Анатолий Ромов - Алмазы шаха. Повести, роман

Чувствуя напряжение каждой нервной клетки, Жильбер перешел из холла в гостиную. Постояв здесь и так и не дождавшись выстрела - в спальню. Обстановка спальни представляла собой стилизацию под викторианскую эпоху: огромная кровать под балдахином, гнутая мебель, овальные зеркала в узорных рамах. Эту кровать Жильбер уже видел утром. Сейчас, взглянув на нее, подумал: для его замысла такая кровать подходит в самый раз. Повернувшись, подошел к чуть приоткрытой двери на балкон и в этот момент услышал голос Эйнжи:

- Мистер Ткела! Мистер Ткела, я принесла снотворное! Где вы, мистер Ткела?

- Я здесь! Вернувшись в прихожую, Жильбер увидел стоящую в двери Эйнжи. - О, спасибо. Что у вас там оказалось?

- Эуноктин. Китти говорит, это очень хорошее снотворное.

- Эуноктин так эуноктин. Мне лишь бы заснуть. - Взяв у Эйнжи коробочку, Жильбер кивнул: - Спасибо, барышня. А теперь прошу меня не беспокоить.

- Хорошо, сэр. - Сделав книксен, Эйнжи ушла.

Закрыв за ней дверь, Жильбер несколько раз повернул ключ. Затем, постаравшись сделать это как можно тише, вынул ключ из скважины, спрятал в карман. Постояв в тишине, подумал: если сейчас раздастся выстрел, выход у. него один - упасть. И, покатившись по полу, как можно скорей выйти из зоны обстрела. Хотя он предпочел бы, чтобы все разыгралось чуть позже, в спальне.

Постояв и так и не дождавшись выстрела, он прошел в спальню. Дверь, ведущая из спальни на балкон, была приоткрыта, и он ее не тронул. Но дверь, в которую вошел из гостиной, плотно прикрыл. Затем, зайдя за балдахин кровати так, чтобы его не было видно с балкона, приступил к переодеванию. Снял галстук, рубашку, костюм и туфли и, достав из стоящей рядом сумки куртку, майку, джинсы и кроссовки, надел их на себя. Куртку, чтобы скрыть пуленепробиваемый жилет, пришлось застегнуть. Снятые вещи он повесил на стул, поставив его затем вместе с туфлями перед кроватью. Все это он проделал, внимательно оглядывая балкон и чутко прислушиваясь. Затем, покончив с переодеванием, разобрал постель и, воспользовавшись снятым с нее покрывалом, скатал тугой рулон. Один конец рулона он обвязал полученным от Эйнжи шнуром, тщательно закрепив петлю узлом. Оставшуюся часть веревки он бросил на пол с тыльной стороны кровати так, чтобы потом за нее можно было легко взяться. Затем, не отрывая взгляда от балкона, положил рулон на кровать, накрыл одеялом и изогнул несколько раз, добившись в конце концов полной иллюзии, что под одеялом спит человек. Балдахин был отдернут не до конца, и Жильбера это устраивало: места, где должны находиться ноги и голова, были закрыты, так что любой, вошедший в спальню, смог бы сначала увидеть лишь среднюю часть одеяла, под которым лежало чучело.

Закончив приготовления, Жильбер зашел за балдахин. Достав из сумки «беретту», сунул ее в карман куртки. Поднял с пола конец шнура, чуть натянул его и, выбрав точку, с которой ему были одновременно видны и дверь, ведущая в спальню из гостиной, и балкон, стал ждать. Теперь он был спокоен. Сейчас в его задачу входило лишь одно: стоять не шевелясь и не издавая ни одного звука. А это он умел.

