Агата Кристи - Кривой дом (сборник)

— Подождите, пожалуйста.— Она вышла из-за стола, направляясь к двери.

Но с полпути вернулась и задвинула ящик стола, за. которым сидела, потом вышла. Дверь за ней закрылась, и наступила тишина. Где-то за окном гудели пчелы, а где-то в доме — пылесос. Я взял со шляпы свою сигарету, сунул ее в рот и встал. Подойдя к окну, открыл ящик, который девушка закрыла перед уходом/

То, что там лежало, совсем меня не касалось. Я просто заглянул туда из любопытства. Мне не было никакого дела до того, что в ящике ее стола лежал небольшой автоматический «кольт». Я закрыл ящик и сел на свое место.

Вернулась она через четыре минуты. Не закрывая за собой дверь, объявила:

— Миссис Мардок просит вас зайти.

Мы прошли по длинному узкому коридору, потом девушка открыла половинку двойной стеклянной двери и пропустила меня вперед. Я вошел, и она прикрыла за мной дверь.

Было так темно, что сначала я вообще ничего не видел, потом стал различать слабый свет, проникавший через густые кусты. Затем я понял, что нахожусь в комнате, похожей на веранду, заросшую зеленью со всех сторон. На полу лежал зеленый ковер, мебель плетеная. У окна стоял плетеный шезлонг. Он был так велик, что в нем мог бы уместиться и слон. Там, откинувшись на подушки, лежала женщина с бокалом вина в руке. Я ощутил дурманящий запах ее вина, прежде чем смог как следует рассмотреть ее саму. Потом мои глаза привыкли к полумраку, и я разглядел хозяйку дома.

Это была старая женщина, с крупным лицом и подбородком. Светлые волосы изуродованы перманентом, большие влажные глаза похожи на мокрый камень. Шея обтянута кружевами, но к такой шее больше подошел бы футбольный свитер. На ней было серое шелковое платье. Толстые голые руки испещрены веснушками, в ушах блестели клипсы. Рядом с ней стоял низкий стол, а на нем — бутылка портвейна,. Она молча отхлебывала из бокала вино и поглядывала на меня.

Я по-прежнему стоял. Она не предложила мне сесть, пока не допила вино из бокала. Потом вытерла губы платком и заговорила. Голос был похож на баритон, и говорила она безапелляционным тоном, словно не хотела слышать никакой чепухи.

— Садитесь, мистер Марлоу. Пожалуйста, не курите здесь: у меня астма.

Я сел в плетеное кресло и сунул сигарету за платок в нагрудный карман пиджака.

— Я никогда не имела дела с частными детективами, мистер Марлоу. И ничего о них не знаю. Но ваши рекомендации показались мне удовлетворительными. Сколько стоит ваша работа?

— А что надо делать, миссис Мардок?

— Это, естественно, весьма конфиденциальное дело. Никаких контактов с полицией. Если бы это могла сделать полиция, я обратилась бы к ней.

— Двадцать пять долларов в день, миссис Мардок. И конечно, деньги на расходы.

— Это высокая цена. Вы, должно быть, зарабатываете много денег.

Она сделала большой глоток. В жару неприятно пить портвейн, и хорошо, что мне его не предложили.

— Нет, вы не правы,— возразил я.— Конечно, вы можете найти детектива, который работает за более низкую цену. Он проведет вам работу в рамках закона. А у меня нет организации, я один и всегда работаю один. Я рискую, иногда сильно рискую. Нет, я не считаю, что двадцать пять долларов — это очень высокая цена.

— Понимаю. О каких ваших расходах вы упомянули?

— Иногда приходится ездить в разные места. Трудно все предвидеть заранее.

— Я бы предпочла знать,— холодно проговорила она.

— Вы узнаете. Будете получать от меня точную информацию, И сможете возражать, если вам что-либо не понравится.

— А каков должен быть, задаток?

— Сто долларов меня устроят.

— Надеюсь.

Она допила портвейн и снова наполнила бокал. На этот раз старуха не вытерла губы.

— От людей вашего положения, миссис Мардок, я не всегда беру аванс.

— Мистер. Марлоу, я очень строгая женщина, но вас это не должно пугать,— предупредила она.— Если вы будете меня бояться, от вас не будет никакой пользы.

Она неожиданно засмеялась, а потом слегка рыгнула.

— Это все моя астма,— нимало не смущаясь, сказала она.— Я пью вино как лекарство. Поэтому и не предлагаю его вам.

Я положил ногу на ногу, надеясь, что это не повредит ее астме.

— Деньги не имеют большого значения,— продолжала миссис Мардок,—Женщина в моем положении всегда может позволить себе потратить большую сумму. Надеюсь, вы останетесь довольны своим гонораром, Дело заключается в том, что у меня украли ценную вещь. Я хочу вернуть ее, но не просто вернуть. Я не хочу, чтобы за кражу кого-либо арестовали. Вор является членом моей семьи.

Старуха отпила глоток портвейна и улыбнулась.

— Это сделала моя сноха,— пояснила она.— Очаровательная молодая женщина, упрямая как ослица.

Старуха с неожиданным блеском в глазах посмотрела на меня.

— У меня есть сын, проклятый дурак,— продолжала она.—Но я очень люблю его. Около года назад он совершил идиотский поступок: женился без моего согласия. Это была глупость, потому что он не способен заработать себе на жизнь и у него нет денег, кроме тех, что я даю ему на расходы. А я не очень-то щедра. Леди, которую он выбрал или которая выбрала его,— певичка из ночного кабаре. Некая Линда Конквист. Они живут здесь, в этом доме. Мы не ссорились, потому что я не позволяю людям ссориться со мной в моем собственном доме, но хороших отношений между нами не сложилось. Я оплачивала их расходы, дала каждому из них по машине, покупала этой леди одежду и так далее. Не сомневаюсь, что она находила жизнь очень скучной. Не сомневаюсь, что она считает и моего сына скучным. Я сама нахожу его скучным. Во всяком случае, она неожиданно уехала неделю назад, не простившись и не оставив адреса.

Старуха закашлялась, поднесла ко рту платок, потом громко высморкалась,

— Пропавшая вещь — это монета,—продолжала она.— Редкая золотая монета, именуемая дублоном Брашера. Этот дублон был гордостью коллекции моего мужа. Я плохо разбираюсь в таких вещах, а он-то разбирался. После смерти мужа, четыре года тому назад, я храню коллекцию нетронутой. Она наверху, заперта в несгораемой комнате в несгораемых ящиках. Она застрахована, но я еще не сообщала о краже и, если будет возможно, не стану этого делать. Я уверена, что монету взяла Линда. Говорят, что монета оценивается в десять тысяч долларов. Это специальная чеканка.

— Но ее, должно быть, трудно продать, —заметил я.

— Возможно, я не знаю. До вчерашнего дня я вообще не знала о пропаже монеты. Я бы и вчера не заметила этого, поскольку не подхожу к коллекции, если бы не позвонил некий Морнингстер из Лос-Анджелеса. Он позвонил, назвался торговцем редкими монетами и спросил, не продается ли Брашер Мардока — он так и выразился; «Брашер Мардока». Трубку взял мой сын. Он сказал, что вряд ли монета продается, но посоветовал позвонить в другое время и переговорить со мной. Тогда это было неудобно: я отдыхала. Морнингстер сказал, что так и сделает. Мой сын сообщил о разговоре мисс Дэвис, а та передала мне. Я позвонила этому человеку. Мне было просто любопытно.