Питер Чейни - За миллион или больше (сборник)

— Вы намекаете, что, несмотря на портрет в. газетах, его на улице не узнают?

— Да, но еще труднее нарисовать его с лысиной, заметив на улице в шляпе. Это просто невозможно. Однако...

Морис замолчал, пораженный значением своего предположения.

— Однако,— продолжал он медленно,— Валери заявила, что встречала Дюпона только раз. По ее утверждению, он следил за ней именно на улице. Его лысину она могла набросать только в том случае, если видела Дюпона где-то в другом месте, причем без головного убора.

Жан-Люк смотрел на него изумленно, но все же скептически.

— Так вы полагаете, что мадемуазель Жубелии знает больше, чем говорила

— Да, она лгала.

— Но почему?.

— Из страха перед ним. Дюпон тоже грозил ей смертью.

Не повлиял ли он на дальнейшее ее поведение? Ведь потом она вполне могла снабжать Дюпона информацией. Шпионка из-за боязни? Вынужденная, но все же сообщница? Однако теперь вопрос стоял о жизни Изабели, поэтому Морис не делал Валери скидки пи на какие смягчающие обстоятельства..

— Она единственный человек, который может привести нас к Дюпону,— заявил Морис и положил руку на телефонную трубку.

В эту минуту телефон зазвонил сам. Валери? Нет, Фушероль.

— Мы нашли вашу дочь.

Морис опустился на стул и жестом предложил Жану-Люку взять параллельную трубку.

— Где она?

— В больнице.

— В больнице? Что... Каким образом? Она нездорова?

— Не волнуйтесь, все будет в порядке. Я говорил с врачом.

Жан-Люк вздохнул, и вздох его прозвучал как стон. Морис постепенно начал овладевать собой.

— Но что произошло? — спросил он.

— Она бросилась в Сену.

— Нет! Ее, наверное, столкнули!

— Обстоятельства выясняются. На счастье, поблизости оказался какой-то бродяга. Он ее вытащил.

— Да здравствует бродяга,—едва слышно прошептал Жан-Люк.

— Когда я смогу её увидеть?

— До завтрашнего утра нельзя. Сперва я сам с ней поговорю.

— В какой она больнице?

— Будьте благоразумны, Латель. Как только мы побеседуем, я сразу вам сообщу. И не пытайтесь ее разыскивать. Я распорядился не пускать к ней никаких посетителей.

— Но я имею право знать...

— То, что ваша дочь жива и здорова, да. Даю вам честное слово, что о ней .совсем не надо тревожиться и беспокоиться.

На этом разговор прервался. Жан-Люк сиял и плакал одновременно. Морис обстоятельно высморкался. Крепко спавший Милорд проснулся от такого звука и возмущенно мяукнул.

— Самое главное, что она здорова и находится в безопасности,— вымолвил Жан-Люк.

Морис еще не совсем успокоился. Если Изабель действительно хотела покончить с собой, то его вина удваивается.

Нет, из-за одной пощечины не бросаются в воду. Это наверняка попытка убийства.

Стрелка на весах его рассуждений качалась то туда, то сюда, указывая то на одно, то на другое. Попытка убийства — самоубийство... Но самоубийство, как известно, не повторяют. Он должен окружить ее любовью, отнестись к ней с добротой и снисходительностью, а может, даже извиниться в случае необходимости. Правда, попытка убийства могла повториться. А такого допустить нельзя. Надо ковать железа, пока оно горячо,—если потребуется, то и пожертвовав Валери.

— У нас совсем не осталось времени,— сказал Морис.— Я позвоню мадемуазель Жубелин и попрошу ее приехать. ,

— Не лучше ли оповестить полицию? — неуверенно предложил Жан-Люк.

— Нет, Валери я займусь сам.

Морис решился наконец выложить молодому человеку свое, мнение и побороться с судьбой, выбросив из головы все дружеские чувства вместе с любовными. Хватит уже становиться жертвой своих лучших порывов, постоянно попадая из-за них впросак. Похоже, его используют, как последнего дурня! Но раз дошло до того, что даже на дочь его напали, пусть теперь узнают его с другой стороны!

Он положил Жану-Люку руку на плечо и решительно заявил:

— Слушай внимательно, мой мальчик, она обязательно заговорит. Ты должен мне помочь...

Дождь прошел, расчистилось небо, и появилась луна, прикрытая легкой пеленой тумана. Гул мотора, нарушил тишину: проехало и скрылось в конце улицы Кошуа такси. Снова стало тихо.

Валери вошла в сад, где еще падали на землю капли с листьев каштана. Энергичными шагами поспешила она по дорожке к дому. Внезапно, словно из-под земли, перед ней выросла темная фигура. Валери бросилась назад. Ее высокие каблуки глубоко увязли в намокшей траве, и она споткнулась, а когда восстановила равновесие, то бежать было уже некуда. Темная фигура стояла возле калитки, отрезая ей путь к отступлению.

В полутьме она разглядела худого невысокого мужчину. Он прижимал к груди какой-то предмет, похожий на портфель. Ей показалось, будто он сунул в. него руку. Но больше всего Валери испугалась, увидев его громадный лысый череп, сверкающий в мягком лунном свете.

Нетвердыми шагами Валери двинулась назад. Ее туфли по-прежнему увязали в размягченной земле, и она несколько раз чуть не упала, добираясь до кирпичной ограды сада. С расширенными глазами она прижалась к ней, почти парализованная от ужаса. Муж. чина медленно приближался.

— Вы... вы с ума сошли,— пробормотала Валери.

Он тихо засмеялся в ответ и не спеша подошел ближе, по-видимому, наслаждаясь ее страхом. Затем он осторожно вынул руку из портфеля и вытянул ее вперед. В руке у него оказалось некое подобие пистолета с длинным дулом, направленным на Валери. Девушка бормотала какие-то отрывочные слова.

Морис стоял слишком далеко и не мог ничего расслышать. Он спрятался в подъезде дома, и, затаив дыхание, с волнением следил за сценой в саду.

Мужчина продолжал наступать. Теперь дуло оружия было менее чем в метре от жертвы. Валери задрожала. Приглушенный крик вырвался у нее из груди, затем она пошатнулась, скользнула вдоль стены и упала без чувств.

Морис подбежал к ним.

— Все в порядке,— объявил Жан-Люк, снимая блестящий парик, прикрывавший его волосы,—Она в обмороке. .

Он убрал бутафорию в портфель. В столь позднее время ему было не просто раздобыть этот реквизит. Он с трудом сумел уговорить своего друга режиссера немедленно отправиться в театр и достать необходимое. Но результат получился отменным. Жан-Люк был вполне удовлетворен.

— В темноте все прошло без сучка, без задоринки. Но я не знаю, что мне теперь делать.

Морис равнодушно посмотрел на лежащую девушку. Сочувствия больше не было в его сердце.

— Она что-нибудь сказала?

— Да. В страхе она проговорила довольно странные слова.— Жан-Люк почесал голову, стараясь вспомнить, и добавил: — Она буквально выдохнула: «Но ведь Дюпона не существует».

— «Но ведь Дюпона не существует!»... А кому, как не Валери, верить в его реальность? — рассуждал Морис.