Алексей Наст - Внутри мафии

— Демон, не отвлекайся от рассказа. Секрет Полишинеля — это секрет, который ни для кого не секрет. Уймись и рассказывай.

Демон удовлетворенно хмыкнул.

— Что хмычешь? — недружелюбно спросил Сергей.

— Образованные, — объяснил одним словом Демон.

— Дурень! Я ментом был. Не просто сержантом с улицы, а окончил высшее учебное заведение. Я по-любому знаю больше тебя!

— Ой-ой-ой! Ты книжек читал больше, а больше меня ты знать не можешь! Я — практик.

— Э! Практики, теоретики! — подал голос сзади Филиппов. — Прекратили спор — не время. Демон, что же дальше о Пепсе?

— Пепс из тайги в город выехал, охренел от великолепия цивилизации, там ему по ушам настучали шустрые ребята — сгинешь в глуши, всю свою короткую жизнь пробегаешь в охотничьем камуфляже и болотных сапогах, скажи пахану, пусть сдаст десяток муфлонов, и езжай куда хочешь, учись, вернешься — боссом будешь, хозяином жизни. Пепс — к папашке — ныть. Тот согласился. Шустрые ребята привезли америкосов, отстегнули положенные бабки егерям, чтобы под ногами в тайге не путались, и — «сибирская охота» по всем правилам! Всей деревней пили самогонку до умопомрачения вместе с «высокими» гостями, а потом выгоняли живность под выстрелы туристов-охотников. Пепс теперь здесь. Студент.

— Не жалеет?

— Куда там! Его отсюда палкой не выгонишь! Ему Вазелин обещал квартиру трехкомнатную сделать. Нашли одного пьянчужку, которого можно вывезти в глухомань и забыть…

— А Бычий Член? — Сергей не хотел терять темпа откровений от Демона.

— Он же Харви Райнот. Эстонец. Родаки из состоятельных корпоративных служащих. Какая-то мегакорпорация. Приехал с папой, учился пай-мальчиком. Потом наши посадили его на иглу. А когда вызнали о его сокровище в штанах, вылечили (хоть он и упирался), определили в порноактеры.

— Папа не против?

— Папа все время в корпорации, круглые сутки. Хочет заработать много денежков. Вопрос: для кого, если близкие люди ему побоку?

— Для кого? — усмехаясь, спросил Филиппов.

— А я не знаю! — преувеличенно громко отозвался Демон, словно был очень возмущен невниманием отца к погрязшему в пороках отпрыску.

— Вернемся к сыну. У него член большой? — усмехнулся Сергей.

— Огромный. А Бычий — это из-за легенды. Сказание про американских индейцев. Жили-были индейцы на Тихоокеанском побережье южнее Аляски, но севернее Калифорнии — побережье принадлежало России и громко называлось Русская Америка.

— Ты прямо как в книге излагаешь! — заржал Филиппов с заднего сиденья.

— Чтобы не возникало сомнений в правдивости повествования. Дело началось в 1834 году. Старейшина племени Мудрый Орел как-то оттаскал за ухо шкодливого пацана, а тот пробрался к нему в вигвам и, пока старейшина спал, вымазал ему лицо птичьим дерьмом. Мудрый Орел затаил злобу на паренька и, когда пришло время посвящения в охотника, дал ему имя Бычий Член. Опустил, короче.

Демон посмотрел на слушателей и рассмеялся.

Филиппов строго повелел:

— Излагай дальше.

— Бычий Член стал суперохотником и собой был красив, а несчастен — девушки не хотели иметь мужем Бычьего Члена. Тогда он пошел к Мудрому Орлу и попросил изменить ему имя. Мудрый Орел, мучимый гордыней, отказал. Несчастный Бычий Член отправился куда глаза глядят — в русский поселок. Там он представился своим именем. Русские — народ понятливый, особенно женщины. Некая графиня Замойская, распутница, какой свет не видывал (а свет видел всякое!), опробовала достоинство Бычьего Члена. Через неделю Бычий Член ублажил всех графинь в поселке, мещанок и даже двух нерадивых монахинь. К нему стали приезжать специально, даже заворачивали круизные каравеллы. Стал он богачом — дом свой из бревен в два этажа, жратва, огненной воды — прорва. Когда Мудрый Орел униженно притащился к нему выпросить на нужды деревни пару пачек кирпичного чая и ящик патронов для ружей, Бычий Член (теперь свое имя он носил с гордостью) послал его подальше непечатным словом. Вождь так и умер под новым скверноматерным именем.

— А Бычий Член? — Филиппов был заинтригован старинной историей.

— Зарезали. Местный купчина — Злой Иван. Бычий Член пару раз давал в рот дочери Злого Ивана, Иван и зарезал. Тьфу… Такая же история! Зарезали! — обалдел Демон. — Вот сатана!

— Вот-вот, — подтвердил Сергей.

Демон сильнее надавил педаль газа — «десятка» птицей понеслась к студенческой общаге.

Пепс и Член были живы.

Они покорно ожидали, сидя на продавленной кровати, спрятав руки между коленями.

«Как гомики», — подумал Сергей, проходя в комнату.

— Это наш Пепс, а это Бычий Член, — представил их Демон.

— Сам ты член! — возмутился Бычий Член, горя негодованием.

Демон зло расхохотался.

— Прости, я пошутил. Это Харви. Наш милый, хороший Харви.

И сразу же Демон убрал с лица веселость.

— Короче, парни, надо рассказать этим строгим дядям, как вы опустили Таню Крючкову. Запись мы видели, но хотелось бы знать, что осталось за кадром. — Демон оглядел сыщиков и пояснил студентам, удивляясь: — Такие у них желания. — Даже плечами пожал, как бы сожалея.

Студенты заулыбались, расслабились.

— А что за кадром? Все в кадре, — заявил Бычий Член, он же Харви. — Халява приказал ее поиметь для фильма. Она стала отбиваться, орать, вся вспотела, на сопли изошла. Болт ей влепил несколько горячих, она и взяла в рот у Гуся. С нами Гусь тогда был. Он ее с самого начала плюхал, еще до нас.

— Знаем.

— Я ее в попу потом… Ее Гусь и Болт перед этим… А мы сделали вертолет — в три смычка. Оператор снимал.

— Кто был оператором?

— Не знаем. У Халявы всегда были какие-то левые операторы, необщительные типы, видимо иногородние, делавшие разовую работу.

— Она угрожала потом, после съемки? — спросил Сергей.

— Нет, просто плакала.

— А первое время кто ее… перед камерой?

— Разные парни. Знакомые знакомых, всякие молодые охламоны, падкие до сладкого. Халява ее не выпускал из квартиры, где снимали «кино». Привезут жеребцов и давай работать. У нее режим был: спать, жрать, трахаться. Как машина.

— Ее били?

— Первое время. Но аккуратно, чтобы синяков видно не было.

— Кто бил?

— Я бил, он бил. Гусь бил.

— Халява бил?

— Халява не бил. Он только орал матом да водку хлестал.

Сергей перевел взгляд на молчавшего Пепса. Тот качнул головой, подтверждая все сказанное своим собратом.

— Больше вы с ней не сталкивались?

— Как же! Сталкивались. Еще как! Когда надо сниматься — идем, работаем.

— Она не выглядела обиженной, не упрекала вас?

— Вообще не разговаривает с нами. Игнорирует до сих пор. В рот ей дашь — гложет, а в глаза не смотрит и молчит. Стерва! Бывает, даже хрен опадает из-за этого — робеешь. Мало ли что у нее на уме!