Буало-Нарсежак - Любимец зрителей [сборник]

Он поспешил следом за медсестрой. У Шавана не хватило мужества вернуться в палату. Бросив последний взгляд на Люсьену с порога, он прикрыл дверь. Опустив веки, Люсьена отдыхала с трагическим выражением лица. Но она не умерла, поскольку вскоре он в некотором смысле опять встретится с ней в ресторане. От этих абсурдных мыслей у него пошел зуд по всему телу, как от кори. Шаван побрел по бульвару пешком. Он недолюбливал это место из-за встречавшихся на каждом шагу sex-shops, ресторанов, киношек, демонстрирующих порнографические фильмы, странноватых гуляк, от которых не знаешь, чего и ждать. Он привык соприкасаться с людьми солидными. С годами он усвоил предрассудки дворецкого в барской усадьбе и в этой обстановке чувствовал себя не в своей тарелке.

Однако ресторан помещался в буржуазной части квартала. Шавана встретил, пожалуй, чересчур предупредительный метрдотель, который усадил его в спокойном углу.

– Я поджидаю даму.

– Хорошо, мсье.

Так значит, Лейла приходила сюда… С кем? Кто был очередным избранником дня? И почему его одолевала странная тревога? Желая избавиться от такого впечатления. Шаван критически огляделся по сторонам. Ресторан смахивал на храм чревоугодия, с кабаньими мордами, как символ ex-voto [8] Обет, посвящение (лат.). ; бра изысканно рассеивали свет по скатертям и столовым приборам. Насколько же его вагон-ресторан выглядел шикарнее при всей строгости отделки! Он пробежал глазами меню. Весьма подходящее, но дорогое. Надо зарубить себе на носу, что Лейла, Доминик и иже с ними привыкли вкушать неординарные ресторанные блюда и он не должен скаредничать. Предстать перед ней господином, может, и заурядным, но только не скупердяем.

И вдруг она явилась – в каракулевом манто и меховой шляпке, глаза веселые – ни дать ни взять Золушка, приехавшая на бал. Гардеробщица бросилась ее раздевать; метрдотель пододвинул кресло. Доминик уселась поудобнее и помотала головой направо-налево, как истинная профессионалка, способная сосчитать взгляды мужчин на лету.

– Правда, нам будет тут уютно?.. И мы сможем вдоволь наговориться – ведь нам нужно так много друг другу поведать!

Доминик извлекла из сумочки зеркальце и проверила, все ли в порядке.

– Аперитив? – предложил Шаван.

– Разумеется. Портвейн.

– Два портвейна! – заказал он. – Вы мне еще так и не сказали, где же ваш дом.

– О! Отсюда не совсем чтобы рукой подать. На улице Труайон. Квартира стоит мне бешеных денег. Но я вынуждена поддерживать определенный standing [9] Положение в обществе (англ.). . Если вам доставит удовольствие, я покажу ее. Увидите – моя квартирка немного меньше Лейлиной, но очень приятная. Как правило, мы не любим…

Доминик говорила без толики смущения. В ее прозрачных голубых глазах легко читались мысли, тогда как карие глаза Люсьены были ловушками, отражающими свет.

– У меня волчий аппетит, – заявила она. – А у вас?

В ней все было легким, изящным, непосредственным. В голосе играла смешинка, как в шампанском – пузырьки. Шаван вдруг приревновал ее ко всем мужчинам, которые ее посещали. Желая разрушить очарование, он предложил:

– А что, если нам немножко заняться меню… Послушайте… Устрицы для начала?..

– О да, – согласилась Доминик, и ее глаза заблестели. – Да, устрицы и мюскаде.

– Затем рыба?

Она с прилежанием изучала список блюд, сдвинув подведенные брови.

– Знаете, что бы я съела? – наконец изрекла она. – Говяжье филе с кровью и картофель фри. Простенько, но со вкусом, а? И к этому молодого божоле.

– Как я понимаю вас, – сказал Шаван, чувствуя, как быстро улетучиваются остатки его недоверия.

Сделав заказ метрдотелю, он наклонился к Доминик.

– И давно вы знакомы с Лейлой?

Доминик шлепнула его ладошкой по спине.

– Надеюсь, вы не намерены говорить со мной только о ней. Я тоже существую.

– Не бойтесь.

Они примолкли, пока официант водружал на металлическую подставку, стоявшую между ними, большое блюдо с великолепными устрицами.

– Пища богов! – воскликнула Доминик. – Жорж, а знаете, вы просто лапочка!

Шаван вздрогнул. Жорж? У него совершенно выскочило из головы, что он Жорж Матеи. Избави бог совершить оплошность. И как же будет ему приятно в ответ назвать ее Доминик.

Проглотив первую устрицу, она продолжила разговор:

– У меня такое впечатление, что мы с Лейлой знакомы чуть ли не всю жизнь. Мы еще вместе учились в алжирской школе. Вы же знаете, что она дочь фермера из окрестностей Бона?

– Она всегда была со мной не очень болтлива. Но я смутно припоминаю, что слышал от нее о таком городе.

– Ее отец женился на берберке, но, заметьте, берберке из знатного рода и красавице в придачу. Лейла своей особенной красотой пошла в мать! И она многим нравится!

Шаван улыбнулся и наполнил бокал Доминик.

– Похоже, она не в вашем духе?

– Нет, почему же. Только я никогда не могла понять, что в ней находят мужики. Вы, например? Что привлекло вас? Ну-ка, объясните.

Попав в затруднительное положение, Шаван притворился, что раздумывает.

– Что меня привлекло? Честно говоря, не знаю. Может, ее несколько… экзотическая внешность.

– Экзотическая? Да не смешите меня! – («Как жаль, что она малость вульгарна», – мелькнуло в голове Шавана.) – Сразу видно, что вам не приходилось видеть ее по утрам, когда мы еще такие, какими нас создала природа. Уверяю вас, она выглядит как любая другая женщина.

– Вы меня удивляете, Доминик. Я считал вас снисходительнее. Ведь Лейла – ваша подруга.

– Одно другому не помеха.

Она вытерла пальцы и предупредила:

– Прошу вас, Жорж, миленький, не нажимайте на мускат. Лично я от него сразу хмелею.

Допив стакан, она осторожно прикоснулась к щекам.

– Начинают гореть, – сообщила она. – Чего доброго, вы подумаете, что я пьянчужка.

– Возьмите еще парочку устриц, – настаивал Шаван. – Они вам фигуру не испортят.

– Она не дурна, моя фигурка, – прыснула Доминик. – Вам нравится?.. Вижу. Вам моя фигура до лампочки. Что вас интересует, так это Лейла. Ладно. Так что же я вам говорила? Ах да. Ее папа был богач. Если бы не восстание, Лейла стала бы хорошей партией. Но ее подобрал славный малый и отвез во Францию. И вот тут-то вы у меня от удивления рот разинете. Она вышла замуж. Вот чего вы не знали, верно? Незавидный брак, насколько я могла понять, ибо разговоров на эту тему она избегала. А вскоре этот тип умер. Туда ему и дорога!

– Да! – выдавил из себя Шаван, уязвленный в своих лучших чувствах. – Туда ему и дорога… Ну а вы? Прошу вас, расскажите мне немножко и о себе.

Пока убирали со стола и принесли в мисочке теплую воду обмыть пальцы, они хранили молчание. Закуривая «Голуаз», Доминик извинилась:

– Мне не следовало бы курить. Это женщину не красит. От табака мерзкий вкус во рту. Но странное дело, вас я не стесняюсь.