Алексей Наст - Внутри мафии

— Обижаешь! Ты знаешь — мы честные менты, денег не берем, только натурой!

Сергей шутливо приподнял зад с мягкого сиденья и прикрыл его ладошкой.

— Друзья, я уже староват для этого! Может, другой натурой возьмете: морковкой с огорода, картошкой или алкоголем…

— О-о! Последнее предложение как-то согревает!

— Опять договорились! Меня очень интересует один мокряк.

— Ах ты, деляга, за счет наших дедуктивных способностей хочешь озолотиться? Небось подцепил клиента, а к нам прибежал за информацией, — заключил Каськовский. — Хитроумие, Баринов, никого до добра не доводило.

Сергей поднял вверх ладонь, требуя внимания.

— Алик, ты не прав. Я кручу одно дело, но оно не имеет к этому мокряку никакого отношения.

— Почему тогда ты здесь?

— Из любопытства. Мои клиенты, видя полное сходство этого мокряка и моего, абсолютно не испытывают волнения. А я испытываю. Как охотничий пес.

— Легавый! — подал голос от двери Сашка Филиппов.

— Что за мокряк ты ведешь? — насторожились опера.

— Он не в вашем районе. Не хочу загружать ваши и без того усталые мозги.

— Ты гад! — шутливо возмутился Маев. — У нас усталые мозги! Алик, гони его в шею!

— Правильно говоришь, сейчас мы вышвырнем этих частников из госучреждения! Какой мокряк тебя интересует, Сережа?

Сергей скривил рожу, собираясь продолжать беседу в шутливом тоне, но его пресек громовой хохот Маева.

— Алик, Баринов похож на Джима Керри. Такой же кривлячий, только маленький. Тот высокий, а наш — поменьше. Эйс Вентура идет по следу украденного хомяка. Ха-ха. Эйс! Баринов, мы будем звать тебя Эйс!

Только вчера, в честь какого-то события, один из ведущих центральных каналов показал два старых фильма про зоологического помощника зверью в беде Эйса Вентуру, со всеми кривляниями и непристойными шутками неподражаемого Джима Керри.

Сергей поскучнел — если это не пресечь, скоро вся полиция будет обращаться к нему не иначе как «Вентура».

— Стоп веселье! Хочу узнать, кто убил гражданина по кличке Болт.

— A-а, ты про него. Дело плевое. Его убил один хлыщ — Васька Тополев, обалдуй, двадцати шести лет, неработающий, ранее не судимый.

— Он у вас?

— Нет, где-то околачивается, прячется по подвалам.

— Ищете?

— Нам это надо? Сам придет. Такие долго не выдерживают.

— Откуда узнали, что он?

— Мамаша его сказала. Все сошлось. Нож кухонный нашли с его отпечатками пальцев. Короче, Болт погиб по пьяни, бухал с этим Тополевым… Мамаша Тополева говорит, что-то они не поделили, а что — не уточняет. Хотя… пьяные найдут, что не поделить.

— Адресок мамашки дадите? Хочу переговорить с ней.

— Бери. Но мы тебе все рассказали. Обычная бытовуха, Эйс.

Из Заводского РОВД поехали на адрес проживания Тополева.

Демон, узнав, что Болт погиб в пьяной ссоре, еще сильнее укрепился в мысли, что версия мести бывшей супруги Игроку несостоятельна.

— Ты притягиваешь факты за уши друг к другу. Да, погибли или умерли люди, причастные к опусканию Крючковой, но это произошло не по воле одного человека, тут не связанная единая цепочка, а простые совпадения, — управляя машиной, говорил Демон. — Надо начинать прорабатывать новые версии. Крючкова — это тупик.

— Согласен с тобой, — отозвался Сергей.

— Согласен, что тупик?

— Согласен, что пора прорабатывать новые версии. Надо параллельно прорабатывать несколько вариантов.

«Десятка» замерла у облезлой пятиэтажной хрущевки. Сергей и Филиппов покинули машину, хлопнули дверцами. Филиппов взглянул на часы, с деловым видом поинтересовался:

— Ты прорабатываешь Болта для очистки совести, Эйс?

Сергей ужаснулся — дурак Сашка решил мотать ему нервы этим гадким прозвищем! Ну нет!

Он всунул Филиппову кулак под нос:

— Я не похож на Джима Керри. Я не Эйс Вентура и расследую не смерть енота, а убийство человека. Если будешь меня бесить дурацкими прозвищами, я тебя уволю без выходного пособия.

— Понял, — согласился Филиппов. — Ты босс, и ты прав!

Убийца Тополев жил в однокомнатной квартире на первом этаже. То есть квартира принадлежала его матери — алкашихе и грязнуле, а он, не вникая в причины вечного маминого праздника, философски пил с ней за компанию.

Пьяная мамаша пустила Сергея с Филипповым безбоязненно, хлопала ресницами и ничего не могла объяснить. Квартира была абсолютно пуста — старые обои, обшарпанный, давно не крашенный пол, разбросанные по полу истоптанные старые газеты, на подоконнике кружки, стаканы, пустые консервные банки, полные окурков, полбутылки самопальной водки.

— Ничего не знаю. Ничего, — бубнила мамаша, отступая вглубь комнаты. Она была так пьяна, что не могла смотреть — ее веки непроизвольно смыкались.

Сергей задумчиво посмотрел на Филиппова. Все, как говорится, было понятно без объяснений. Сашка деловито заглянул на кухню и в туалет, но ничего, кроме грязи, не высмотрел.

Когда вышли из подъезда, он заметил:

— Она еще не старая.

— Запитая. Васька ее единственный сын, значит, родила его лет в двадцать. Сейчас ей лет сорок — пятьдесят.

— Выглядит на семьдесят.

— Алкоголь разрушает организм человека ударными темпами, особенно женский. А, Филиппов?

— Что?

— Бросишь теперь пить после увиденного?

— А я при чем? Я не женщина. У меня организм мужской, надолго хватит.

— Как ты упорен в своих пороках!

— Увы, босс, что есть, то есть, — не сопротивлялся Филиппов.

Они уселись в машину. Демон лучезарно улыбнулся, поблескивая белыми зубами:

— Ну как? Успешно?

— Пока пусто. Слушай, Демон, опера говорят — этот Тополев, зарезавший Болта, прячется здесь, в районе. Надо бы его найти. Хочется узнать, чем его Болт рассердил. Вдруг причина была очень серьезная?

— Сделаем, — просто согласился Демон.

— Тогда начнем отрабатывать вторую версию — деловую. Хотелось бы узнать подноготную вашей организации — кто крутится рядом с супербоссом, кому мог мешать Костя Игрок.

— Ты не боишься, что слишком много узнаешь? — Улыбка Демона приобрела зловещий оттенок.

— Я вовремя остановлюсь. Я опытный в этих делах.

— Едем.

Демон привез сыскарей к одной из рабочих общаг.

При социализме здесь кантовались заводские бесквартирные. В девяностых общежития криминально приватизировали люди из заводоуправления, сделав многоэтажки частной собственностью. В последние годы сюда в основном селились гастарбайтеры и прочие лихие люди. Хозяева, особо не утруждая себя заботами об аварийной собственности, не забывали собирать арендную плату.

Было немного жутковато входить в это убогое, дышащее бедностью и криминалом здание. Половина окон не имела стекол, и рамы были забиты фанерой. Все балконы увешаны грудами стираного белья. Молодые сыны Средней Азии, сидящие на корточках на крыльце, ели хищными взглядами — чужих здесь не любили.