Карин Жибель - Искупление кровью

Фрэнка, казалось, смутил вопрос.

— Скажем, нам поручают особые миссии…

— Это я уже поняла, месье комиссар! Вы в какой конторе? Спецслужба? Разведка?

— Мы не можем ответить тебе, принцесса!

— Тем хуже! Так что, вы позволите мне ликвидировать Маркизу? Это займет несколько минут…

Филипп опять чуть не подавился.

— Оставь, — взмолился Фрэнк. — Мы не можем такое устроить!

— У вас ведь есть права, да? Подумайте о бедных девушках, которых она терзает в тюрьме. Эта женщина — монстр. Нет слов, чтобы ее описать… Она и Портье…

— Портье?

— Офицер из мужского блока. Это он с дружками меня отправил в больничку в тот вечер, когда я убила Монику. Будь он сейчас передо мной…

— Невозможно! — повторил комиссар. — Может быть, какой-нибудь другой заключенный в конце концов рассчитается с ними…

— Только такая девушка, как я, может покуситься на вертухая. Большинство боится того, что будет потом. Истязания день за днем, это кого угодно отвадит…

— Но не тебя, да?

— Не знаю. Я об этом не думала. Я, должно быть, тронутая…

Галстук-бабочка вновь преподнес свою неотразимую улыбку. Убрал тарелки. Марианна слишком резко повернулась вправо, полюбоваться водной гладью. Со стоном схватилась за раненый бок.

— Ты бы поосторожнее, — посоветовал Фрэнк. — Не то швы разойдутся.

— Откуда вы взяли врача?

— Какого еще врача? — изумился Лоран, прикуривая сигарету.

— Который лечил меня, разумеется! Ведь эти раны сами собой не зашились!

Настал их черед рассказывать. Как Фрэнк превратился в хирурга, Лоран — в медбрата, а Филипп — в санитара «скорой помощи». Марианна была поражена.

— Ты ничего не помнишь? — спросил Фрэнк.

— Очень мало. Должно быть, я была совсем плоха: все как будто в тумане… Помню потолок в кухне и как капитан говорил со мной. Как мне было больно. А потом — ничего. Как я понимаю, вы спасли мне жизнь. А я не удосужилась вас поблагодарить…

— Ты попала в переделку из-за нас, — отвечал Фрэнк. — Естественно, мы сделали все, чтобы тебя выходить, так ведь?

— Вы могли оставить меня подыхать, ведь миссия завершилась.

— Да, могли. Но не захотели.

— Еще бы! Нам бы не хватало тебя! — добавил Лоран. — Мы бы без тебя умирали от скуки!

— Так вот… Надо подумать, не сказать ли вам спасибо…

— Вот именно, принцесса. Надо подумать!

— Все-таки вы забавные ребята… А как поживает Куница?

— Куница? — не понял Филипп. — Какая куница?

— Как там его звали… Дидье!

Они расхохотались.

— Регулирует движение на перекрестке в П.!

— Ого! Ну, ты крут!

— Да нет, шучу. Но мою команду он покинул, это точно.

— И все из-за меня. Бедный парень! А мог бы тоже сидеть в чудесном месте, с прекрасным видом на водную гладь! Жизнь — жестокая штука…

Марианна опустилась на стул. Слегка захмелевшая. Пьяная прежними, забытыми ощущениями. Она совсем обессилела, но улыбалась. Лоран принес пиво и для нее кока-колу. После ресторана ее повезли на прогулку. Долгие часы свободы, чудеса на каждом шагу, глаза полнятся счастьем. Ее даже привезли на перрон крохотного вокзала. Целый час она сидела на скамейке на солнышке и смотрела, как проходят поезда. Те самые, грохот которых слушала так часто. Теперь видела, как они подходят, как останавливаются. Сильные ощущения.

Незабываемый день. День, когда она делала все, что хотела.

