Анатолий Степанов - Любить и убивать

— Здравствуйте, — прорвалась наконец через болошевский словесный водопад дамочка. Поздоровалась, но не представилась. Подозрительна. — Я, пока ужинает моя малолетняя банда, могу уделить вам несколько минут.

Фразу эту составила с трудом, напрягаясь. Сделала внимательное лицо, но за ограду не пригласила.

— И сколько же у вас их, обожаемых бандитов? — непосредственно заинтересовалась Лидия Сергеевна.

— Трое. Двое пацанов и девица. — Дамочка впервые улыбнулась.

— Ну и ну! — восхитилась Лидия Сергеевна. — Как же успели в вашем-то возрасте? — И тут же спохватилась: — Ой, да я заболталась, старая дурында! Дело наше вот какое: десять лет тому назад мы снимали эту дачу у Ицыковичей. А потом знаете как бывает: мужа на десять лет законопатили в посольство наше в Мексике, всего полгода, как вернулись и поняли, что жить в городе сейчас просто невозможно. А для Ксюшки все десять лет вот эти сосны, — Лидия Сергеевна задрала голову и посмотрела на плотные, как цветная капуста, верхушки деревьев, — и были Россией.

— Вы очень похожи, — решила дамочка, переводя взгляд с Ксении на Лидию Сергеевну и открыла калитку. — Что мы все стоя да стоя. Пойдемте, присядем и поговорим по-настоящему. Ой, извините, не представилась: меня зовут Галина.

Они втроем устроились под тентом на скамейке-качелях. Ксения по-детски непосредственно оттолкнулась ногой от земли, и качели ощутимо закачались. Галина засмеялась и добро спросила:

— Ты, Ксюша, в этом году школу закончила?

— В институт поступает, — не стала разочаровывать хозяйку дачи Лидия Сергеевна.

— В МГИМО, конечно? — не без подковырки заметила Галина.

— Вот и не угадали! — рассмеялась Лидия Сергеевна. — Иняз, или как он теперь называется? Академия?

— Академия, — подтвердила Ксения.

— Заговорила, слава Богу, — проворчала Лидия Сергеевна. — А то молчишь и молчишь.

— Детство вспоминаю, — невесело призналась Ксения.

— Должна вас разочаровать, — жалеючи их, призналась Галина. — Два года тому назад мы с мужем арендовали эту дачу сроком на пять лет.

— У Ицыковичей? — мимоходом полюбопытствовала Лидия Сергеевна.

— Может, и были когда-то Ицыковичи, но теперь хозяин — Гольдин Алексей Яковлевич. Мы хотели купить ее, большие деньги предлагали, но он отказался наотрез. Да и вообще он какой-то странный. Мы предложили ему безвозмездно за свой счет реконструировать и участок и дом, но он не захотел. Вот так и живем.

— А все равно здесь замечательно, — мечтательно сказала Лидия Сергеевна.

— Да, природа хорошая, — согласилась Галина. — Но бытовые условия — каменный век. Мы уже строимся в Жуковке. Знаете? Это рядом с Николиной горой. Надеюсь, следующим летом переедем туда.

— Галочка! Милочка! — взмолилась Лидия Сергеевна. — Сделайте любезность, адресок этого Гольдмана и телефон.

— Не Гольдмана, а Гольдина, — смеясь, поправила ее Галина. — Телефон и адресок я вам, конечно, дам. Но особенно не надейтесь его уговорить.

— Год, Галочка, большой срок. Мало ли что может произойти.

— Очень хочешь жить здесь, Ксения? — стараясь расшевелить девушку, спросила Галина.

— Не знаю, — странно ответила Ксения. Галина похлопала ее по плечу, встала и пошла в дом за гольдинскими координатами. Навстречу ей явились на крыльце дети: чинные, до невозможности хорошо одетые. В сопровождении интеллигентной и строгой бонны.

