Жорж Сименон - Танцовщица “Веселой Мельницы”

— Да… Нет… Проходите сюда, вы!..

Ему не терпелось поскорее очутиться в машине наедине с комиссаром.

Когда они ехали по безлюдным улицам, он почти умоляюще спросил:

— Что все это значит?

— Что?

— Да эта история с сундуком. В общем, управляющий обвиняет вас, намекая на то, что вы унесли из гостиницы плетеный сундук. Сундук, в котором нашли труп!

— Да, по-видимому, он намекал на это.

Это слово «намекал» звучало откровенной иронией после пылких утверждений управляющего.

— Это правда?

Вместо ответа Мегрэ стал рассуждать.

— Короче, сундук могли унести только или Графопулос, или я. Если его унес Графопулос, то согласитесь, что это удивительно! Человек, который несет куда-то свой собственный гроб!..

— Простите меня… Но сейчас, когда вы объявили мне, кто вы такой, я не подумал потребовать у вас… гм!.. доказательства.

Мегрэ стал рыться у себя в карманах. Скоро он протянул своему собеседнику значок, удостоверяющий его Должность комиссара.

— Да… Прошу прощения… Эта история с сундуком…

И, вдруг осмелев благодаря темноте, царившей в машине, он добавил:

— А вы знаете, даже если бы вы мне ничего не сказали, я вынужден был бы арестовать вас после недвусмысленного заявления этого человека.

— Разумеется!

— Вы ожидали этого обвинения?

— Я?.. Нет!

— И вы думаете, что Графопулос сам унес сундук?

— Пока я еще ничего не думаю!

Месье Дельвинь забился в угол и замолчал, раздраженный, с раскрасневшимися щеками. Когда они приехали в тюрьму, он быстро приступил к формальностям, требующимся при заключении арестованного, избегая смотреть Мегрэ в лицо.

На прощание он сказал только:

— Надзиратель вас отведет…

Впрочем, он тут же раскаялся в этом. Выйдя на улицу, он стал сомневаться, не слишком ли сухо обошелся со своим коллегой.

«Он сам просил меня обращаться с ним построже!

Да, но не наедине! А кроме того, это было до заявления управляющего отелем «Модерн». Он думает, что если он из Парижа, так ему дозволено смеяться над Дельвинем?

В таком случае, так ему и надо».

Жирар ждал его в кабинете, где он читал записи, продиктованные комиссаром Мегрэ.

— Дело продвигается! — с удовлетворением сказал он, когда появился его начальник.

— А! Это только кажется, что дело продвигается!

Он сказал это таким тоном, что Жирар вытаращил глаза.

— Но… этот арест… и сундук, который…

— Сундук, который… Ты еще говоришь об этом сундуке, который… соедини меня с телеграфом…

И когда это было выполнено, он продиктовал следующую телеграмму:

«Уголовная полиция. Париж.

Просьба срочно выслать подробное описание внешности и, если возможно, отпечатки пальцев комиссара Мегрэ.

Сыскная полиция, Льеж».

— Что это значит? — осмелился спросить Жирар.

Тут уж ему не поздоровилось. Комиссар Дельвинь свирепо посмотрел на него.

— Это ничего не значит, слышишь? Это значит, что мне надоели твои дурацкие вопросы!.. Это значит, я хочу, чтобы меня оставили в покое!.. Это значит…

И заметив, что гнев его смешон, он вдруг закончил одним словом:

— Дерьмо!

Потом он заперся в своем кабинете наедине с тринадцатью пунктами комиссара Мегрэ.

— Прекрати! — сказала толстая женщина, — шаловливо смеясь. — Нас увидят…

Она встала, подошла к окну, закрытому сетчатой занавеской, и спросила:

— Ты ждешь поезда на Брюссель?

Это происходило в маленьком кафе за вокзалом Гийемен. В помещении, довольно просторном, было чисто, светлые плитки пола вымыты, не жалея воды, столы тщательно отлакированы.

— Садись сюда! — прошептал мужчина, перед которым на столике стояла кружка пива.

— А ты будешь спокойно себя вести?

И женщина села, взяла его руку, которую он опустил на банкетку, и положила ее на стол.

— Ты коммивояжер?

— Почему ты так решила?

— Так… Сама не знаю… Нет! Если ты не успокоишься, я выйду на порог… Лучше скажи мне, что ты будешь пить? Пиво? Я выпью тоже.

Может быть, в этом кафе было что-то подозрительное как раз из-за царившей в нем чистоты, оно было больше похоже на частный дом, чем на публичное заведение.

Прилавок был крошечный, без насоса для пива, а за ним на полке стояло не больше двадцати стаканов. На столе у окна лежало какое-то шитье, в другом месте стояла корзинка с зелеными бобами, которые начали чистить.

Все было аккуратно. Пахло супом, а не спиртным.

У того, кто входил сюда, создавалось впечатление, что он вторгается в частную жизнь.

Во внешности женщины, которой могло быть лет тридцать пять, было одновременно что-то аппетитное, добропорядочное и материнское.

Она беспрестанно отталкивала руку робкого клиента, который каждую минуту клал ее к ней на колени.

— Тогда, значит, ты занимаешься продуктами?

Вдруг она навострила уши. Из зала на второй этаж вела лестница. Наверху послышался шум, как будто кто-то вставал с постели.

— Извини, минутку!

Она поднялась, прислушалась, потом вышла в коридор.

— Месье Анри!..

Когда она вернулась к клиенту, он был встревожен, рассеян, тем более что какой-то человек без пиджака, без воротничка вышел из заднего помещения и стал бесшумно подниматься по лестнице. Клиенту были видны только его ноги, потом он исчез.

— Что случилось?

— Ничего… Этот молодой человек вчера вечером так напился, что его пришлось уложить наверху…

— А… Месье Анри… это ваш муж?

Она засмеялась, от чего затряслась ее мягкая, пышная грудь.

— Это хозяин… Я только официантка… Прекратите…

Ведь нас увидят…

— А все-таки… я хотел бы…

— Что?

Клиент густо покраснел. Он не знал, что может и чего не может себе позволить, и блестящими глазами смотрел на свою полную и свежую собеседницу.

— Нельзя нам ненадолго остаться наедине? — прошептал он.

Ты с ума сошел?.. Зачем?.. Здесь ведь приличный дом…

Она замолчала. Снова прислушалась. Наверху начался какой-то спор. Месье Анри отвечал спокойно и сухо кому-то, кто в чем-то агрессивно его упрекал.

— Настоящий мальчишка… — объясняла полная женщина. — Просто смотреть жалко!.. Ему нет еще и двадцати лет, а он уже напивается… И при этом он угощал всех, строил из себя богача и куча каких-то типов этим пользовалась…

Наверху открылась дверь… Голоса стали слышны яснее.

— Говорю вам, у меня были сотни франков в карманах! — визжал юноша. — У меня их украли!.. Верните мне мои деньги.

— Тише! Тише! Здесь нет воров! Если бы вы не напились как свинья…

— Это вы меня напоили…

— Если я даю людям выпить, то считаю их достаточно умными, чтобы следить за своими бумажниками…

И вот еще что! Я должен был бы вас арестовать… Вы пошли искать девок на тротуаре под тем предлогом, что официантка была недостаточно с вами любезна… И требовали комнату… И еще Бог знает что…