Жанна Бочманова - В одну реку дважды [СИ]

— Эй, ты чего бледная такая? — оторвал он глаза от бумаг.

Я хотела было промолчать, но сил бодаться с кем бы то ни было, не осталось, поэтому я просто сказала: — Есть хочу. Я с утра ничего толком и не съела. Из-за тебя, — последнее я произнесла почти про себя, но он все равно услышал.

— Ты, пожалуй, так в обморок у меня свалишься, — обеспокоился Краснов. — Ладно, я уже почти закончил, еще немного и поедем. Накормлю тебя, хоть ты и не заслужила.

Ага, не заслужила. А кто шкуру твою, там, на рынке спас? Забыл уже? Но вслух я, конечно, ничего не сказала, кивнула головой и только.

Это немного вылилось еще в полтора часа.

— Поехали, — наконец сказал он. Я вылезла с кресла, в котором дремала и, пошатываясь, поплелась за ним. Натянула куртку, поправила шарф. На меня накатила волна оцепенения. Мне уже было все равно, куда ехать, с кем ехать.

Мы вышли на улицу, дверь за нами закрылась, и я привалилась плечом к Краснову, не особо сознавая, что делаю. Он обнял меня рукой и сказал: — Ладно, скоро дома будем. Накормлю тебя. Хочешь свинину по-корейски?

— Издеваешься? — буркнула я. — Я сейчас скончаюсь на месте, а он мне про свинину по-корейски рассказывает…

— Леша, заводи, — махнул Краснов водителю. — Слушай, — тряхнул он меня легонько за воротник, — давай уже заканчивай на меня дуться.

— С ума сошел? Заканчивай… Я еще и не начинала, — я поправила прядь, упавшую на глаза. — Ты хочешь, чтоб я забыла, как ты ей пистолетом в голову тыкал? Да никогда… Если б я знала, черта с два я бы там на рынке тебе жизнь спасла. Но тебе же это фиолетово, да? Ты, небось, про это уже забыл? Шовинист, проклятый…

— Ну, разошлась! Не забыл. А что подругу твою напугал, так сама виновата — говорил, не играй со мной в эти игры, мала ты еще со мной тягаться.

— Ты не ее, ты меня напугал, — тихо сказала я. — Я почему-то решила, что ты нормальный, а ты оказался…

— Кем? — спросил Краснов, приподнимая мой подбородок. — Кем я оказался?

«Вот сейчас он меня поцелует, — подумала я, — а я даже „кыш“, сказать не могу».

Мы еще целовались, когда страшный грохот накрыл нас с головой. Краснов упал на землю, закрывая меня своим телом. Что-то с шипением падало вокруг. Я съежилась, ожидая какой-нибудь железяки или кирпича на голову. Краснов приподнялся и рывком поднял меня на ноги. На месте Мерса пылал огненный столб.

— Черт, черт, черт, — оглянулся он и вдруг повлек меня не ко входу в офис, а совсем в другую сторону, на улицу.

Я все оглядывалась на огненное зарево, не в силах представить, что только что там сидели живые люди, а сейчас даже страшно представить… как это — гореть заживо. Я споткнулась, упала, Краснов поднял меня, потащил дальше, я опять упала. Чертыхнувшись, он перекинул меня через плечо и потащил через арку. Висеть мешком было очень неудобно, когда Краснов выскочил на улицу, я заколотила его по спине. Тот остановился, спустил меня на землю. Мимо шли прохожие, многие останавливались, с любопытством заглядывая во двор.

— Куда мы? — спросила я, прижимаясь к нему. — У тебя кровь на лбу.

— Ерунда, осколком зацепило. Валить надо отсюда, — сказал Краснов, доставая телефон. — Здесь сейчас ментов будет… Нет у меня сил с ними сегодня разбираться.

— Это единственная причина? — не поверила я.

— А что?

— Да нет, — пожала я плечом, — просто я подумала, что машины так просто не взрываются. Кто-то из твоих «друзей» хотел тебя на тот свет спровадить. Радуются сейчас, небось, а ты их обломать хочешь, мол, жив, здоров, чего и вам желаю. А может они где-то рядом сейчас, пока твои бойцы приедут, они нас уже того…

Краснов спрятал телефон, оглянулся на толпу, которая становилась все больше, вдали уже послышался вой сирены. Заметил:

— Но и здесь торчать — смысла нет.

— Есть место, где можно отсидеться. Недалеко и никто про него не знает. Ручаюсь. Пойдем. — Я взяла его под руку, и мы неторопливо зашагали по тротуару. Идти, слава богу, действительно было не далеко.

— Проходи, — открыла я дверь, — только веди себя прилично, здесь интеллигентные люди живут. — Он хмыкнул и прошелся по комнате.

Я разделась и побежала в ванну, а когда вернулась с аптечкой в руках, он вертел в руках Вилькину фотографию в рамке.

— Понятно, — поставил он ее обратно на полку.

— Только не начинай опять, — взмолилась я.

— Ну, да. Ты опять не соврала, а просто не сказала правду, я помню.

— И где бы ты сейчас прятался? — возразила я. — Так что не надо. Иногда и полезно соврать. Для жизни.

— Ты, все же неисправима. Я начинаю думать, что тебя надо изолировать.

— Садись, — приказала я, — сейчас я тебя сама заизолирую. И приготовься, будет очень больно. Только руки убери — я боюсь.

— Куда? — удивился он, разводя руки в стороны.

— Вот туда. И держи их там подольше, — я открыла пузырек с перекисью.

— Ой-ой, — его руки обхватили мои бедра.

— Отпусти сейчас же, — прикрикнула я, обрабатывая глубокую ссадину на лбу.

— Не могу. Мне же больно. Я должен за что-то держаться, — и он стиснул меня еще крепче.

— Врешь ты все, Краснов, — сказала я, залепляя рану пластырем, — ты не чувствителен к боли — я помню.

— Глупый пучок перьев, — он уткнулся лицом в мою грудь.

Ну, уж это слишком! Я выскользнула и сказала:

— Остынь. Я все равно не верю.

— Во что? — он потрогал пластырь на лбу.

— В то, что ты способен видеть в женщине разумное существо, а не бесплатное приложение к кухне.

— Не такое уж оно и бесплатное, — хмыкнул он. — Кстати, о кухне. Может, ты что сварганишь, в порядке исключения? Я смирюсь даже с горелой яичницей.

Мы съели яичницу, не горелую, кстати, а очень даже приличную и выпили кофе.

— Значит это тот же дом, где и офис? Только подъезд на другую сторону выходит? — хмыкнул Краснов, осматривая квартиру.

Я подвела его к дальней стене коридора и легонько стукнула по ней.

— Вот твой офис. Прямо здесь за стеной.

— А я-то все думал, куда вы тогда смылись, партизанки.

— Просто стечение обстоятельств, — пожала я плечами. — Это квартира Вилькиной бабушки.

— Черт, — скривился Краснов, — я же сказал всех родственников проверить… Ну устрою я им! Кто там у нас информацией занимается?

Я хихикнула — царь-батюшка гневаться изволит на нерадивых холопьев…

— Смешно? — нахмурился Краснов, подтягивая меня к себе за руку.

— Ага, — кивнула я, — ты похож на раненного бойца — голова обвязана, кровь на рукаве…

Краснов хмыкнул и как-то подозрительно засопел.

— Вот только не надо, — толкнула я его в грудь руками. С таким же успехом я могла толкнуть вагонетку. — У тебя инстинкт, а мне потом раны зализывать… Хватит, наигралась…

Как ни странно, он тут же от меня отошел, почесал затылок, глянул на часы.