Артем Черкизов - За сладкое приходится горько платить

«Никаких следов! — думал он. — Была честная с моей стороны стрелка, люди Слона погорячились, а мои не остались в долгу. Кто докажет, что было не так?»

Двое ходили по комнате и поливали трупы бензином. Вдруг с одним из них что-то случилось, нервы сдали, что ли. Он бросил канистру, завопил благим матом, его вывернуло наизнанку, а потом — вот ведь припадочный! — выскочил из дому и помчался в сторону леса, визжа, как недорезанный боров.

— Догнать его! — рявкнул Долгорукий. — Что встали?! Или хотите, чтобы он по своей дурости с повинной явился, а вы все получили «вышку»?

Слово «вышка» возымела действие — все разом бросились за беглецом в темноту леса.

Первым на пути у беглеца встал Малыш.

Что им двигало? Было тут и опьянение кровью и трезвый расчет — пусть у Долгорукого поменьше останется людей, — и даже какой-то позыв к справедливости, велящей принимать сторону слабых.

Малыш скользнул по стволу вяза вниз, перебежал к тому месту, где вот-вот появиться ополоумевший. И тот не замедлил, пронесся мимо, вернее, пытался пронестись, но встретил такой удар в висок, что, едва ахнув, упал бездыханным.

Малыш оттащил труп в кусты, прислушался. Преследователи были в десятке шагов от него. И тогда он, уже в новом качестве, бросился бежать перед ними, подобно зайцу, за которым гналась стая борзых.

— Где он? — раздался сильный голос.

— Здесь! Слышите, ветки трещат? — отвечал другой. — Заходи! Окружай! Только не стреляйте, друг друга перебьем!

«Еще как перебьете», — смеялся в душе Малыш, гоняя преследователей по кругу. В какой-то момент он замер, припав спиной к шершавому стволу старой сосны. Дышал ровно, без шума. Те же, кто ловил его, втягивали воздух в свои прокуренные легкие со свистом, матерясь на чем свет стоит, то и дело спотыкаясь о корневища, или царапая себе лицо ветками.

Когда справа от него возникла смутная тень, Малыш резко выбросил вперед правую руку, сжатую в кулак, и массивное тело рухнуло в траву.

«Один, — начал отсчет Малыш, перебегая к другому дереву. Того, полоумного, он не считал — разве это противник? — Ну, кто следующий, подходи!»

И снова удар, и снова короткое «ах».

Так, уже без спешки переходя от дерева к дереву, ориентируясь исключительно на шумное дыхание преследователей, Малыш щедро раздавал удары направо и налево. Не все они были смертельно точны. Лес наполнился стонами, криками, проклятьями, потом кто-то не выдержал — выстрелил, игнорируя здравый смысл и приказ Долгорукого. За ним пошли палить и остальные.

— Козлы! — орал Долгорукий, прислушиваясь к пальбе из леса. — Сейчас тут вся ментовка будет! Идиоты! Не могут одного придурка поймать!

На него страшно было смотреть. Если бы сейчас кто-нибудь оказался с ним рядом, он бы жестоко поплатился за такую неосмотрительность. Никто прежде не видел старика с пеной у рта.

— Иди, собери их всех, — ткнул он пальцем в одного из жавшихся в отдалении боевиков. — И ты! — в другого. — Гоните их сюда, пора мотать!

Но из лесу уже тянулись те, кто остался цел после встречи с Малышом и не хотел больше искушать судьбу. Не хватало по меньшей мере семи человек.

— Что?! — вспыхнул Долгорукий, когда кто-то заикнулся, что надо бы отыскать в лесу и вынести убитых и пострадавших. — Да пусть они там сто раз сдохнут! Видеть таких идиотов не желаю! Не могли одного шизофреника поймать и приструнить! Пусть скажут спасибо, что ночь на дворе, а то сам бы пошел и добил всех, чтобы землю зря не топтали.

Долгорукий повернулся к старшему, который виновато прятался за спины своих подопечных.

— Поджигай! Надеюсь, хоть с этим вы справитесь без моей помощи! А то научились на крючок давить и думают, что крутые.

Да, старик действительно всю эту мясорубку устроил сам, практически без их участия. Им оставалось лишь просунуть ствол в окно и давить на спусковой крючок. С такого расстояния и промахнуться-то невозможно.

Несколько человек по знаку старшего бросились к особняку, подожгли сначала внутри — полыхнуло во всех комнатах почти одновременно, бензина не пожалели. А когда в страхе, как бы не сгореть заживо, выскочили на крыльцо, обнаружилось, что снаружи и поджигать-то не надо: пламя занялось само, делал свое дело все тот же бензин. Но боевики, чувствуя свою вину и стараясь оправдаться в глазах шефа, метались вокруг здания и поджигали все, что еще не горело.

— Ну хоть с этим-то самостоятельно справились, — пробурчал Долгорукий, глядя на пламя. — Уходим.

И тут совсем рядом, буквально в сотне метров, взвыли милицейские сирены, завизжали тормоза, вспыхнули фары автомобилей, и все боевики во главе с Долгоруким очутились в двойном кольце света.

Посредник миновал городскую черту, отмахал еще изрядный кусок и уже начал сомневаться, что ему удастся напасть на след Долгорукого и его загадочных гостей.

«Проеду еще пару километров и — обратно, — думал он. — Их, скорее всего, надо искать в городе. А это дохлое дело: стоит загнать машины куда-нибудь во двор и поминай как звали».

Настроение у него было хуже некуда. Самому искать Малыша? А кто знает, сколько уйдет на это времени. Между тем еще день — два и милиция в Славянске всерьез обеспокоится его отсутствием: с чего бы человеку пускаться в бега? Не иначе, он сам и укокошил старика-отца. И не открутиться, если решат повесить это дело на него.

Он уже высматривал разрыв в разделительной полосе, чтобы развернуться, как вдруг увидел стоящие бок о бок два микроавтобуса со знакомыми ему по Славянску номерами. Они, те самые! А что за хоромы красного кирпича? Неужели загородная резиденция Долгорукого? Вряд ли, не стал бы старик так грубо светиться. В чем же дело?

Проехал еще с километр, нашел укромное местечко в лесопосадке, отделяющей железнодорожную насыпь от дороги, загнал туда машину и слегка замаскировал для надежности ветками. Вернулся пешком к тому месту, откуда увидел автобусы. Но теперь его больше интересовал стоящий на открытой площадке особняк.

Теперь у него почти не оставалось сомнений: Долгорукий во что-то вляпался. Кто-то решил взяться за него всерьез. Может, пришел конец старому вору в законе, решили его сместить?

Посредник с жадностью проглотил бутерброд, запил бутылкой теплой минералки, — и то, и другое было захвачено им еще из дому. Пока он скромно перекусывал, в особняке разворачивалась грандиозная пьянка. Гудели по высшей мерке.

«А может, и впрямь Долгорукий справляет какое-то торжество? — усомнился Посредник в своих догадках. — Вроде все там нормально. Может, зря я тут околачиваюсь, давно бы уже сидел за столом, говорил со стариком о деле?»

Но что-то подсказывало ему, что он увидел еще не все, что основное в спектакле, который разыгрывался у него перед глазами, впереди. И как же он радовался, как хвалил свое чутье за то, что оно не подвело его и на этот раз.