Артем Черкизов - За сладкое приходится горько платить

Получив заверения, что собаку вывезут на место немедленно, он попросил официантку, не очень довольную ранним визитом, сварить ему самый крепкий кофе. Когда водитель не без задней мысли обратился к нему по званию, та всполошилась, и кофе был подан очень приличный.

Посредник проводил взглядом машины, увозящие задержанных. Среди них был и Долгорукий, на встречу с которым он рассчитывал и так спешил. Ничего не поделаешь, надо было возвращаться в Славянск: не искать же в одиночку Малыша в огромном городе.

Он встал, размялся, допил остатки минералки, бутылку опустил в сумку. Нет, не из скупости. Никогда не оставляй следов там, где тебя не должно было быть, — этому он учил когда-то Малыша. Учил… А теперь между ними — смертельная ненависть. Рука нащупала пистолет, он любовно провел ладонью по кожуху оптического прицела. Запоздало сообразил, что может использовать его как бинокль. Глянул в окуляр — сразу же далекие предметы приблизились: хоть возьми пересчитай, сколько складок на подбородке у грузного мента, который разгребает что-то на пожарище. Скользнул прицелом по задымленной стене, пошел дальше, и вдруг его словно током ударило: среди кустов, подступавших к особняку с тыла, мелькнуло знакомое до боли лицо. Он! Малыш! Посредник протер глаз, навел прицел на то же место, но лицо уже пропало.

«Что это со мной? — с испугом подумал он. — Галлюцинации начинаются на нервной почве?»

Это было из области риторических вопросов. У него могли заболеть сердце, легкие, почки, но что до нервов — тут уж извините.

«Он там, — запело в душе. — Бог меня услышал! Он там, он рядом, все дальнейшее зависит от меня, только от меня!»

Посредник кружным путем стал приближаться к месту, где видел сквозь прицел лицо Малыша. Не торопился: уж лучше опоздать, но остаться живым, чтобы потом найти и пришить убийцу отца, чем поспешить и превратиться из охотника в дичь. Слух-то у Малыша всегда был как у собаки, и нюх, и зрение.

Чем ближе он подходил к запримеченному месту, тем медленнее ступал, стараясь не потревожить ни сухую ветку, ни куст, среди которых пролегал его путь. А последние метры вообще почти не дышал. Выглянув из-за можжевелового куста, он увидел перед собой спину Малыша: тот стоял с биноклем в руке метрах в двадцати пяти от него.

Положив на землю сумку, дал себе немного успокоился, чтобы в нужный момент не дрогнула рука. Медленно, словно космонавт в невесомости, нагнулся, достал пистолет, снял с предохранителя, поднял его до уровня глаз и тщательно прицелился. Но просто так убить Малыша? Нет, пусть он увидит, от кого примет смерть. Посредник чуть слышно прошептал, зная, что для его жертвы этого вполне достаточно:

— Малыш…

Будь на дворе ночь, а не яркий солнечный день, Елена вряд ли посмела бы ослушаться Малыша. А тут рискнула — выбралась из машины. Господи, до чего же все затекло! Она размялась, потянулась, возвращая телу привычное ощущение избытка сил и молодости. Взяла с сиденья пистолет и пошла искать Малыша. Вернее, не то чтобы искать, просто пройтись, полюбоваться красотами природы. А то все город, да город.

Она шла по опушке леса, ноги утопали в слое мха, шагов не было слышно, да она и знала, что в лесу не гоже шуметь. Ей вдруг припомнились прочитанные в детстве романы Купера про индейцев, крадущихся по тропе войны с томагавками в руках. Пистолет у нее был вроде томагавком, а себя она представляла индейцем, охотником за скальпами бледнолицых. А что, почему бы ненадолго не перенестись в детство, не помечтать?

Елена обошла небольшую яму на месте вывороченного с корнем дерева, шагнула за куст, отвела ветки другого и… оцепенела. Перед нею, как на ладони, один чуть ближе к ней, другой подальше, метрах в тридцати, стояли двое. Один из них был Малыш. Он стоял к тому, другому, спиной и не видел, что тот делает. А тот целился в Малыша из какого-то автомата, что ли, с оптическим прицелом.

«Крикнуть? — лихорадочно думала Елена, неловко выгребая пистолет из кармана. — Нет, он не успеет уйти из-под выстрела. Самой выстрелить в того, второго? Вряд ли она попадет с такого расстояния. И все же надо попробовать».

Елена стала тщательно целиться в пожилого мужчину, вспоминая советы, которые давал ей Малыш, когда обучал азбуке стрельбы.

«Почему он не стреляет?» — мелькнуло у нее в голове, хотя она, наоборот, должна была радоваться: пожилой давал ей шанс спасти любимого человека.

И вдруг она услышала, как пожилой прошептал чуть ли не с нежностью:

— Малыш…

Малыш резко обернулся, увидел направленное на него дуло пистолета (да, все-таки пистолета!) и почему-то радостно заулыбался:

— А, нашел-таки? Молодец. Я думал, ты уже настолько одомашнился, что и не рискнешь пуститься на поиски. Тебе понравилась моя шутка?

— Зачем ты это сделал, Малыш? — простонал пожилой, не опуская оружия.

— Это был вызов. Мне хотелось увидеть тебя в деле, — ответил Малыш. — Ты так много мне всего рассказывал. Но ведь это были всего лишь слова. Теперь вижу: ты по праву был моим учителем. Ты нашел меня.

Он понимал, что обречен, что чуть раньше, чуть позже Посредник выстрелит и конечно же, не промахнется. Разве что свершится какое-нибудь чудо. Нет, в чудеса Малыш не верил.

И зря.

— Бросай пистолет или я продырявлю твою лысую голову! — прозвучало, как гром среди ясного неба.

Потом Елена проклинала себя за то, что не выстрелила сразу, вмешалась в их дурацкую словесную перепалку. Два выстрела слились воедино. Но Малыш, похоже, принял ее сигнал — отпрянул в прыжке в сторону, и пуля, нацеленная ему в сердце, попала только в плечо, не задев кости. А Елена точно угодила Посреднику в затылок. Он упал на колени и, чуть-чуть помедлив, ткнулся лбом в землю…

— Ты ранен? — бросилась к Малышу Елена, даже не взглянув, что там с пожилым, не хватит ли у него сил на второй выстрел.

— Ерунда, — сказал Малыш, зажимая рану здоровой рукой и подходя к бездыханному Посреднику. — Ого, да ты у меня настоящий снайпер!

— Это случайность, просто я очень хотела отвести беду от тебя.

Елена отошла в сторону, чувствуя приступ дурноты, как тогда, когда она убила отчима.

— Перевяжи меня, — попросил Малыш, думая о том, чтобы ее отвлечь. — Привыкай к виду и запаху крови. — А про себя добавил: «Лучше бы тебе эта привычка никогда не понадобилась».

Он отодрал подол от рубашки, и она перевязала ему плечо — как могла, как ее учили в школе. Повязка сразу же набрякла кровью.

— Ничего, до свадьбы заживет, — улыбнулся Малыш.

— Да-да, у нас непременно будет свадьба, — как бы поймала его на слове Елена.

— Но ведь мы уже женаты, — сказал Малыш. — И не формально, надеюсь. Мы же с тобой навсегда вместе?

Елена поняла, что его по-настоящему волнует ее ответ.