Андрей Воронин - Спецназовец. Точка дислокации

— Данилыч, — сказал Спец, которому тоже было не до экскурсов в прошлое, поскольку он соображал быстрее Баклана и точно знал, что последует дальше. — Данилыч, я ж его обыскал!

— Вот именно, — сказал Быков и, шагнув вперед, сделал почти неуловимое для глаза движение рукой.

Тренер по восточным единоборствам, время от времени позволявший самым симпатичным своим ученицам почтительно называть себя «сенсеем», Якушев упал, как сбитая кегля, и прокатился несколько метров по склону, а потом сел, прижимая ладонь к стремительно увеличивающемуся в размерах и наливающемуся закатным багрянцем уху. Он морщился от боли, но выглядел спокойным и больше не пытался оправдаться: свято блюдя неписаный армейский закон, Быков никогда не наказывал дважды за одну провинность, и тяжесть наказания обычно соответствовала размерам проступка. Коль скоро дело ограничилось оплеухой, можно было не тратить слов и не терзаться угрызениями совести: Ти-Рекс уже вынес и привел в исполнение приговор, судя по мягкости которого, преступление Юрия не относилось к категории умышленных и особо тяжких. Спору нет, он дал-таки маху, но кто, черт возьми, мог знать, что этот болван, имея две гранаты на поясе, зачем-то прячет еще одну за пазухой?!

— Уходим, — подтверждая его догадку, коротко распорядился Быков. — Живо, живо, бойцы!

Баклан уже был готов — с рюкзаком за плечами, с автоматом в одной руке и «драгуновкой» в другой. Он протянул винтовку Якушеву; тот ухватился за приклад, рывком поднялся на ноги и, кивнув в знак благодарности, накинул на шею брезентовый ремень. Рюкзак лег на спину привычной тяжестью, и через секунду все трое уже бежали гуськом наискосок по крутому склону, держа курс на видневшиеся вдалеке развалины аула. Юрия слегка пошатывало на бегу, в голове звенело, и он не знал, вызвано ли это состояние полученной при взрыве легкой контузией, или оно стало следствием полученной от Быкова затрещины. Впрочем, что в лоб, что по лбу: оплеуха в исполнении Ти-Рекса лишь немногим уступала по силе близкому взрыву ручной гранаты, да и воздействовала, как и ударная волна, в первую очередь на головной мозг. Словом, оставалось только благодарить родителей за доставшийся от них по наследству крепкий череп…

Причина спешки, в которой они покинули место короткого привала, была Юрию понятна. Взятого ими и потерянного по его недосмотру «языка» кавказцы хватились бы в любом случае, но прогремевший за гребнем перевала взрыв, во-первых, ускорил это событие, а во-вторых, указал направление, в котором следует искать виновников таинственного исчезновения одного из участников засады. По поводу избранного Ти-Рексом маршрута тоже все было понятно. Пленный был уверен, что Расулов находится в Москве и что группа Быкова выполняет его заказ. Якушеву случалось общаться с кавказцами как в неформальной обстановке, так и во время допросов, и он был уверен: толстяк перед смертью не солгал и если и отклонился от истины, то не нарочно, а по незнанию. Таким образом, делать в ауле Исмагиловых им было ровным счетом нечего и оставалось только поскорее уносить отсюда ноги. Так что вопросов у Якушева не возникло: все было ясно и так, да и дыхание лучше было поберечь.

Баклан тоже помалкивал, не то, как и Юрий, все поняв и сообразив, не то просто положившись на командира, которому, как известно, виднее. Сказано «бегом» — значит бегом, а задавать вопросы — зачем бегом, почему не шагом и не по-пластунски — значит напрашиваться на затрещину, по сравнению с которой та, что досталась Спецу, покажется легким дружеским похлопыванием…

В камень слева от Якушева с отчетливым щелчком ударила пуля. Взвилось облачко пыли, брызнула каменная крошка, и лишь потом над каменистыми склонами раскатилось длинное эхо отдаленного выстрела.

— Спец, притормози их немного, — повернув голову, на бегу скомандовал Быков. — Только надолго не застревай!

— Есть, командир, — весьма довольный предоставленной ему возможностью реабилитироваться за недавний промах, откликнулся Юрий и лег, где стоял, повернувшись лицом к оставшемуся позади лесистому гребню и выставив перед собой винтовку.

Приникнув глазом к окуляру прицела, он повел стволом справа налево, отыскивая цель. Вскоре таковая обнаружилась. Она представляла собой сухопарого, как большинство кавказцев, гладко выбритого гражданина лет тридцати пяти с аккуратными усиками и зеленой повязкой на голове. Учитывая характер происходящего, повязка смотрелась не совсем уместно, но гражданину, видимо, давно уже не терпелось вынуть ее из шкафа и нацепить, вот он и не удержался, тем более что случай был вполне подходящий: как-никак, охота сегодня велась не на земляков, а на неверных.

Обладатель повязки, не скрываясь, стоял во весь рост на тропе и целился из автомата вслед уходящим Ти-Рексу и Баклану. Учитывая расстояние, попасть в цель он мог разве что случайно, но Якушев решил, что не даст ему такого шанса: это было бы непозволительной роскошью.

Во время последнего инструктажа Данилыч настоятельно рекомендовал им всем по мере возможности воздерживаться от смертоубийства. Это не зачистка, а спасательная операция, говорил он; наше дело — не истреблять всех, кто может носить оружие, а забрать нужного человека и тихо уйти, не дразня гусей и не провоцируя кавказцев на вооруженное выступление.

В данный момент, с точки зрения Якушева, гуси уже были раздразнены до предела. Но Быков все еще не отменил свой приказ, и ничто пока не мешало Юрию строго придерживаться полученных инструкций. «Без трупов так без трупов, — подумал он, плавно перемещая перекрестие прицела сверху вниз. — Пусть мои любимые грабли пока спокойно постоят в уголке… Правда, один труп уже есть, но, в конце концов, он сам наложил на себя руки. Думал небось, что в раю его примут с распростертыми объятиями, если он в качестве пропуска прихватит с собой целых трех неверных. Не выгорело! Явился с пустыми руками, и теперь Аллах небось ломает себе голову, пытаясь сообразить, что ему делать с этой кучей кровавых ошметков…»

— Чтоб я тебя видел на одной ноге, а ты меня — одним глазом, — старательно копируя одесский прононс, пробормотал Якушев и плавно потянул спусковой крючок.

Человек в зеленой повязке выронил автомат, сложился пополам, скорчился и исчез из вида, схватившись за раздробленное пулей колено.

— Без трупов так без трупов, — вслух повторил Спец, отыскивая новую мишень. По поводу раненого он не беспокоился: на ближайшие месяцы тому было гарантировано полнейшее отсутствие возможности принимать участие в боевых действиях, а в будущем подарок Юрия грозил обернуться если не протезом, то, как минимум, пожизненной хромотой.