Буало-Нарсежак - Любимец зрителей [сборник]

Подали вырезку, и Шаван заказал салат из свежих овощей. Явно зная толк во вкусной еде, Доминик разрезала свой кусок и изучающе посмотрела на него.

– Какое нежное мясо! Хоть вилкой режь.

Метрдотель наполнил их бокалы божоле.

– Я просто наслаждаюсь нашей трапезой, – продолжила Доминик. – Жорж, ты не против, если я перейду на «ты»? Но стоит ли мне рассказывать о себе?

– Без всякого сомнения.

– Так вот, мои родители и я вернулись во Францию после известной тебе заварушки [10] Имеется в виду восстание националистов, входивших в организацию «Фронт национального освобождения» в 1954 г. Военные действия продолжались до марта 1962 г., в июле того же года была провозглашена независимость Алжира. . Настало невеселое времечко… А потом я попала в Париж… и там… Но чем еще прикажете заняться девушке без гроша в кармане? Я начала с малого, и не единожды все могло плохо обернуться. Клянусь тебе, старикан, добиться независимости – ой как трудно… Право, не знаю, зачем я все это тебе рассказываю. Думаю, ведь и тебе несладко пришлось в Габоне.

– И вы снова повстречали Лейлу?

– Да, совершенно случайно. В магазине «Три квартала». Она покупала перчатки. Я тоже. Мы оказались рядом нежданно-негаданно. Какая все-таки странная штука жизнь! Мы оглядели друг дружку. Вид у нее был неказистый. Я повела ее к себе. Мы поболтали. И я узнаю, что она была замужем, овдовела. Невооруженным глазом заметно – в роскоши она не купается. Я сказала ей: «Последуй моему примеру. Увидишь: стоит однажды решиться…»

– И она решилась.

– О! Не сразу. Она боялась типа, который подобрал ее в Алжире и удочерил… Но в конце концов принялась за дело. У меня обширные знакомства. Я порекомендовала ее одному, другому.

– Как это великодушно с вашей стороны, – дрогнувшим голосом изрек Шаван.

– Бог велел помогать ближним, – сказала Доминик. – Но потом она меня поразила. И знаешь чем? Как правило, типы, которые в нас нуждаются, – я не о тех, кто просто любит это дело, а о других – у кого хандра, так вот эти словно малые дети – их надо ублажать. А с Лейлой все вышло с точностью до наоборот. Я плохо объясняю: все так запутанно… но ты меня понимаешь. Она много страдала, и это делало ее интересной. Так она сколотила клиентуру из стариков, которые вполне годились ей в отцы.

– Они возвращали ей вкус к жизни?

– Вот именно. До такого надо додуматься, ты согласен?

– А может, она и вправду хлебнула горя? Я говорю не о ее детстве, но потом?.. Если у нее был несчастный брак?

Доминик, которая уже протянула руку к бокалу, похоже, задумалась.

– Пожалуй, – допустила она. – Возможно, она хотела взять реванш.

Еще одно слово, вонзившееся ему занозой в самое сердце. Шаван умолк. Официант принес салат, и Доминик собиралась разложить его.

– Позвольте, – остановил ее Шаван.

Привычным жестом он зажал салатный прибор между пальцами так, чтобы ложка была снизу, и ловко поддел салатные листья.

– Браво! – похвалила Доминик. – Как если бы занимался этим всю жизнь.

Шаван покраснел.

– Я занимался всем понемножку, – пробормотал он. – Но, возвращаясь к Лейле: и много она зарабатывает?

– В этом-то все и дело! – вскричала Доминик. – Насколько мне известно, у нее клиентов – раз-два и обчелся. К тому же она проводит здесь половину недели… А где вторую? Загадка. И тем не менее у нее большие возможности. Я надрываюсь, чтобы свести концы с концами… Ладно, не буквально, разумеется. Словом, я вкалываю. А мадам набивает себе карманы без всякого напряга.

Шаван схватил Доминик за запястье.

– Между нами говоря… Вы ее недолюбливаете?

С вымученной улыбкой она протянула свой стакан.

– Еще капельку!

– Вы мне не ответили.

– Кому какое дело до того, люблю я ее или нет. Да, я ее не люблю, если хочешь знать. Не из зависти, нет, скорее, она меня раздражает. Лейла – тот самый муравей среди стрекоз из знаменитой басни, помнишь? Женщина, которая копит, копит, но никогда не раскошеливается.

Доминик попала смешинка в рот, и она уткнулась лицом в салфетку.

– Я перебрала, – прошептала она. – Так о чем я тебе толкую?

Промокнув глаза, она изменила тон:

– Ну, хватит. Пора нам сменить пластинку. Поговорили о Лейле, и будет.

– Мороженого? – предложил Шаван.

– Охотно.

– Тогда два мороженых!

– Ты намерен ее дожидаться? – тут же продолжила Доминик.

– Кого?

– Лейлу, черт подери. Долго ждать себя она не заставит. Но предупреждаю, мой мальчик. Держи с ней ухо востро. Иначе она обдерет тебя как липку.

Перед Шаваном молнией промелькнула картина: больничная палата, капельница на кронштейне, и его взгляд скользнул по трубкам к застывшему лицу Люсьены.

– Знаешь, – изрекла Доминик, – прошлое та же кошка. Когда его будишь, оно царапается. Оставь ее – мой тебе совет.

– Может, вы и правы.

Пока Доминик снова наводила красоту, Шаван потребовал счет.

– Полтретьего, – сказала она, обводя помадой гримасничающие губы. – У меня полпятого свидание. Время у нас есть.

– Время на что? – спросил Шаван.

– На то, чтобы поехать ко мне. Мне хочется показать тебе, где я живу. Надеюсь, ты у меня еще появишься пропустить стаканчик? Наверное, тебе ужасно одиноко.

– Ужасно.

– Бедный зайчик. Поехали со мной!

– А кофе не хотите?

– Дома.

Они встали, и вокруг них засуетилась обслуга. На улице Доминик взяла Шавана под руку.

– У меня кружится голова, – пробормотала она. – Но мне хорошо. До стоянки такси рукой подать.

Шаван взволновался, почувствовав руку молодой женщины, затянутую в перчатку, в своей разгоряченной подмышке. Когда они с Люсьеной выходили из дому вместе, она всегда шла поодаль. И если на тротуаре было много людей, руку предлагал ей он.

На стоянке дежурила одна машина.

– Улица Труайон, – сказала таксисту Доминик и прильнула к Шавану. – Эта квартира – моя собственность, как и на бульваре Перейра. Мне порекомендовали вложить деньги в камни. Все это премило, но пришлось влезть в долги и платить разорительные проценты. Видишь ли, я сейчас переживаю трудные времена.

Шаван притворился, что не понимает.

– А что это за свидание полпятого? – спросил он.

– О, не бог весть что. Молодой дурачок приносит мне цветы и распинается в чувствах. До чего же можно быть глупым в таком возрасте. Ты рисуешься мне таким же до твоего отъезда в Габон.

– Спасибо.

– Любовь! На нее нужно столько времени!

Доминик отстранилась от Шавана и молчала, как если бы ее донимали тягостные мысли. Такси остановилось. Они сошли, и Шаван расплатился с таксистом.

– Приехали, – сказала Доминик. – Нам на третий. Я покажу тебе вид на авеню Мак-Магон.

В кабине лифта Доминик гладила кончиками пальцев стенку, по цвету напоминающую сейф.