холмс медленно выпрямился и выдохнул мертвым голосом:

– Мисс Донливи.

– В чем дело, мистер Холмс? Кстати, где же вы так долго пропадали? В Афганистане? Или в Нью-Йорке? А вы, мисс Рассел? Что же вы не приветствуете свою преподавательницу? Вы даже не извинились за вашу последнюю курсовую работу, которая была мало того, что безграмотной, да еще и написанной в спешке.

Со звуком ее голоса у меня возродились воспоминания о том, как мы занимались у нее, как пили чай перед камином и как однажды она даже угостила меня редким сухим хересом. Я полагала... я полагала, что знала, как она ко мне относится, и вот теперь стояла перед ней подобно собачке, побитой любимым хозяином.

– Вы похожи на пару ослов, – сказала она с раздражением, и эти слова вернули меня к реальности. – Присядьте, мисс Рассел. Мистер Холмс, пока этот пистолет будет нацелен на мисс Рассел, не будете ли вы любезны включить электрический свет, лампы которого я вижу над нашими головами? Только двигайтесь очень осторожно: оружие заряжено, и мне нужно совсем небольшое усилие, чтобы нажать на курок. Благодарю вас, мистер Холмс. Кстати, выглядите вы значительно лучше, нежели мне сообщали. А теперь, будьте любезны, принесите вон тот стул и поставьте его рядом со стулом мисс Рассел. Чуть дальше. Хорошо. Лампу передвиньте на книжную полку.

Да, вот сюда. Теперь садитесь. Только не забывайте все время держать руки на столе. Оба. Хорошо.

Я села на расстоянии вытянутой руки от Холмса и посмотрела в угол на преподавательницу математики. Она сидела так, что на нее падала тень от книжных полок, оставляя на свету только ее ноги и дуло пистолета. Видны были лишь поблескивающие глаза и зубы, а также золотая цепочка и медальон, который она носила на шее.

– Мистер Холмс, мы видимся в последний раз. Я ждала этой встречи очень долго.

– Лет двадцать пять или чуть больше, не так ли, мисс Донливи? Или вы предпочитаете, чтобы я называл вас фамилией вашего отца?

В лаборатории воцарилась тишина. Я с изумлением смотрела на Холмса. Неужели он знал эту женщину? Ее отца...

– О, мистер Холмс. Вы все еще в хорошей форме, я вижу. Может, объясните все мисс Рассел.

– На сиденье кеба мисс Донливи написала свое собственное имя, Рассел. Это дочь профессора Мориарти.

– Вы удивлены, мисс Рассел? Но вы ведь сами говорили мне о блестящем уме вашего друга. Какая жалость, что он разместился в теле мужчины.

С усилием я овладела своими мыслями и направила их в русло разработанного нами ранее плана.

– Я не могу согласиться с вами, мисс Донливи, – возразила я, глядя на свои руки, – ум и тело мистера Холмса вполне соответствуют друг другу.

– Мисс Рассел, – воскликнула она, – остра, как всегда. Должна признаться, что мне всегда нравился ваш интеллект. Кстати, я забыла, что вы... разошлись. Меня всегда интересовало, что вы в нем нашли? Мы могли бы многое сделать с вами, если бы не эта ваша глупая привязанность к мистеру Холмсу.

Я ничего не ответила, а лишь изучала свои руки.

– Но теперь привязанность исчезла, не так ли? – заметила она печальным голосом. – Грустно наблюдать, как старые друзья расходятся и становятся врагами.

В моем сердце забилась надежда, но лицо оставалось бесстрастным. Если она верит в это, у нас еще есть шанс. Обдумать этот вопрос мне было некогда, потому что Холмс, быстро на меня взглянув, заговорил ничего не выражающим голосом:

– Хватит, мисс Донливи. Мне кажется, вы жаждете сказать мне что-то.

Дуло пистолета на ее колене задрожало, и после промелькнувшего секундного страха я поняла, что она смеется, и услышала это. Она играла со мной. Мы могли ввести ее в заблуждение на некоторое время, но наши действия были разгаданы и теперь у нас не было никакого шанса.

– Вы правы, мистер Холмс. Времени у меня мало, а вы отняли у меня за последние несколько дней столько энергии. Как вы понимаете, у меня ее немного. Я умираю. Да, мисс Рассел, мое отсутствие в университете вполне обоснованно. В моем животе краб с клешнями, которого нельзя извлечь. Я собиралась подождать еще несколько лет, но теперь уже нет времени. Еще немного, и у меня не хватит сил, чтобы справиться с вами. Это должно произойти сейчас.

– Очень хорошо, мисс Донливи, я к вашим услугам. Давайте отпустим мисс Рассел и обсудим наши дела.

– Ну нет, мистер Холмс, извините. Этого я сделать не могу. Она стала частью вас, и я не могу иметь дело с вами, исключая ее. Она остается. – Ее голос стал холодным и резким, и мне с трудом верилось, что с этим человеком я пила чай и смеялась перед камином. Я вздрогнула, и она заметила это.

– Мисс Рассел холодно, и, я полагаю, она устала. Мы все устали, но осталось совсем немного. Давайте, мистер Холмс, я уверена, что у вас есть вопросы, которые вы хотели бы мне задать. Можете начинать.