Жанна Бочманова - В одну реку дважды [СИ]

Как мне не хватало сейчас Вильки и ее мудрой головенки. Почему, почему он нас разъединил? Из вредности или?.. О, боже! он же нам очную ставку сделает, и мы завремся и… и все. Даже если я все расскажу, реакция его будет непредсказуема. Надо было колоться тогда, в саду, и это бы выглядело естественно. Но меня подвело его благодушное настроение. Я решила, что смогу еще какое-то время поводить его за нос. Ну что ж, расплата грядет. Жалко только Вильку. Она-то за что должна платить? За то, что много лет тому назад угостила меня сигаретой? Воистину, курить опасно для жизни. Выберусь, если — брошу обязательно. Нет, никаких если — я выберусь, я обязана. И не, потому что так уж дорожу своей жизнью, но на мне лежат определенные обязательства… Нет, нельзя об этом думать, не сейчас. Я тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли. После прогулки опять захотелось есть и даже очень. Наверное, опять придется колотиться в дверь.

Я оделась и уже подошла к двери, но тут она сама открылась. Ромашка.

— Рома? А я как раз хотела пойти чего-нибудь поесть попросить, — я смущенно улыбнулась.

— Можно, — сказал Ромка, — Горыныч как раз обед приготовил. Во! — он показал большой палец.

— Кто?

— Горыныч, повар наш. Он раньше в китайском ресторане работал, «Золотой дракон» называется. Мы его теперь Горынычем зовем.

— Китаец, что ли?

— Да нет, наш.

— Ну, пойдем тогда скорее, а то у меня сейчас спазмы начнутся. — От нетерпения я даже начала подпрыгивать.

— Подожди, — Ромашка как-то смутился, — там, это… зовет он. Идти надо. — Он нахмурился, наверное, ему стало стыдно вести на допрос голодного человека.

Да, незавидную роль отвел ему шеф. Интересно, что связывает этого странного, не сказать больше, очень странного парня, с Красновым? Он даже по имени его старается не называть. Боится так или очень уважает? В некоторых религиях не принято называть имени бога, дабы не прогневать. Может и… На самом деле мне было фиолетово, почему Ромка не называет своего шефа по имени, просто было очень страшно и думать о том, что сейчас произойдет не хотелось.

Мы пришли. В комнате был Краснов, Вилька, ну и Ромашка. Это и радовало и пугало. Вилька, как всегда, сидела бледная и понурая. Удивительно, как ловко у нее соображала голова в спокойной обстановке, и какой тупой она становилась в минуты опасности. Я же наоборот, соображала лучше в стрессовой ситуации, а в мирное время иногда и плевой задачи не могла решить. Мы с ней прекрасно дополняли друг друга. Не в этом ли причина нашей многолетней дружбы?

— Документы где? — прервал мои размышления Краснов.

Я глянула на Вильку, она виновато понурилась. Понятно. Запираться, следовательно, бессмысленно.

— Я их спрятала, — заявила я. Вильку он, конечно, запугал. Но не учел, что та не знает, куда я спрятала конверт. Мы с ней так договорились. — Я их тебе не отдам, пока ты не пообещаешь, что ты нас отпустишь и больше никогда не появишься на моем пути…

Краснов в это время отвернулся к окну и слушал меня, кивая головой.

— Конечно, — сказал он, — я тебе пообещаю. Все что ты хочешь, дорогая, — он повернулся. В руке блеснула вороненая сталь.

— Мамочки, — охнула Вилька, расплываясь по дивану.

— Послушай, — бросилась я к нему, — не надо. Я все поняла. Я все отдам.

— Конечно, — кивнул он головой, — отдашь. Куда ты денешься. — И приставил пистолет к Вилькиной голове. Щелкнул затвор. Я завизжала, что есть силы, повиснув у него на руке. Он стряхнул меня легко, как тряпку. Я упала на пол и снова вцепилась в его руку.

