Мачей Сломчинский - Прошу повторить убийство (сборник)

— Пани Зофья Захвытович призналась в том, что одолжила шаль в пустой комнате семейства Загородских. Она сделала это после ухода от нее Яцека и после исправления своей прически и макияжа, уничтоженного вследствие аргументов Пацыны, уговаривающего ее остаться дома. Поэтому она должна была проходить через балкон предположительно в то время, когда Яцек тайно ждал ухода ювелира из комнаты либо убегал из пансионата уже после кражи драгоценностей. Тем не менее пани Зося категорически утверждает, что приставной лестницы у балкона не было.

— Захвытович могла быть в сговоре с Яцеком.

— Повторяю, это не кажется мне правдоподобным. Зося, может быть, даже украла драгоценности, чтобы надеть их на дансинг и на другой день вернуть, как и шаль, но не склоняла бы Яцека влезть в чужую комнату. Это не сочетается с ее характером. Кроме того, я думаю что преступление совершил человек, у которого не было сообщников. Я не могу этого еще доказать, но мой нос мне это говорит. Если бы у ювелира было сто либо двести тысяч наличных, я поверил бы, что их украл этот лыжник. Но украшения? Что он будет с ними делать? Кому продаст?

— Не забывайте, пан полковник, что каждый год Яцек Пацына выезжает в зимнем сезоне за границу: в Австрию, Италию или Францию. Спортсмены, как показывают протоколы таможенной службы, имеют значительно большие способности к торговле, чем наши специалисты в Министерстве торговли. Они прекрасно знают, что где продать и что привезти. В любой стране у них есть торговые связи.

Полковник махнул рукой.

— Это все мелкие операции с контрабандой, не превышающие нескольких десятков или нескольких сотен долларов. А здесь речь идет о нескольких десятках тысяч долларов. Слишком крупное дело для спортсмена и для его сообщников. Я, конечно, могу ошибаться, и нужно внимательно исследовать эту версию, тем не менее у меня такое впечатление, что собака зарыта где–то в другом месте. А сейчас кого вы пригласите для беседы?

— Литератора. Пана Крабе. Яцек серьезно обвинил его своими показаниями. Посмотрим, что нам скажет следующий подозреваемый.

Ежи Крабе давал показания спокойно, говорил медленно, было видно, что он взвешивает каждое слово и старается рассказать слишком много.

Сразу после ужина он пошел в свою комнату. Зачем? Разговор за столом ее казался ему интересным. Каждый день одно и то же. Или идти пить водку в «Ендрусь», или смотреть телевизионную программу. В своей комнате у пана Крабе было несколько интересных книг. Поэтому он решил, что нет смысла рассиживаться в столовой, и поднялся на второй этаж. Впрочем, он всегда так делает. Разумеется, он знал, что пан Доброзлоцкий работает, но не отдавал себе отчет, что изготавливаемые им украшения стоят около миллиона злотых. Ювелира он знал с давних пор. Встречался с ним еще в Волденберге, где на протяжении военного времени находился в лагере для военнопленных. Позднее они не раз встречались на служебной и товарищеской почве. Оба они принадлежат к Обществу творцов. Оба также имеют обыкновение проводить сентябрь или октябрь в горах. Когда–то они одновременно лечились в Криницах, а также были на отдыхе в такое же время в Закопане. О дружбе между ними говорить не стоит. Они не были между собой на «ты». Это было скорее хорошее старое знакомство, основанное на взаимном уважении. Пан Крабе не выходил из своей комнаты до той минуты, когда услышал, что телевизор работает и что через несколько минут начнется «Кобра».

— Это все, что вы можете нам рассказать?

— Да, — ответил литератор.

— Вы располагаете таким ценным преимуществом, что даете показания в трезвом виде, но недостатком ваших показаний является их неправдивость.

— Пан подпоручник обвиняет меня во лжи?! — воскликнул допрашиваемый.

— Неужели действительно никто не навещал вас в вашей комнате между ужином и тем временем, когда вы сошли вниз? — спросил подпоручник. — Предупреждаю вас, что за ложные показания предусмотрено суровое наказание.

Крабе молчал.

— Я вижу, что вы рыцарь, — вмешался в разговор полковник, — но пани Роговичова уже рассказывала нам о своем визите в вашу комнату. Подтверждение этого факта не осложнит положения пани профессор, напротив, поможет нам установить, что эта женщина не имеет ничего общего с нападением. Я догадываюсь, что вы промолчали об этом только потому, что не хотели бросить никакого подозрения на старую знакомую.

Крабе вздохнул с облегчением.

— Искренне признаюсь, что не хотел говорить об этом именно из боязни вмешать Марию в эту историю. Кто может знать пути слепой материнской любви? Я не был уверен, что для спасения своего чада она не была способна взять в руки молоток и отправиться с ним в комнату ювелира. Ложно понятое чувство может довести мать даже до преступления.

— Итак, установим очередность событий. Когда к вам пришла Роговичова?

— Примерно через полчаса после моего возвращения с ужина.

— До этого к вам никто не заходил?

— Нет.

— Как долго пани профессор находилась в вашей комнате?

— Когда она выходила, было точно 20.45. Я посмотрел тогда на часы, чтобы сориентироваться, сколько времени осталось до начала «Кобры».

— Что вы можете нам рассказать об этом разговоре с Роговичовой?

— Она пришла ко мне с просьбой о помощи. Ей нужны деньги. Она была очень взволнована и плакала. Причиной этих волнений был ее сын, впрочем, вы, вероятно, уже знаете эту его историю с автомобильной аварией. Я не чувствую за собой никакой вины перед Роговичовой, у меня также нет по отношению к ней никаких обязанностей, однако, принимая во внимание старое знакомство, я хотел ей помочь. Я успокоил ее и пообещал заняться ее делами. У меня есть немного денег и есть возможность взять взаймы. Я предполагаю, что благодаря этим деньгам и той сумме, которой Мария располагает, удастся вытянуть из беды этого многообещающего молодого человека. Думаю, однако, что в будущем он еще причинит матери немало неприятностей.

— В то время, когда пани Роговичова находилась в вашей комнате, вы слышали какие–либо голоса или шум из комнаты, занимаемой ювелиром?

— Моя комната расположена не рядом с комнатой пана Доброзлоцкого, поэтому я ничего не слышал.

— А за стеной? У пани Зоси?

— Кто–то у нее был, но я не прислушивался.

— А на балконе?

— На балконе кто–то ходил. Хорошо помню, что Мария испугалась, что этот кто–то может нас увидеть и распустить сплетни Бог знает какие… ведь она была заплакана.

— Эти шаги вы слышали под конец визита пани профессор?

— Да. Через несколько минут после этого Мария спустилась вниз.

— Вы не выходили из комнаты после ее ухода?

— Нет.

— Это точно?

— Точно.

— Что–то у нас снова не совпадает. У нас есть показания свидетелей, утверждающие, что вы входили в комнату ювелира.