Жанна Бочманова - В одну реку дважды [СИ]

— Нет, — ответил он, разглядывая меня.

Я заерзала.

— Почему?

Он опять не ответил, продолжая меня разглядывать. Давно не видел, что ли? От этого разглядывания я еще больше задергалась и разозлилась.

— Краснов, это свинство — ты про меня, вон, сколько всего узнал, а сам молчишь, как партизан…

— Нет, — засмеялся он, — партизанка — это ты.

Я надулась и полезла с кровати.

— Пойду посуду помою.

— Уже, — сказал он, приподнимаясь и останавливая меня. Новость про посуду приятно удивила, но вот движение его рук мне на встречу совсем не понравилось.

— Пойду, кино тогда посмотрю.

— Ладно, — сказал он, — чего ты там узнать хочешь? Спрашивай.

Эх, любопытство, говорят, кошку сгубило…

— Только ты лежи, как лежал, — согласилась я остаться, — и руки за голову убери. Вот-вот.

— Ну? — спросил он, послушно убирая руки, куда было велено.

— Я же тебя спросила про жену.

— А нет ее, — ответил он.

— А где? — задала я глупейший вопрос, и сама на него ответила про себя: «Где? Где? В подвале зарыта…Синяя борода, блин компот…»

— В Европе, — перебил Краснов мои мысли.

— А, — вздохнула я с облегчением. — И когда приедет?

— Когда нужно будет, тогда и приедет, — небрежно ответил он.

— Как это когда нужно? И кому нужно?

— Когда она мне понадобится, я ее вызову, — терпеливо объяснил он мне, видя мое удивленное лицо.

— Как вызовешь?

— Телеграммой, блин. Срочной. Вот привязалась-то! — он сурово сдвинул брови, но глаза насмешливо щурились.

Я понимающе кивнула, хотя, конечно, опять ничего не поняла. Ладно, на жену мы не реагируем, попробуем, что попроще.

— А дети у тебя есть?

— Дети? — хохотнул он. — Какие?

— Обычные дети, — начала я злиться, — знаешь, такие масенькие, в памперсах и соской в зубах. Еще они агу-агу говорят.

— А-а. Нет, таких нет.

— А какие есть? — продолжала допытываться я, понемногу теряя терпение. Сам сказал, спрашивай, а сам…

— Разные, — ответил он, смеясь над моей злостью, — девочки, мальчики… тебе каких?

— Что так много? — удивилась я. — И где они все?

— Да кто где, — неопределенно пожал он плечом.

Вот как с таким разговаривать? Ладно, попробуем по-другому.

— У тебя старший кто, сын, дочь?

— Дочь.

— И сколько ей?

— Да как тебе, наверное, — хмыкнул он.

Я быстро произвела в уме подсчеты. Либо он старше, чем выглядит, либо…

— Когда ж ты успел? — засомневалась я.

— Да там же в колонии, — он усмехнулся.

— Библиотекарша? — блеснула я прозорливостью.

— Нет, — ответил Краснов, — была там у нас одна воспитательница-надзирательница. Она-то как раз спектакли и ставила. Перевоспитывала нас путем приобщения к искусству, так сказать.

— Сколько ж тебе лет было?

— Да лет пятнадцать.

Я присвистнула.

— Ого! А ей сколько?

— Где-то тридцать, может чуть больше.

— Ничего себе! И как ты ее уговорил?

Он удивленно уставился на меня, как на дурочку и проворчал:

— Чего там уговаривать-то было? Сама за мной бегала. А у меня тогда роман с поварихой в разгаре был, не до нее мне было.

Я схватилась за голову — елы-палы, с кем я связалась? Маньяк какой-то! Краснов вытащил, было, руку, но, увидав мои расширившиеся глаза, тут же убрал обратно, поерзал головой на подушке и продолжил:

— Достала она меня со страшной силой. Пришлось принять меры.

— Какие? — быстро спросила я.

Он неопределенно хмыкнул.

— Да так… Объяснил короче, что не фиг за мной по всем углам бегать, и велел спокойно своей очереди ждать.

— И что ждала?

— Рада была, безумно.

Я покачала головой.

— У тебя мании величия нет? И библиотекарша, и повариха, и воспиталка… многовато что-то для пацана из колонии.

Тут он засмеялся так, что я стала потихоньку пятиться к краю.

— Тебе доказательства нужны?

— Дурак ты, Краснов, — спрыгнула я на пол и, еле-еле увернувшись от молниеносного броска руки, метнулась к двери. Она захлопнулась прямо перед моим носом.

— Куда? — замурчал он мне в самое ухо. — Мы еще не договорили.

Ой, не надо было мне про женщин напоминать, поняла я свою ошибку.

— Отстань, — уперлась я локтем ему в грудь, — сам вчера говорил…

— А я передумал, — его губы прошлись по мочке уха так, что у меня коленки задрожали.

— Ой, мама, — вскрикнула я, чувствуя его руки там, где им быть совсем не положено, но где они, тем не менее, были как будто на своем месте. Я закрыла глаза и подумала: «А катись все к черту».

И тут раздался длинный громкий звонок. Краснов легонько дунул мне в лицо. Я вздрогнула и очнулась.

— Иди, открой, — приказал он.

— Я боюсь.

— Иди, — подтолкнул он меня к двери.

Я нервно сглотнула и пошла, куда приказали, горько сетуя на женскую долю — первой входить в пещеру. Мысленно простившись с жизнью, я повернула ключ.

— Ромашка! — пискнула я.

Он протиснулся в дверь, буркнув: — Привет, — и пошел в комнату, где находился Краснов, даже не спрашивая дороги. По запаху что ли?

Я почесала лоб и пошла на кухню. Опять начинается веселая жизнь. Хлопнула входная дверь. Я сунулась в комнату. Краснов с умным видом ковырял пистолет. Ромашки не было, ушел, видать.

— О, на дело пойдем? — уселась я напротив, пытливо всматриваясь в его лицо.

— А как же! Кстати, давно спросить хотел, да все не досуг было… Там на рынке, ты ловко с автоматом управлялась. Откуда такое умение?

— А, — улыбнулась я, — это у нас в школе основы безопасности подполковник в отставке вел, Палваныч такой. А я лучше всех автомат разбирала, собирала, представляешь? А потом он нас в тир повел, оказалось, что я еще и лучше всех стреляю. Поэтому я в школе всегда на разные соревнования ездила. Мне даже грамоту дали за первое место по стрельбе. А что мне хорошо было: все контрольные пишут, а я на соревнования… Ой, ты уходишь? — не договорила я, видя, что Краснов встал и направился к выходу.

— Ухожу.

— А я, как же?

— А ты остаешься.

— Ага, — кивнула я, — чтобы меня тут и прикончили…

— Все нормально, — он подошел ко мне. Я сгорбилась на стуле и смотрела в сторону.

— Нет, — обречено сказала я, — они придут. Я знаю.

— Кто? — он присел передо мной, заглядывая в лицо.

— Не знаю. Но придут, — мне, действительно, стало страшно. — Если Ромашка адрес знает, где гарантия, что никто больше не знает?

Он подумал какое-то время, потом, резко поднявшись, сказал:

— Ерунда. Никто не знает. Но ты, пожалуй, со страху тут учудишь чего. Ладно, — он посмотрел на часы, — две минуты на сборы. Время пошло.

Я кинулась натягивать сапоги.

— Ты будешь сидеть в машине и никуда не выйдешь, — строго сказал он, когда машина остановилась. — Поняла? — И вперился в меня жестким взглядом.

— Конечно, — закивала я, — буду сидеть и никуда не выйду. Честно-честно.