Дед нагнал их на Главной аллее Измайловского парка. Обгоняя, гордо проурчал заграничной дудкой, приказывая остановиться. Остановились, раз начальник приказал. Лихой Сырцов, останавливаясь, все же не утерпел: передним бампером слегка ткнул иномарку в каучуковые амортизаторы «вольвовского» зада. Потерявшего бдительность самодовольного Смирнова ощутимо кинуло назад.

Это и послужило причиной небольшого скандала. С трудом выбравшись из лимузина, хромой Дед заорал на всех, благо все уже вылезли из «девятки».

— Ну, Сырцов, я понимаю, мент, то есть шпана наоборот, но ты, Лидка, жена же мне!

— А я, Александр Иванович? — невинно сбила его с крика Ксения.

— Ты еще малолетняя дурында, — выпустив пар, для порядка обругал и ее Смирнов. Затем пожалел себя: — А если бы я шейные позвонки сломал?

— А ты не пижонь, — справедливо укорила его Лидия Сергеевна.

— Разве вас перебрешешь? — сдался Смирнов и бурно приступил к серьезному допросу. — Все, забыли. Теперь, Жора, по порядку.

— По порядку может только Лидия Сергеевна, — снял с себя ответственность Сырцов.

— Никаких Ицыковичей, Саня, — серьезно сказала Лидия Сергеевна. — Владелец дачи некий Гольдин Алексей Яковлевич, проживающий на улице Куусинена, или как она теперь называется? По словам арендаторши дачи, нашей с Ксенией лучшей подруги Галины, гражданин весьма непростой.

— Гольдин, говоришь? — переспросил Смирнов. — Алексей Яковлевич? А сколько ему лег?

— Не спросила, — виновато призналась Лидия Сергеевна.

— Нет, Лидка, я сыскарь лучше, чем ты! — восторжествовал Смирнов. — Хотя ты и кандидат каких-то там наук!

— Где мы сегодня с Ксенией ночевать будем? — не обращая внимания на его немыслимое хвастовство, спросила Лидия Сергеевна.

— У Казарянов, — решил Смирнов. — Сейчас я вас мигом к ним домчу, а сам в гости к Голдину Алексею Яковлевичу.

Дверь без особых расспросов открыла миловидная еврейка средних лет.

— Мне бы Алексея Яковлевича, — проканючил Смирнов.

— Они в карты играют. Проходите, — пригласила беззаботная хозяйка.

Сколько там лет прошло? Сорок два? Лешка Гольдин, по школьному прозвищу Лешка Бэз, как сорок два года тому назад, важно думал над очередным ходом. Смирнов постоял незамеченным в дверях и вдруг заорал:

— Шолом-алейхем, евреи!

Совсем пожилой Леша Бэз поднял глаза на непрошеного гостя, дважды моргнул в недоумении и вдруг прокричал ответно — испуганно и счастливо:

— Саня! Санька!

Последнее дело оставалось у Сырцова на сегодня — визит к Николаю Григорьевичу Сергееву, к Коляше Англичанину. Церберы у входа вроде бы его узнали. Пустили в контору «Блек бокса» беспрепятственно. А красотка Маргарита, ясное дело, приняла как родного, но и огорчила тут же:

— Здравствуйте, Георгий Петрович. А Николая Григорьевича нет.

— А будет?

— Вряд ли. Вы ведь, наверное, знаете; какое у нас горе.

— А как же его все-таки убили? — бесцеремонно полюбопытствовал Сырцов.

Маргарита округлила глаза и упоительно поведала:

— Василий Федорович как вошел в подъезд, так в него и выстрелили. Один, говорят, из браунинга в голову, а второй из обрезанной двустволки двенадцатого калибра картечью. Всю грудь разворотило.

— Что же ваши «блек боксы» проморгали, охрана хренова? — безжалостно спросил Сырцов. Он сел на стул напротив Маргариты и беззастенчиво ее рассматривал: — Ты ничего от меня не скрываешь, крошка?