Владимир Колабухин - В поиске истины

— Да тут вот как всё получилось… В связи с одним происшествием пришлось нам поднять ваше дело. Так на Пал Палыча и вышли. И разговорились о вас.

— А что за происшествие? Почему понадобилось изучать моё дело?

— Что за происшествие? — медлю с ответом. — Мы ещё к нему вернёмся. Вы лучше вот что скажите: кто всё-таки был с вами в тот злополучный вечер 30 сентября 1982 года, когда двумя выстрелами из пистолета был ранен гражданин Ладыгин?

Пикулин поморщился, загасил в пепельнице окурок.

— Я уже говорил на суде: не знаю.

— Ну, Пикулин… А мне здесь рассказывали, что вы вроде бы за ум взялись. Если так, зачем опять заводить старую песню?.. Вот выйдете из колонии, начнёте новую жизнь. И вас не будет тяготить то, что человек, втянувший вас когда-то в грязное дело, всё ещё на свободе и, быть может, совершает новые преступления?

— Значит, он всё-таки не пойман.

— Пока — да. Ведь вы упорно покрываете его.

Пикулин снова отвёл глаза.

— И всё-таки… Что он ещё натворил? — глухо спросил он через минуту.

— Совершил разбойное нападение на один из фирменных магазинов.

В глазах Пикулина засквозило недоверие.

— Почему вы думаете, что он?

— Его опознали. И потом… При налёте на этот магазин и при ограблении Ладыгиных стреляли из одного и того же оружия. Что это за оружие, Пикулин?

Он опустил голову:

— Не знаю.

— Кто этот человек? Как вы с ним познакомились?

Парень молчал, упорно смотрел в сторону.

— Да поймите же вы!.. — начал я заводиться и остановил себя. Заводиться-то мне было и нельзя. Ну никак нельзя. Ради моего дела. Ради всех тех, кто вскоре мог вновь оказаться жертвой Эдика.

— Поймите, — приглушил я свой голос, — быть может, сейчас, пока мы с вами разговариваем, этот человек снова в кого-нибудь стреляет. В того же Пал Палыча, не дай бог!

— Разрешите ещё папиросу, — нервозно попросил Пикулин.

Я пододвинул к нему «Беломор». Пикулин закурил, жадно затянулся.

— Так кто этот человек? Как зовут его? — снова спросил я.

— Эдик, — тяжело вздохнул Пикулин. — А вот фамилию, где живёт и работает, не знаю. Честное слово, не знаю.

— Когда и как вы с ним познакомились?

Он опять сделал несколько глубоких затяжек.

— Три года назад. В августе. В ресторане «Солнечный». Не рассчитал я немного, оказался перед официантом банкротом. Девочек своих выпроводил, а чем расплачиваться — не знаю. Тут он и подсел ко мне. Расплатился за меня и ещё заказ сделал. Мол, рад познакомиться с чемпионом. Расстались друзьями, но продолжали встречаться. Вот так всё и началось.

— Что — всё?

— Ну… моё падение, что ли… Поверьте, это вышло случайно. Как раз в тот вечер, 30 сентября, денег не оказалось ни у меня, ни у Эдика… Договорились с официантом, что подождёт с часок. А сами нырнули в парк, как раз рядом с рестораном… Если бы я не так пьян был, домой скатал бы или занял денег у знакомых. А тут он всё подзуживал: давай выйдем, у первых попавшихся червонцев попросим, скажем — потом, мол, отдадим. Опомнился я, когда он уже стрелять начал. Как и куда я потом бежал — не помню. Только кто-то догнал, скрутил меня в бараний рог и сунул в «канарейку»… в машину, значит, вашу.

— Почему на следствии и на суде промолчали?

Пикулин грустно усмехнулся.

— Эдик ещё до суда как-то сумел переслать мне в СИЗО записку. Мол, дьявол попутал. По гроб будет обязан, если умолчу о нём. Свадьба, мол, у него скоро, зачем и невесте жизнь портить… Неужели всё заливал?

— А кто невеста? Видели её?

— Девчонок-то у него много было. Может, Светка? В сентябре он всё с ней крутился. Фамилию, правда, не знаю… Беленькая такая. Где-то парикмахершей работала.

Вот так, слово за слово, и прояснилась картина. Оставалось предъявить Пикулину рисованный портрет Эдика. Я нажал кнопку звонка и попросил появившегося Васильева вызвать понятых. В их присутствии положил на стол рисунки.

— Может, узнаете кого… — спросил Пикулина.

— Вот, — он указал на портрет Эдика. — Если бы знал, что он опять может на подлость пойти, — давно бы показания дал.

Пикулин снова опустил голову. И, пока я разглядывал его, он думал о чём-то своём. Я понимал, что происходит в его душе. Негромко спросил:

— Что передать Пал Палычу?

Пикулин вскинул голову, глаза ожили:

— Скажите… Пусть ждёт. Скажите, отхожу понемногу от нокаута. В другом таком не окажусь… Да я сам напишу ему.

— Вот это верно, — одобрил я. — Таиться от него не надо. Золотой он человек!

— Это точно! — отозвался Пикулин. И смотрел уже заметно веселее.

И снова — электричка. Я возвращался домой. Опять стучали на стыках рельсов колёса поезда, за окнами вагона — уже знакомый мне пейзаж. В голове мысли о Громове, о Наумове: у них что нового?

И, конечно, думал о Лене. Всего-то несколько часов не виделся с ней, а уже с нетерпением ждал новой встречи. Но неприятно мелькала в голове одна и та же навязчивая мысль: почему Лена принимает ухаживания Славика?

А колёса всё стучали и стучали… И думы, думы, думы…

Первый, кто в понедельник попался мне в отделе, — это Наумов. Чуть не столкнулся с ним на лестнице. Лицо у него усталое, напряжённое. Но, увидев меня, приветливо улыбнулся.

— Салют! Уже вернулся!

Мы обменялись крепким рукопожатием.

— Как съездил — с результатом или вхолостую?

— Нормально. Пикулин, в сущности, неплохой парень. Рассказал всё, что нужно. А ты куда торопишься?

— Да в больницу надо скатать. Тут без тебя такое приключилось… Утром звонок по «02». И кричат в трубку: «Приезжайте скорее! Сосед разбушевался, по квартире с топором бегает, всё крушит, всё рубит…» Ну, мы с Кандауровым и выскочили по адресу. Короче, сержант на себя удар принял, тем и спас хозяйку.

Кандауров! Помощник дежурного!

— Сам-то он хоть жив? — спросил я, а горло словно сдавило стальными тисками.

— Второй-то удар я успел перехватить. А вот от первого он пострадал, — удручённо ответил Наумов. — Всё плечо разворотило. Хирург предупредил: если жить будет, то служить — вряд ли. Вот спешу узнать — очнулся ли?

— Хорошо бы всё обошлось! Порадовал, что называется…

— А ты к Громову зайди. Может, утешишься. Он тебе ещё одного свидетеля откопал. А я побегу. Ладно?

— Давай… Беги!

И Наумов убежал. А у меня настроение — хуже не бывает. Отправился к Громову: что ещё за свидетель? И застал у него щуплого рыжеволосого паренька.

Ответив на моё приветствие рукопожатием, Громов хмуро спросил:

— О Кандаурове слышал?

— В курсе уже. Наумов сейчас поехал к нему. У тебя что нового?

Лицо Громова посветлело.

— Вот, знакомьтесь, — кивнул он на паренька. И с довольным видом продолжал: — Бывший мой подшефный, а нынче — лучший таксист города Владимир Бучкин.