Жанна Бочманова - В одну реку дважды [СИ]

— Здорова ты пить! — то ли похвалил, то ли укорил он. — Только куришь зря — для здоровья вредно.

— Все вредно, особенно жить, говорят, от этого умирают, — буркнула я.

— Ну, бывай, — попрощался со мной Толик, высадив возле дома. — Увидимся еще.

Чудеса, да и только! Наверное, Толик не любит курящих женщин. Вот и славно, трам-пам-пам! Так и повелось: Толик периодически звонил или приезжал, и мы ненавязчиво общались, исключительно на деловой основе. На моих глазах Толик остепенился, обзавелся пиджаком и галстуком и ныне пребывал в какой-то начальственной должности при каком-то бизнесе.

— Значит, Толик у нас теперь уважаемый чловек, говоришь? — задумчиво повторила Вилька. — Растут люди, однако. Бабуля-то уезжает. Что я делать буду? — запричитала она. — Одна ты у меня осталась. Бедная я, бедная.

— Ужасно бедная! — фыркнула я. — Дедушка-то миллионер, поди?

— Да нет, не особо. Но на жизнь, говорит, хватает.

Провожали Екатерину Альбертовна и Вана всем миром. Екатерина Альбертовна и правда, помолодела и в новой шубе выглядела потрясающе.

— Деточка, — сказала она, обнимая меня на прощание, — жизнь удивительно устроена — во что веришь, то и будет. Так что верь, и все будет — как сама захочешь. — И обращаясь ко всем: — Надолго я не прощаюсь. Девочки, ведите себя хорошо, — и погрозила нам с Вилькой пальцем.

Первые дни после ее отъезда, Вилька жила у меня, но вскоре попривыкла и съехала с моей жилплощади, заявив, что не может спать спокойно, зная, что любимый авто подвергается еженощной опасности под моими окнами: совсем недавно Вилька пересела на новый «Нисан» и тряслась над ним, как наседка. Я вновь осталась одна и вздохнула с облегчением — все-таки моя подруга хороша в умеренных дозах — ее кипучая натура не умещалась в моих малогабаритных стенах.

Екатерина Альбертовна вернулась из Америки. Навезла нам кучу подарков. И… засобиралась вновь.

— Не то, чтобы мне там особо понравилось, — сказала она, — но с ним я готова жить где угодно — хоть в джунглях.

Вилька тоже посетила Америку. Приехала под впечатлением, но сказала, что все равно у нас лучше.

— У нас весело жить, блин компот. Сплошной адреналин кругом, а там скукотища одна. Представляешь — огромный домина, с бассейном, теннисным кортом и прочими удовольствиями. А поговорить не с кем. Нет, это не для меня. Ну, бабуле нравится и, слава богу.

В общем, все шло своим чередом, без особых потрясений. Иногда, правда, накатывала хандра ни с того ни с сего, тогда на помощь приходила Вильгельмина Теодоровна (по паспорту ее отца звали Теодором) вытаскивала меня в люди, и все налаживалось. Постепенно она отказалась от мысли устроить мою личную жизнь. Хотя не могу сказать, что ее вовсе не было. Иногда я знакомилась с мужчинами и даже, страшное дело, ходила на свидания, и даже, иногда, дело кончалось сексом. Но и только. Продолжать знакомство, как правило, мне не хотелось.

— Ну, не интересно мне, понимаешь? — объясняла я Вильке.

Та скептически улыбалась и безнадежно махала рукой. А по поводу появившегося в моей жизни животного, сказала:

— Первая ласточка. Синдром старой девы, как говорится, на лицо. Будешь встречать старость в окружении рыбок, птичек и собачек.

— Ты еще про стакан воды расскажи, — улыбнулась я и добавила: — Только пить-то я не хочу. А кот пусть живет, раз уж сам пришел. Не выгонять же его на мороз.

Котяра, как раз подошел и стал тереться об Вилькины ноги. Она нагнулась и почесала его за ухом. Он уже вполне освоился и чувствовал себя превосходно. Длинное имя Маркиз постепенно превратилось в более короткую форму Марик. Спал он исключительно на моей кровати, и я уже привыкла засыпать под его мурчание.

И вот где-то через месяц, в конце февраля вечером раздался звонок.

— Здравствуйте, я по объявлению. Вы нашли кота… — голос принадлежал женщине, судя по всему, не очень молодой. — Я уверена, это наш Пушок. Скажите, на нем был зеленый ошейник?

— Был, — подтвердила я.

— Ой, — обрадовалась женщина. — Это он. Понимаете, я-то ничего, а вот внучка переживает очень. Это ее котик. Родители подарили на день рождение. Он же у нас котенком выращен. Беда прямо… Я вас умоляю. Привезите нам его. Я бы и сама приехала, но я болею. Ноги у меня слабые. А внучке всего десять, а родители в разводе, у каждого своя жизнь, ребенка на меня бросили, и как хочешь… Я вам заплачу за беспокойство.

— Да ладно, ладно, — успокоила я бедную старушку. — Привезу, чего там. Адрес говорите. — Я глянула на часы. — В семь вас устроит?

— Да конечно, — обрадовалась женщина. — Только вы ошейник захватите, а то Пушок гулять любит, а эти ошейники сейчас такие дорогие… Господи, как все дорого стало…

Тут я быстренько попрощалась и повесила трубку.

Ближе к вечеру позвонила Вилька.

— Скучно живем подруга, — заявила она, — в таком городе, культурная, блин, столица, а мы ни театры, ни музеи не посещаем. Я билеты в БДТ достала на сегодня — премьера. Пойдем, сходим.

— Кота везу. Хозяйка объявилась, я уже обещала, — огорчилась я.

— Да ну! А ты постарайся. — Для Вильки не существовало проблем.

По дороге я купила ошейник — старый я, помнится, сняла и куда-то забросила. Все равно он никуда не годился: Марик-то успел побродяжить. А это пусть будет прощальный подарок другу. Я, и правда, очень старалась и приехала на час раньше, но ведь для заждавшейся хозяйки это и лучше. Восторгу ее не было предела — кот был зацелован и затискан. С громким мяуканьем, он вырвался и начал обнюхивать углы.

— Проходите, проходите, дорогая, я вас чаем напою. Сейчас Леночка, внучка, придет, вот радости будет. Я ей пока не сказала, что Пушок нашелся. А то вдруг не он. Слез было бы — ужас!

Но меня ждала Вилька и БДТ, поэтому от приглашения отказалась и от денег тоже. «Радость ребенка — лучшая награда» — ответила я. В глазах Людмилы Семеновны было отчаяние.

Выходя из подъезда, я столкнулась с двумя мрачными типами, в одинаковых черных шапочках и черных же кожаных куртках. Близнецы-братья молча посторонились, уступая мне дорогу.

Встреча с прекрасным немного сгладила горечь расставания с Мариком. Я утешалась тем, что сделала доброе дело — может на том свете зачтется.

— Надо было деньги взять, — убеждала Вилька.

— Не, я друзей не продаю, — отмахнулась я.

Следующий день я провела в приподнятом настроении, вспоминая веселую остроумную постановку. Права Вилька — надо чаще в театры ходить. Искусство — это вещь! Где-то в конце рабочего дня в приемную вошел весьма импозантный господин, лет так пятидесяти с гаком, с большими залысинами на высоком лбу.

— Здравствуйте, я к Сергею Петровичу, — и очень мило мне улыбнулся.