Томас Главинич - Убийца с видеокамерой

Голос за кадром предостерег мальчика на дереве. И продолжил отсчет времени: «Пять, четыре, три, два, один». Послышались крики, но изображение на экране пропало. Очевидно, эта сцена тоже подверглась цензуре. Раздался глухой шум. Бегущая строка снова повторила: «Это не сенсационное видео, это слабая попытка осмысления трагедии». Вновь возникли номера телефонов психологической помощи с кратким примечанием: максимальная стоимость разговора — 97 пфеннигов в минуту. На экране опять появился лес, и мы услышали жалобный голос связанного мальчика. Вдруг звук резко оборвался. Экран потемнел. За окном с неослабевающей силой громыхал дождь. Генрих отложил пульт в сторону. С него хватит, он не будет смотреть дальше. Это же каким надо быть больным извращенцем, чтобы смотреть так называемые снафф-видео. Я обратил его внимание на то, что по сюжету есть еще побег третьего брата, его, наверное, тоже покажут. Возможно, это поднимет Генриху настроение. Генрих ответил, что дальше смотреть будет завтра. А сейчас он посмотрит в телетексте, поймали ли преступника или, может быть, хотя бы вышли на его след. Он снова включил телевизор. «Западная Штирия: жандармерия постепенно сужает район поисков. В ходе операции опрошены десятки людей. Министерство внутренних дел запретило раскрывать подробности расследования. Тем не менее появились слухи, что преступник еще не покинул этой местности или что он сам, возможно, местный житель». Генрих громко спросил: Откуда им это известно? «Ожесточенные протесты против показа видеозаписи с убийством детей. Немецкий частный телеканал, который в ночном вещании транслировал отдельные фрагменты так называемой видеозаписи убийцы, подвергся резкой критике со стороны различных политических кругов внутри страны и за рубежом. Федеральный президент Германии назвал это позором для всей страны и принес публичные извинения своему австрийскому коллеге. Он заявил о несостоятельности политики в области масс-медиа и констатировал общий упадок морали. Возможно, для исправления ситуации необходимы более жесткие законы в области средств массовой информации». Генрих сказал: Ужасно. — И добавил: Придурки. В комнату вошла Ева в ночной рубашке. Она поздоровалась и села рядом с мужем на валик диванного подлокотника. Генрих погладил ее по спине. Он заботливо спросил, почему она не спит. Она пожала плечами. Он взял горсть чипсов и отправил их себе в рот. Громко жуя, он показал большим пальцем на окно и сказал, что скоро уже рассветет. Ева возразила: Часа два еще будет темно. Я пошел в ванную комнату. Там я умылся с мылом, почистил зубы и вытерся одним из полотенец Генриха и Евы, на котором был изображен улыбающийся мультяшный персонаж по имени Розовая Пантера. Вернулся в гостиную. Ева как раз собралась уходить. Она спросила, когда Генрих собирается ложиться спать. Он ответил: Скоро. Она кивнула нам и вышла из комнаты. Генрих протянул мне пакет с чипсами. Я взял горсть. Генрих налил себе вина из двухлитровой бутылки темно-зеленого непрозрачного стекла. Я так устал, что растянулся в кресле и закрыл глаза. Когда я проснулся, за окном ярко светило солнце. Часы на видеомагнитофоне показывали 8:18. Генрих лежал на диване и спал с открытым ртом. У двери я услышал голос Евы. Она сказала: Оба сумасшедших провели ночь в гостиной. Затем послышался голос моей подруги. Она хмуро предположила, что сегодня от этих двух усталых вояк ничего хорошего не дождешься. Я поднял голову и глянул в сторону двери. Ева сказала: Ага, один уже проснулся. Моя подруга взглянула на меня и постучала себя пальцем по лбу, показывая, что у меня явно не все дома. Я выдавил из себя: Доброе утро. Последовавший за этим короткий разговор разбудил и Генриха. Он вскочил на ноги, как будто на него вылили ведро холодной воды. На ходу одарил свою жену утренним поцелуем. Я протер глаза и потащился в коридор, намереваясь присоединиться костальным. Генрих быстро сунул ноги в коричневые сандалии и крикнул: А где ключи от машины? Ева сказала, что они, как всегда, висят на доске для ключей, и зачем ему сейчас понадобилась машина. Генрих ответил, что ему нужно съездить за газетой. Ева отозвалась, что он, должно быть, рехнулся, ведь он еще даже не завтракал. Кроме того, какие могут быть газеты в пасхальное воскресенье. Генрих напомнил, что накануне вечером была реклама, в которой «Кроненцайтунг» обещала, что сегодня выйдет 16-страничный номер с фоторепортажем об убийстве. Он уже почти выскочил за дверь, но вдруг, с солнцезащитными очками на носу, вернулся в гостиную и с возгласом, что они, наверное, его уже поймали, включил телевизор. Телетекст сообщал о круглосуточных поисках убийцы. Полиция вышла на след преступника. Генрих торопливо листал страницы телетекста. Затем бросил пульт от телевизора на диван и выскочил за дверь. Вскоре после этого мы услышали, как заработал мотор машины. Потом шум удаляющегося автомобиля. Ева и моя подруга стали готовить завтрак. В моей помощи на кухне они, по их утверждению, не нуждались. Я уселся в гостиной в кресло, в котором невольно провел всю ночь. Обстоятельно и неторопливо я прочитал все новости в телетексте, которые до этого, из-за лихорадочной поспешности Генриха, лишь пробежал глазами, успев ухватить только половину из написанного. «Беспорядки у здания телестудии: телеканал, который показывал так называемое видео убийцы, в ночь трансляции осадили протестующие, около 4:30 утра несколько человек из их числа, оставшиеся неизвестными, забросали здание пакетами с краской. Вахта памяти в западно-штирийской общине: во Фрауэнкирхене, несмотря на ночную непогоду, сотни людей собрались на улице для проведения вахты памяти. Особое возмущение общины вызвало сообщение о том, что преступником мог быть местный житель. “Это совершенно немыслимо, — заявил бургомистр, — этот преступник — чудовище, какого свет не видывал, в нашей местности ничего подобного быть не может”. Критика идеи о референдуме: бурную реакцию вызвали призывы Австрийской либеральной партии организовать референдум по вопросу о введении смертной казни. Президент Национального совета заявил, что в этом случае Австрия противопоставит себя общеевропейским ценностям». Я вернулся на кухню. Ева, напевая себе под нос, наливала в кофейник кипяток. По кухне мгновенно распространился аромат кофе. Моя подруга сунула мне в руки скатерть. Я вышел на выложенную каменной плиткой площадку перед домом. Для столь раннего времени было необычайно тепло. Прежде чем разостлать скатерть, мне пришлось согнать со стола четырех кошек. Впрочем, они сами разбежались, стоило мне только приблизиться к столу и замахнуться рукой. Согнав кошек, я заметил, что к столешнице прилип птичий помет.Читать дальше