— Ну, пожалуйста. Не надо! Нет! О, господи! Я все сделаю, все, что хочешь… — зарыдала я, размазывая слезы по лицу. — Не трогай ее. Я тебя умоляю…

— Ты мне надоела, — Краснов поднял меня за шкирку. — Если б ты знала, как я от тебя устал. От твоего вранья бесконечного…

— Я больше не буду, — всхлипнула я. — Никогда. Честное слово. Хочешь, я поклянусь…Краснов заржал. Махнул рукой Ромашке и тот вытащил бледную Вильку за дверь. Краснов толкнул меня на диван.

— Так, где документы?

— У соседа моего спрятаны, на антресолях, — прошептала я, всхлипывая.

— Самое надежное место, — кивнул Краснов. — Собирайся, поехали.

— Ага, — закивала я, вскакивая с дивана.

— На, сопли вытри, — протянул он платок. Я высморкалась, утерла слезы. — Пошли, — кивнул он. Я послушно поплелась следом.

Краснов молчал всю дорогу, я тоже. Меня все еще трясло от пережитого. Я мрачно косилась на него и думала: «А я тебе еще жизнь спасала, сволочь, такая». Поднявшись в квартиру Иваныча, я забрала документы, отдала их Краснову и скукожилась в углу машины. Партия была проиграна вчистую. И будущее рисовалось самыми мрачными красками.

— Чего нахохлилась-то? — спросил Краснов на обратном пути. Я промолчала, решив, что больше никогда и ни за что не стану разговаривать с гнусным аспидом. — Понятно, — нахмурился он и потянулся ко мне рукой, — теперь будем мировую скорбь изображать?

Я дернулась в своем углу, как ошпаренная.

— Отстань от меня, садист чёртов!

— О, как! — удивился Краснов. — Даже так?

— Ты мне надоел. Вот ей-богу! — вскинулась я. — Как я от тебя устала! Давай прикончи меня уже поскорей, чего зря мучить-то? Мне уже до лампочки… — Краснов засмеялся. — Ах, тебе смешно? — И тут я на него бросилась, хотела вцепиться в волосы, но изверг ловко перехватил мои руки, прижал к себе, продолжая все также мерзко смеяться. — Отпусти, — приказала я, силясь вырваться. — Ну, отпусти, сейчас же!

— Ага, — сказал Краснов, сжимая еще сильнее.

— Отпусти, — попросила я, поняв, что силы не равны, отнюдь. — Пожалуйста.

— Тебя еще воспитывать и воспитывать, — шепнул мне Краснов в ухо, но все же отпустил.

Я опять задвинулась в угол, молча глотая слезы. Краснов зыркнул на меня пару раз, но с вопросами больше не лез. Так мы и ехали, пока у Краснова не зазвонил мобильник.

— Здорово, — сказал он кому-то в трубку. — У меня. Что ей будет-то. Мы же договорились, что ты в мои дела не лезешь. Переживаешь, говоришь? — Я навострила уши. Уж не обо мне ли речь? — Так теперь поздно переживать. Теперь это мой заяц, — засмеялся Краснов. — Ладно. Не съем я ее. Верну в целости и сохранности. Что ты говоришь? Ах, вот как. Это другой разговор. Я сейчас своих ребят пришлю. Давай. Увидимся.

Я покосилась в его сторону, но спрашивать, конечно, ничего не стала. Вот еще!

— Леш, — обратился Краснов к водителю, — едем на Ваську, в офис.

Ох, как меня любопытство разобрало. Что за странный звонок. Неужели это Толик звонил? Я люблю тебя, Толик. Я приободрилась, будущее уже не казалось таким безнадежным.

В офисе Краснов усадил меня в кресло, сказав: — Сиди.

И я сидела, а куда деваться? Есть между тем хотелось все сильнее, а на часах уже почти полночь, между прочим. А день был такой длинный, а кроме чашки кофе утром, да пары бутербродов в доме Краснова, я так ничего за день и не съела. К'н'и: гo'ч: eй'.нe'т У меня аж в глазах мутилось, как есть хотелось. Но не просить же его, в самом деле. А Краснов сидел за столом, разглядывал документы, звонил кому-то, кажется, заму своему, что-то делал на компьютере. Ромашку и еще пару ребят он услал куда-то, скорей всего к тому, кто звонил по дороге.