Питер Чейни - За миллион или больше (сборник)

Фушероль иронически посмотрел на Мориса.

— Идеальное убийство или случайное стечение обстоятельств, благоприятных для преступника? Что это: особо выдающееся злодейство, или ему просто повезло? Подходящий случай для возобновления спора между Дюпоном и Морэ.

Морис промолчал. Лейтенант вежливо улыбнулся.

— Хорошо,— буркнул Фушероль.— Давайте перейдем к вашему свидетелю.

— Маноло Санчес, тридцати семи лет, испанский подданный, по профессии каменщик, проживает в Бьевре,— читал лейтенант протокол.— Женат, отец четверых детей, репутация хорошая. Здесь записаны показания, которые он дал в день, когда было открыто преступление.

Комиссар бегло посмотрел бумагу, отпечатанную на машинке, и протянул ее Морису.

— Ознакомьтесь.

Показания Маноло Санчеса, сформулированные участковым полицейским, выглядели сухими и безличными.

«В воскресенье 12 июля во второй половине дня я вскапывал свой огород, находящийся на улице Ферье. В 16 часов, закончив . работу, я сел на мотоцикл. Мне требовался бензин, и я поехал к заправочной станции Шелл на улице Сакле. Там была очередь, первым у колонки стоял красный „ягуар".

Я очень интересуюсь спортивными машинами, а этой марки еще не видел. От нечего делать я начал ее осматривать. Автомобиль был парижский, поскольку номер кончался цифрами 75: весь я не запомнил. За рулем сидел мужчина, пассажиров не было.

Залив бак, я пошёл в кафе. Находился там около получаса, не больше, Затем поехал домой. Двигаясь мимо дома Давида Шнеберга, я опять увидел „ягуар". Он стоял рядом с воротами сада, совершенно пустой.

Хотя на заправочной станции я хорошо разглядел водителя, но не смогу его описать. По фотографии узнаю определенно».

— Ну и что, узнал? — спросил Морис.

Полицейский кивнул.

— Да, вчера в газете. Санчес в коридоре. Позвать его?

— Да, немедленно,— ответил Фушероль и поднялся.

Полицейский подошел к двери и крикнул:

— Маноло Санчес!

В комнате появился темноволосый мужчина маленького роста с мохнатыми бровями и обветренным лицом. На нем была тесная праздничная одежда.

— Санчес,— произнес лейтенант,— расскажите, пожалуйста, комиссару то, что уже успели рассказать мне.

Испанец с серьезным видом развернул газету, которую держал в руках, положил ее на стол и проговорил с сильным испанским акцентом:

—-За рулем «ягуара» сидел вот он!

Толстым опухшим пальцем Санчес ткнул в портрет Даниеля Морэ.

Если бы флаг на плакате начал вдруг развеваться по ветру, Морис изумился бы не больше.

— Да, это был он. могу поклясться! —повторил Санчес.

Испанца поблагодарили, и он удалился, преисполненный чувства собственного достоинства и вполне уверенный в своем утверждении.

Комиссар закурил сигарету.

— Ну, Морис Латель, как вы это объясните?

Морис же вообще ничего не мог объяснить. Его мозг просто не работал. Не появись в газетах сообщений о смерти Даниеля, каменщик, вероятно, никогда бы не увидел его портрета. Таким образом, убийство Морэ дало возможность выявить его связь с другим преступлением годичной давности,

— Может, потому ваш друг и писал криминальные романы,— предположил полицейский.

— Нелепость! — возразил Морис.— Разве Санчес не мог ошибиться? По-моему, тут произошла путаница.

— Речь идет не только о водителе,— заметил Фушероль,— но и о самой машине.

— Вот именно. Морэ ездил на «триумфе».

— «Триумф» он приобрел за пять месяцев до кончины.— Комиссар заговорил своим обычным тоном.— Неужели вы не помните, какой автомобиль у него был прежде?

Морис подумал и ответил:

— Да, действительно «ягуар».

— А какого цвета?

— Красного.

— Ну вот! А красных «ягуаров» не так много.

Цвет, марки машины и личность водителя больше не вызывали сомнений.

Кроме того, «ягуар» стоял рядом с виллой Шнеберга примерно в семнадцать часов,— добавил полицейский. Потом заглянул для уточнения в протокол и продолжил: — Давида Шнеберга убили между четырнадцатью и восемнадцатью часами. Удивительно, не правда ли?

Морис почувствовал себя в мире Кафки. В обвиняемого неожиданно превратился не Дюпон, а его жертва.

— Но ведь Морэ тоже был. убит,— пробормотал Морис.

— Через пятнадцать месяцев после того, как он прикончил Шнеберга.

— Все это еще не доказывает вину Морэ.

— Согласен. Пока приходится ограничиваться предположениями. Но их следует тщательно проверить.

— Разве оба случая как-то связаны?

— Неужели участия Морэ в том и другом вам не достаточно?

Даже абсурд имеет свою логику, Мориса, однако, она не удовлетворила. Бросающийся в глаза «ягуар» сперва стоит на заправочной станции, затем перед домом, где произошло убийство... Нет, тут и не пахло хорошо продуманным преступлением.

— Это все равно, что написать на дощечке «я убийца» и расхаживать по улицам, повесив ее на грудь,— сказал Морис.

— Речь может идти и о неумышленном убийстве,— возразил полицейский.— Предположим, Морэ находился в состоянии аффекта.

Фушероль согласился с ним:

— Да, сначала у него могло не быть злого умысла, а значит, и причин оставаться незаметным. Затем они повздорили, и случилось самое худшее.

— Для ссоры тоже должна быть причина,— заметил Морис.— Но какая?

— К сожалению, теперь Морэ уже ничего не расскажет. Как, впрочем, и Шнеберг,— вздохнул Фушероль. ,

— Остается только Дюпон,— промолвил Морио.

— О нем мы позаботимся, не волнуйтесь.

— По крайней мере, мы знаем его мотив.

— Верно,— кивнул комиссар,— из рукописи вашего друга...

Он взял со стола свой портфель и вынул из него две фотокопии.

— Вот эта — вам, как обещал.

Морис с благодарностью принял ее. Фушероль открыл свой экземпляр на загнутой странице и продолжил:

— Тут есть одноместо, о котором мне хотелось с вами поговорить. Во время дискуссии между Морэ и Дюпоном последний приводит возможные мотивы убийства. Слушайте, я прочту:

«Оноре Дюпон, задумчива смотревший на кучевые облака, повернулся к нему. На его губах играла загадочная улыбка.

— Всякий человек имеет хотя бы одного смертельного врага, даже если не знает об этом.

— Я — нет.

— Даже если не знает об этом,— повторил с ударением Дюпон.— Может, я и есть ваш смертельный недруг. Я могу вам завидовать или ревновать вас».

Фушероль сделал паузу и, откашлявшись, заговорил снова:

—- Предположим, существует некая женщина, связанная обоими убийствами; женщина, которая подействовала как детонатор,— вполне вероятно, что Морэ ничего не подозревав...

Комиссар опять процитировал слова Дюпона:

«Однако у кого-нибудь может быть скрытая причина, о которой никто не подозревает».

Морис пожал плечами.

— Не стоит придавать слишком большое значение болтовне сумасшедшего.