Александра Ронис - Тебе меня не сломить

— Мне кажется, время так быстро пролетело, — неожиданно проговорила девушка, взглянув на спящего в коляске сына. — Вот, он, вроде, только родился, и уже ему два месяца. А потом не успеешь оглянуться и уже в сад, в школу.

— А еще говорят, что это только чужие дети быстро вырастают, — с улыбкой кивнул Степнов, однако, в следующий миг улыбка медленно сползла с его лица, и он невольно замедлил шаг. Возле детской площадки стоял Шведов.

— Саша, это твой начальник? — Юля, вроде бы, даже не удивилась его появлению, уже привыкнув, что на пороге их дома вечно околачиваются опера, а телефон практически не замолкает.

Степнов ничего не ответил. Остановившись в нескольких шагах от него, он продолжал сканировать бывшего нача взглядом.

— Здравствуй, Саша. Юля, поздравляю вас с пополнением, — негромко сказал мужчина.

Юля растерянно кивнула, благодаря за скорее формальные слова. Саша же выглядел так, как будто ему только что сообщили что-то весьма неприятное.

— Чем обязан? — сухо проговорил он.

— Пройдемся? Разговор есть, — довольно доброжелательно предложил Константин Николаевич.

— Подожди меня у подъезда, — обернулся к Юле Степнов. — Лучше нет, пойдем, я вас домой провожу, — ему почему-то не хотелось, чтобы ее и Даньку касались даже взгляды таких страшных людей, как его бывший начальник.

Через несколько минут, засунув руки в карманы штанов, Саша медленно шел по аллее сквера, едва освещаемого тусклым светом фонарей. Шведов прохаживался возле небольшого фонтана, выключенного в это время года.

— О чем вы хотели поговорить? — без вступления поинтересовался Степнов, останавливаясь напротив и глядя ему прямо в глаза.

— Что ты так напрягся, Саша? Не меня тебе надо бояться, — выдержав небольшую паузу, спокойно проговорил Константин Николаевич. — Я на твоей стороне.

— На моей стороне? — с усмешкой переспросил парень, продолжая стоять напротив, держа руки в карманах и глядя исподлобья.

— Я знаю, что это Беслан Мельниховский причастен к тому, что произошло с твоей сестрой. Почему ты мне не рассказал раньше? — с сожалением спросил Шведов. — А теперь, все. Воронка закрутилась. Либо ты их, либо они тебя. Потому что понимают, по одной земле вам не ходить.

— Что, уже планируют, как меня убрать? — безразлично проговорил Саша, доставая из кармана пачку сигарет и прикуривая.

— Убивать тебя резона нет, — покачал головой Константин Николаевич. — Зачем поднимать лишнюю шумиху? Теперь у тебя есть слабое место — Юля и сын. И у меня есть все основания полагать — действовать будут через них. Сделают так, чтобы ты окончательно съехал с катушек, и все можно было обставить так, чтобы это выглядело как самоубийство. Мол, не выдержал еще одну потерю в семье. Они еще до конца не уверены в том, что ты все знаешь, но постараются это выяснить. Тебе нужно выиграть время и подумать, как защитить свою Юлю и ребенка.

Степнов лишь окинул бывшего нача тяжелым взглядом и снова глубоко затянулся.

— Вам-то зачем это нужно? — Саша, во-первых, у меня у самого дочери, и я тебя прекрасно понимаю. Во- вторых, таких «Мельнихов» на нашем веку было и будет, — Шведов небрежно махнул рукой и, взглянув ему в глаза, добавил: — Главное, что район находится в нужных руках. Мы ведь и не с такими проблемами справлялись, не так ли? Степнов ничего не ответил, сделав очередную затяжку.

— Самое правильное, что ты сейчас можешь сделать — это отключить эмоции. Ты это умеешь. Отключить и действовать так, если бы это все не касалось твоей семьи, холодно и точно. Потому что совершишь ошибку и все потеряешь. Снова, — ровным голосом, словно раздавал задания на очередной планерке, проговорил полковник, все также глядя парню в глаза.

Во взгляде Степнова что-то промелькнуло, словно по открытой ране полоснули чем-то острым — боль, отчаяние — лишь на миг. И снова в них вернулось прежнее стальное выражение. Этот его взгляд. Такой, что пробирает до костей, холодит все изнутри, буквально выворачивает наизнанку. Не зря он когда-то из всех оперов выбрал именно его, не зря.

Не дожидаясь ответа, Константин Николаевич развернулся и медленно направился в сторону проспекта, где возле обочины был припаркован его автомобиль.

Когда силуэт начальника растворился где-то в конце аллеи, а от сигареты остался лишь фильтр, Саша опустился на лавочку и достал из пачки еще одну. В последнее время он курил только за пределами квартиры, на крайний случай, на балконе или лестничной площадке, хотя раньше в комнате всегда стояла пепельница, заполненная окурками. Даже на улице, когда у него выдавались редкие прогулки с Юлей и Данькой, он старался не дымить в их присутствии.

Впервые он ограничивал себя в чем-то ради других. Да что говорить, с Юлей он через многое прошел впервые. Научился ждать, а не идти напролом. Просить прощения и надеяться, что действительно простят, сердцем, душой. Стал ценить чужой мир и желания других. И сам давно стал другим. И никогда уже не сможет вернуться к себе прежнему. И сейчас, когда в его погруженной во тьму жизни только-только забрезжил слабый свет, он не позволит этим ублюдкам снова швырнуть его в бездну.

Уложив Данечку в кроватку, Юля немного посидела рядом с ним, разглядывая его личико и невольно отмечая, что он становится все больше похож на Сашу.

Мысль о том, что сын может перенять черты Степнова уже давно не вызывала никаких отрицательных эмоций, напротив…

Юля вздохнула. День был долгим и тяжелым. Скорее всего, малыш теперь проспит до самого утра, а вот Саша, видимо, вернется только под утро. Как обычно, когда к нему приходил кто-то с работы, тем более, что сегодня его ждал у дома сам начальник, значит, случилось что-то серьезное.

Прикрыв сына одеяльцем и сделав свет ночника послабее, Юля тихо вышла из комнаты. Прибрав на кухне и вымыв посуду после импровизированного застолья, она в очередной раз подошла к окну, с беспокойством вглядываясь в темный двор. Машина Степнова по-прежнему стояла на месте, наверное, он уехал вместе с начальником.

Погасив свет, девушка направилась в ванну, раздевшись, включила душ. Она не знала, сколько так простояла, зажмурившись, подставляя лицо теплым струям воды и чувствуя, как та приятно обволакивает и расслабляет уставшее тело. И снова, против своей воли, вспоминала его руки, от одного прикосновения которых все вокруг начинало кружиться в странном танце, дыхание замирало, и подкашивались колени.

Саша осторожно прикрыл входную дверь и как можно бесшумнее закрыл замки.

В квартире было тихо и темно, холл освещался лишь тусклыми отблесками фонарей с улицы, да из-под двери ванны пробивалась полоска света. Положив на тумбочку ключи и пачку сигарет, он снял обувь, стянул толстовку и замер в тревожных раздумьях. Все. Неизвестно, что могут предпринять против него Мельнихи, но теперь безопасность Юли и Даньки была превыше всего.