Прошло десять минут, двадцать, полчаса. Все это время Жильбер стоял, напряженно вслушиваясь. Он пытался уловить хотя бы малейший скрип, шелест, шорох, любой звук, который мог бы издать затаившийся в номере человек, но в номере, если не считать изредка возникавшего внизу шума проезжающих машин, стояла полная тишина. Он уже начал сомневаться, не зря ли затеял весь этот маскарад, как вдруг услышал еле уловимый звук. Этот звук, нечто среднее между шелестом и скрипом, донесся со стороны балкона и тут же стих. Однако даже этого короткого шума, точнее, намека на шум, для Жильбера было достаточно; он вырос в лесу, где люди с малых лет постигают умение разбираться в звуках. Сейчас, после раздавшегося со стороны балкона шелеста, он знал точно: там стоит человек.

После услышанного Жильбером скрипа в спальне минуты три стояла полная тишина. Затем точно такой же звук раздался снова. Тут же Жильбер увидел: в выходящем на балкон окне, на уровне человеческого роста, возникла часть лица. В эту часть, застывшую, как маска, входили один глаз, полноса, полрта, ухо и длинные темные волосы. Именно по этим волосам, чуть шевелящимся на ветру, Жильбер понял: это Барт.

Застыв, Барт напряженно вглядывался в кровать. Выждав нужную паузу, Жильбер осторожно потянул за шнур. Отозвавшись его движению, средняя часть «спящего» чуть шевельнулась. Голова Барта тут же исчезла, чтобы через несколько секунд появиться снова. Выставив пол-лица, Барт снова застыл, вглядываясь в кровать. Дав ему возможность убедиться, что «спящий» все же не встал, Жильбер снова потянул за шнур, и чучело снова шевельнулось. На этот раз Барт не отдернулся. Больше того, постояв минут пять, он, ступая почти беззвучно, вышел из-за укрытия. В руке Барт держал «смит-вессон» с навернутым на ствол глушителем. Подойдя к двери на балкон, он проскользнул в щель, поднял руку с пистолетом, прищурился. Затем, но мере того как «смит-вессон», выпуская пулю за пулей, пять раз негромко щелкнул, угрюмая сосредоточенность на лице Барта сменилась улыбкой. Все происходило, как и должно было происходить: при каждом выстреле Жильбер исправно дергал за веревочку, так что чучело ровно пять раз дернулось в такт выстрелам. Лишь когда Барт после пятого выстрела опустил пистолет, Жильбер бросил веревку. Бесшумно достал из кармана «беретту». Он был почти уверен, что провести до конца такого человека, как Барт, ему не удастся.

Так и случилось. Постояв несколько мгновений, Барт, издав утробный звук, бросился к кровати. Сбив пинком ноги рулон, выставив вперед пистолет и присев, начал напряженно оглядываться. Жильбер по-прежнему не издавал ни звука. В конце концов Барт, не выдержав, крикнул:

- Эй ты, нигер! Где ты, вонючая собака? Я знаю, что ты здесь! Выходи, все равно я тебя кокну! Ну? Где ты спрятался?

- Здесь. - Сказав это, Жильбер вышел из-за кровати. В вытянутых на уровне лица руках он держал «беретту». Я здесь. Брось пистолет.

Его расчет оказался точным: мгновенно повернувшись, Барт два раза выстрелил ему в грудь. Он наверняка выстрелил бы и в третий раз, но не успел: метнувшись к нему в прыжке, Жильбер сначала выбил из его руки «смит-вессон», а затем вырубил коротким ударом «беретты» по голове. Качнувшись, Барт вяло упал. По его позе, а также по силе удара было ясно: очнется он не раньше чем через полчаса.

Постояв, Жильбер спрятал в карман «беретту». Судя по звукам, их короткую схватку никто не услышал: в номере и в коридоре было тихо. Снизу доносились обычные уличные шумы.

Вернувшись к кровати, он снял с рулона веревку. После этого, заложив руки Барта за спину, крепко связал их; затем, подумав, пропустил веревку к ногам и так же крепко связал лодыжки. Подняв тяжелое тело, усадил в кресло. На всякий случай приготовил полотенце, чтобы в случае необходимости использовать как кляп. И, усевшись в кресло напротив, стал ждать.