Все, что ей так понравилось бы делать вместе с Даниэлем.

— Ты как? — забеспокоился Фрэнк. — Устала?

— Немного… Но это пройдет.

Ее улыбка понемногу угасла.

— Что с тобой? Почему ты плачешь?

Она закрыла лицо руками, склонилась над столом. Фрэнк обнял ее за плечи:

— Марианна… Что с тобой?

— Ничего… Не бери в голову. Это просто… Это пройдет.

Она выпрямилась, вытерла слезы. Посмотрела на всех троих с немного виноватым видом:

— Расчувствовалась, только и всего. Так давно… Так давно никто не делал мне такого подарка…

Фрэнк улыбнулся ей, глубоко растроганный. Погладил по щеке:

— Это только начало, Марианна. Через несколько дней ты сможешь делать все, что захочешь…

Она поужинала вместе с ними. Мало что смогла проглотить. Насытилась сполна множеством образов, звуков, цветов, запахов. Этого надолго хватит. У себя в комнате курила перед окном. Наедине со звездами. В конечном итоге ей было не вполне хорошо. Эта странная боязнь не отступала.

Страх перед ожидающей ее свободой. После тех лет, когда она была заперта, скована, обездвижена… Бесконечный простор ей мнился враждебным. Как противостоять ему в одиночку? Она представляла себе заключенных, покидающих тюрьму после двадцати лет отсидки. Каким образом могли бы они заново встроиться в этот мир? Она провела в заточении четыре года и уже чувствовала, что неспособна на это. Как говорить с людьми о чем-то еще, кроме тюремных будней? Как самой принимать решения, даже самые простые? Как управлять своей жизнью, когда никто ничего за тебя не решает?

И потом, ей не хватает его. Он с ней навсегда, весь целиком, запечатлен в ее плоти. Как жить без его любви, его улыбки, его взгляда? Без его рук? Как этих сильных рук ей не хватает!

Как противостоять этому завтра и все последующие дни?

Она услышала, как отворилась дверь. Можно не оборачиваться: это Фрэнк. Она узнала бы его походку из тысячи. Как и запах его парфюма. Фрэнк положил ей руку на плечо.

— Спасибо за этот день, — прошептала она.

— Ты уже десятый раз меня благодаришь! При желании можно и завтра куда-нибудь съездить. Если, конечно, ты не слишком устала… Тебе сильно не хватает его?

Марианна закрыла глаза. Обычно Фрэнк избегал заговаривать на эту тему. Но, должно быть, догадался, что ей требуется излить душу.

— Да.

— Понимаю…

— Ты тоже кого-нибудь потерял?

— Да.

— Ты… Ты долго страдал?

— Я до сих пор страдаю… Но к этому можно притерпеться… с годами.

С годами . Долгие годы страдать вот так? — с ужасом подумала Марианна.

— Скоро тебе станет легче, — заверил Фрэнк.

— Может быть, и нет… Я никогда никого так не любила…

— Любовь каждый раз другая. Так ты уже никогда никого не полюбишь. Но полюбишь по-иному кого-то еще. Любовь исходит от тебя и от того, кого ты любишь… Она может быть страстной, эгоистичной, верной, доверительной… Даже устрашающей! Ты полюбишь снова, но не так. Хотя так же сильно.

Странно слышать от него такие речи. От него, копа-садиста, расчетливого и лживого. Скрытно ведущего свою игру.

— Это из-за нее ты больше не спишь?

— Отчасти да…

— Расскажи…

— Нет. Думаю, эта история не поднимет тебе настроения.

— Вначале я не любила Даниэля. Правда, когда я прибыла в С., он ко мне отнесся по-человечески. Но был такой строгий, просто кошмар… Только попробуй пойти наперекор! А потом… Он понял, что мне наркоты не хватает, и нашел способ меня держать под контролем… Та самая слабость, сам знаешь… Ты, должно быть, меня находишь… жалкой , да?