Агата Кристи - Одним пальцем

— Вы все-таки думаете, что он и теперь не откажется от своей игры? — спросил я недоверчиво.

— Думаю и готов на что угодно держать пари, что он заранее уверен в успехе. Самонадеянности у таких людей хоть отбавляй! Вот я и решил, что как-нибудь вечерком явится этот кто-то в Женский союз, чтобы напечатать адрес именно на этой машинке.

— Мисс Джинч, — сказал я.

— Возможно.

— Вы все еще не знаете?

— Не знаю.

— Но подозреваете?

— Да. Только этот кто-то — стреляный воробей, мистер Бертон. Знает все финты.

Я вполне мог себе представить, какую паутину растянул Нэш. У меня не было ни малейших сомнений, что каждое письмо, написанное подозреваемыми — будь оно послано по почте или брошено прямо в ящик — немедленно просматривается. Рано или поздно преступник сделает неосторожный шаг или споткнется.

Я в третий раз извинился за то, что помешал ему своим излишним рвением.

— Что ж, — с философским спокойствием ответил Нэш, — теперь уже ничего не поделаешь. На следующий раз повезет больше.

Он вышел наружу в ночь. У моей машины стоял какой-то расплывчатый силуэт. К удивлению, я узнал Миген.

— Хелло, — отозвалась она. — Мне так и казалось, что это ваша машина. Что вы тут делаете?

— Гораздо любопытней, что здесь делаете вы? — отпарировал я.

— Вышла на прогулку. Я люблю гулять ночью — никто не останавливает и не начинает болтать всякие глупости. Я люблю глядеть на звезды, и так хорошо пахнет кругом, и все в темноте такое таинственное!

— Предположим, — сказал я. — Но по ночам на прогулки выходят только коты и колдуньи. Будет вам дома нагоняй.

— Какой там нагоняй! Очень им надо, где я и что я делаю.

— А как вы себя чувствуете? — спросил я.

— Нормально.

— Мисс Холланд заботится о вас? Дом ведь сейчас ведет она?

— Элси прелесть. Старается, из кожи вон лезет — прямо как идиотка.

— Сказано не слишком вежливо, но, пожалуй, метко. Садитесь — я отвезу вас домой.

То, что отсутствие Миген никто не заметил, было не совсем верно. Когда мы подъехали к дому, Симмингтон стоял на ступеньках. Он пристально посмотрел на нас.

— Это ты, Миген?

— Да, — ответил я. — Приехала со мною.

— Нельзя уходить просто так, Миген, — резко проговорил Симмингтон, — никому не сказав ни слова. Мисс Холланд уже начала беспокоиться о тебе.

Миген что-то пробормотала и вошла в дом. Симмингтон вздохнул:

— Взрослая девушка без материнского присмотра — немалая ответственность! А для того, чтобы снова послать ее в какую-нибудь школу, она уже, пожалуй, великовата!

Он подозрительно посмотрел на меня.

— Вы пригласили ее с собой на прогулку?

Я решил, что лучше будет оставить его при этом убеждении.

На следующий день у меня было что-то неладно с головою. Как вспомнишь, так это единственно возможное объяснение.

Мне надо было, как и каждый месяц, поехать показаться Марку Кенту… Ехать я решил поездом. Меня безмерно удивило, что Джоан предпочла остаться дома. Обычно она радовалась поездке, и мы каждый раз задерживались на пару дней в Лондоне.

На этот раз я предложил вернуться еще в тот же самый день вечерним поездом, но Джоан неожиданно для меня ответила, что у нее много работы и она не собирается торчать несколько часов в отвратительно душном поезде, когда здесь, в деревне, так чудесно.

Все это было совершенно справедливо, но в устах Джоан звучало по меньшей мере странно.

Она сказала, что машина нужна ей сегодня не будет, так что я решил поехать на вокзал и оставить ее там на стоянке до своего возвращения.

Вокзал в Лимстоке по какой-то загадочной причине, известной только железнодорожной компании, расположен в доброй полумиле от самого городка. Примерно на половине дороги я догнал Миген, медленно шедшую в том же направлении. Я затормозил.

— Привет, куда это вы?

— Просто прогуливаюсь.

— Ну, бодрой прогулкой это не назовешь! Что-то вы еле ногами перебираете, как усталый краб!

— А спешить мне некуда.

— Тогда проводите меня на вокзал.

Я открыл дверцу, и Миген скользнула в машину.

— Куда собирались поехать? — спросила она.

— В Лондон. Показаться врачу.

— Как ваша спина, не стало хуже?

— Нет, практически уже все в порядке. Думаю, что доктор будет доволен.

Миген кивнула.

Мы остановились у вокзала. Я поставил машину на стоянку, вошел и купил билет. На перроне всего лишь несколько человек — все незнакомые.

— Вы не займете мне пенни? — попросила Миген. — Я бы купила себе шоколадку в автомате.

— Пожалуйста, — я подал ей монету. — А как насчет жевательной резинки или мятных лепешек?

— Я больше люблю шоколад, — прямодушно ответила Миген, не заподозрив меня в иронии.

Она пошла к автомату, а я глядел ей вслед со все возрастающей досадой. На ней были стоптанные туфли, толстые уродливые чулки, какой-то совершенно бесформенный пуловер и платье. Не знаю, почему все это так раздражало меня — но раздражало здорово.

Когда она вернулась, я со злостью спросил:

— Зачем вы носите эти богомерзкие чулки? Она удивленно посмотрела на свои ноги:

— А что в них не так?

— Все. Они просто ужасны. И почему вы не выкинете этот пуловер? Он же больше похож на ободранный кочан капусты, чем на одежду.

— Но ведь он совершенно целый, разве нет? Я уже много лет ношу его.

— Не сомневаюсь. И почему…

В этот момент подошел поезд и прервал мою гневную проповедь. Я вошел в пустое купе первого класса, опустил окно и оперся о раму, намереваясь продолжить чтение нотаций. Миген стояла на платформе. Подняв на меня глаза, она спросила, какая муха меня укусила.

— Да я не сержусь, — покривил я душой. — Просто не могу видеть, как вы запущены и совершенно не следите за своей внешностью.

— Красивой я все равно не стану, так какая разница?

— Прекратите это! — крикнул я. — Хотел бы я хоть раз увидеть вас одетой как следует! Взять бы вас в Лондон и прилично одеть с головы до ног!

— Вот это было бы здорово! — сказала Миген. Поезд тронулся. Я смотрел в обращенное ко мне, грустное личико Миген.

А потом, как я уже говорил, меня охватило безумие. Я открыл дверь, схватил одной рукой Миген и втащил ее в вагон. Дежурный на станции что-то крикнул, но мне не оставалось уже ничего иного, как побыстрее захлопнуть дверь. Я помог Миген подняться с пола, на котором она очутилась в результате моей молниеносной операции.

— Господи, зачем вы это сделали? — спросила она.

— Молчите уж, — сказал я. — Поедете со мной в Лондон и, если не будете мне мешать, сами себя не узнаете! Я вам покажу, как вы можете выглядеть, если будете обращать на себя внимание. Не могу я смотреть, как вы ходите на стоптанных каблуках и в этом жутком тряпье.

— Ох! — восторженно прошептала Миген.