Николас Фрилинг - Загадка белого «Мерседеса»

В комнате был открытый камин — прихоть богача в Голландии. Он был сделан из больших неотшлифованных камней, скрепленных известкой. И тут же широкая каминная доска из дуба, грубо сработанная на вид. Большая старинная кочерга и каминные щипцы из кованого железа. Полуобгоревшие поленья, много золы. Возле камина старинные голландские часы Заанзе с медным рельефным циферблатом и гирями на цепях. Все это должно было создавать иллюзию сельского домика. Старая карта в раме. Толстые свечи в подсвечниках. Два тяжелых дубовых кресла. Комплект карт таро в рамках над каминной доской. Ковриком перед камином служила шкура белого медведя.

Это была большая длинная комната, разделенная одним из книжных шкафов красного дерева, застекленных с обеих сторон. Часть ее, примыкающая к двери, была обставлена по принципу полного контраста. Здесь мебель была современной и дорогой. Длинная, низкая и широкая. Кресла и диван-кровать, обитые красной кожей. Лампы с цилиндрическими абажурами из плетеной травы, кофейный столик. «Достаточно длинный, — подумал он угрюмо, — чтобы установить на нем гроб».

Японский поднос с шотландским виски, вермутом «Лиллей» и бутылкой перье. На длинной стене висела написанная яркими красками картина. Похоже на Брейтнера, неужели это подлинник? Хотелось бы ему это знать. Бутылка шампанского лежала в ведерке для льда, два хрустальных бокала. Очень мало книг. Никаких признаков профессиональных занятий. Никаких признаков жены, — да и вообще женщины, если на то пошло.

На улице с шумом появились машины. Ворвался фотограф, будь он проклят!

— Хэлло! Что у нас тут? Любовное гнездышко?

— Возможно. Я еще не был наверху.

— Его застрелила женщина?

— Жду, что скажет доктор.

Вспышка за вспышкой этого жесткого, ужасающего света: почерневшие лампочки бесшумно упали на ковер.

«Интересно, может ли это быть подлинный Брейтнер?» — думал ван дер Вальк. Он бегло оглядел верхнюю часть дома, но больше трупов не обнаружил.

У доктора не было никаких ложных чувств и очень мало сожалений.

— Сделали свои снимки, вы, Картье-Брессон, известный французский фотограф-художник? Тогда помогите мне. Возьмитесь-ка за него и переворачивайте. Достаточно окостенел. Поставьте его, как шезлонг, вот так. Теперь давайте посмотрим, ух ты!

В груди мужчины, посланный вверх, между ребер, либо с ужасающим везением, либо с ужасающей умелостью, торчал карманный нож с пружинным лезвием. Заколоть человека ножом не так легко, как это может показаться на первый взгляд.

— Н-н-у-у, — разочарованно протянул фотограф, — никакого тебе любовного гнездышка. Это не женщина сделала.

Ван дер Вальк ничего не ответил.

— Сделайте мне один из этих снимков…

— Наверху ничего?

— Нет. Все чисто и прибрано. Как там дела у парней с пуховками?

— Много отпечатков. Женские — полагаю, что уборщицы: пальцы, которые чистят картошку. Мужские — вероятно, его. Никаких таинственных незнакомцев пока что… Можно его забрать, инспектор?

— Ловко, — сказал доктор с восхищением. — Немножко многовато крови, на наш деликатный вкус, но ловко! Может, просто очень удачный удар, но чертовски хорошо. В левый желудочек, снизу. С очень близкого расстояния, вот так. — Он с увлечением продемонстрировал на фотографе. У него были широкие, крепкие и поразительно чистые ногти; в его опытной руке даже пилочка для ногтей казалась грозной. — Умер от этого, вне всяких сомнений. Заключение завтра.

— Сложите в одно место все, что есть в его карманах, перед тем как заберете его.

Техническая бригада работала быстро. Они измеряли расстояния, высоту, углы; цифры записывались под монотонное бормотание. Им не за что зацепиться; все было слишком аккуратным, слишком прибранным, слишком новым. Никаких удобных пятен или мазков, ничего уроненного, сломанного, позабытого. Кто-то, может быть, мужчина, а может — могла это быть женщина? — посидел, выпил бокал шампанского на досуге, заколол ножом своего собеседника и спокойно ушел, не оставив следов. Если только не считать автомобиля, — был ли это умышленный след?

— Вы, — сказал он молодому Фогелю, который с таким же успехом мог заняться и чем-нибудь полезным, — распорядитесь насчет машины; они уже закончили с ней?

— Да, инспектор.

— Так пусть ее оттащат назад, чтобы завтра ребята из технической бригады занялись ею как следует. Ясно?

— Ясно, инспектор. Газетчики хотят вас видеть.

— Ладно, я займусь ими.

Он оглядел комнату. Они закончили, никто не побеспокоился прибрать. Перегоревшие лампочки все еще валялись на ковре, мебель перевернута; все покрыто вроде бы гипсовой пылью, обнаруживающей неожиданные следы и пятна. Комната выглядела так, будто ее бомбили; именно такими видел он комнаты, покинутые и печальные, припудренные пылью, тогда, когда уже замолкал вой сирен. Санитарная машина с трупом исчезла, врач давно ушел. Он поежился, было холодно.

Завидев его, репортеры воспрянули духом; они уже стали было терять терпение. Последовал взрыв вульгарных шуток и ребяческих реплик. Ван дер Валька знали, обычно с ним было занятно.

— Рассказывайте, инспектор, ну, будьте же славным парнем. Давайте нам всю грязь!

— У меня для вас немного, ребята. Можете изобретать все, что душе угодно.

— Кто этот старикан?

— Не имеем ни малейшего представления. Похоже, что он здесь жил.

— Ну и некомпетентна же эта полиция! Давайте, давайте, ван дер Вальк, вы ведь можете и получше себя проявить!

— Можете получить фотографии. Машину видели?

— Видели, — счастливыми голосами.

— Ладно. Это — мужчина, и его ударили ножом. Все. Может быть, завтра мы узнаем, кто он и чем занимался.

— Он знал, кто его убил? Мужчина или женщина? Была ли драка? Грабеж? Да не скупитесь же!

— Никакого грабежа. Мог быть мужчина, могла быть и женщина. Во всяком случае, он знал кто. Никакой борьбы. И это до завтра все. — Последовали разочарованные стоны. — Бросьте, — усмехнулся он. — Вы получили великолепный красочный мазок. Когда в вашем распоряжении будут факты, вы разочаруетесь. Факты — вещь скучная. Читателям они, во всяком случае, не нужны: им подавай догадки, сплетни и, если возможно, секс. Да и вообще это все, на что способна ваша братия.

— Никакого секса?

— Нет. И сплетен тоже.

— Ну, уж грязь-то какая-нибудь наверняка есть. Неужели не было оргии?

— Увы! Не было.

— А как насчет шампанского?

— Можете получить шампанское. Если вы сумеете превратить наполовину пустую бутылку «Мумма» в оргию, то вы заслуживаете тех читателей, которых имеете. До завтра у меня на работе, детки.

С этим они ушли. «Полиция теряется в догадках. Таинственный труп не опознан. Чьим был второй бокал?» Он сам мог написать за них всю эту халтуру.