Анатолий Степанов - Любить и убивать

— Мы со двора начнем, — предупредил Махов.

— Как вам угодно, — сказал Дмитрий Федорович и ушел в дом.

Пареньки из области разыскали-таки сырцовскую «девятку» у станции и, вскрыв, пригнали ее к даче. Так что московскому псу было что пронюхать про Сырцова.

Как только холеная овчарка с проводником ступила на территорию дачи, Рекс у будки взревел почти человечьим голосом и ревел, гавкал, стонал, скулил все время, которое находилась в его владениях чужая собака.

В полном презрении овчарка никак не отреагировала на этот сольный концерт. Ей было некогда, она работала. Сделав малый круг у калитки, она странными зигзагами рванула, бесцеремонно потянув за собой проводника, через кусты, за деревья, сквозь заросли у забора к малозаметной калитке на другом конце участка. У закрытой калитки присела и требовательно заскулила.

— Чего это она так странно шла? — спросил запыхавшийся подполковник. Проводник хотел было ответить, но не успел — все объяснил Махов:

— Сырцов, видимо, шел за этим Рексом так, чтобы из дома не увидели.

Открыли калитку, и служебный пес понесся по прямой к дальней беседке. У замаскированного люка опять присел и снова заскулил. Махов, бежавший рядом с проводником, присел на корточки и, внимательно осмотрев траву, попросил проводника:

— Будь добр, оттяни собаку подальше.

Проводник потянул повод. Служебный пес, тормозя всеми четырьмя лапами, бурно сопротивлялся, не хотел, чтобы его лишали любимой работы. И только у входа на дачный участок Дмитрия Федоровича перестал артачиться: понял, что его работа закончена… Сменяя пса с проводником, шел к беседке маленький отряд оперативников. Последним был тяжело опиравшийся на роскошную трость отставной полковник Смирнов.

— Люк. Замаскированный люк, — сказал ему Махов, когда тот подошел. — С чего начнем?

— Осмотримся, — сам себе сказал Смирнов и внимательно осмотрелся. — Схрон, Леня. Вырыт скорее всего от беседки. Так что пол беседки — потолок схрона. По всем правилам оуновцев и «зеленых братьев» должен где-то быть второй выход. Но не думаю, что он есть. Скорее всего, это не настоящий схрон, а простенькая пещерка, вырытая для того, чтобы при случае отсидеться в безопасности. Открывай потихоньку, Леня.

Махов осторожно поднял крышку люка. В сумерках с трудом различали ступени и деревянную дверь. Махов так же осторожно опустил крышку.

Все, не сговариваясь, тихонько удалились на приличное расстояние. Стали двумя кружками: семеро оперативников — в одном, трое начальников (считая за начальника и Смирнова) — в другом.

— Предположения? — вопросил областной подполковник.

— Александр Иванович… — просительно потребовал совета Махов.

— Дай подумать, Леня. Дай подумать, — пробормотал Смирнов, страдальчески морща старческое свое лицо. Подумав, заговорил нормально: — Если Жора еще живой, при планомерном штурме с предварительным предложением сдаться Рузанов успеет его кончить. И кончит обязательно: терять ему нечего. Заставить его растеряться на минуту, отвлечь от Жоры опасностью с нескольких сторон — вот наша задача. Следовательно, одновременная атака через лаз и сверху — через крышу-пол. Товарищ подполковник, не могли бы ваши ребята быстренько, секунд за тридцать, ну, хотя бы за минуту, вскрыть пол беседки?

— Вскрыть-то они вскроют. Но без подходящего инструмента… — засомневался подполковник.

— На этой правительственной игровой площадке наверняка дворник существовал. И где-то здесь его закуток для инструмента должен быть, — мгновенно сообразил Махов и позвал: — Нефедов!

Нефедов, ловкий, с бесом в глазу, тренированный, тотчас подскочил.

— Игорек, быстренько расстарайся и найди здесь на площадке дворницкий склад с инструментами. И сюда все, что там есть: лопаты, ломы, вилы!

— Бу сделано! — дурашливо ответил Нефедов, серьезно уже осмотрелся, прикинул и уверенно направился к танцевальной веранде.

— Теперь дрын какой-нибудь, бревно, доску покрепче, — попросил Смирнов.

— Зачем? — удивился подполковник.

— Деревянная дверь за люком точно в размер лаза. При первой опасности Рузанов начнет палить через дверь. Вам что — своих ребят не жалко?

А Нефедов от танцверанды уже показывал сделанную большим и указательным пальцами букву «О». О’кей, значит.

Подполковник и трое его оперов, наблюдая, ждали, когда другая вооруженная ломами и штыковыми, заграничного производства лопатами четверка, разувшись, в одних носках, поднимется в беседку. Махов и Смирнов были с этой четверкой, но, обутые, ждали пока у лесенки. Трое из ступивших на пол беседки передали инструменты четвертому, на карачках бесшумно изучали половицы, ища в полу слабину. Наконец старший поднялся в рост и дал отмашку.

Подполковник откинул люк, а трое его молодцов сверху, не спускаясь по земляным ступеням, длинной и тяжелой доской от танцверанды ударили по деревянной двери. В быстром темпе: раз, другой, третий. Дверь на этот раз была заперта, и из-за нее грянули, сливаясь в один, два выстрела. Подполковник пустил из своего «макарова» в ответ всю обойму.

А в беседке трещали беззвучно в пистолетном грохоте и отскакивали под лопатками и ломами доски пола.

— Проводку не повредите! — кричал Махов, уже взбежавший в беседку. Первое, что увидел в проломе Смирнов, стоявший рядом с Маховым, был топчан и Сырцов, привязанный к нему. И только потом, к своему удивлению, он увидел двоих, бешено паливших в дверь: Рузанова и неизвестного верзилу.

Дверь, выбитая из петель, рухнула неожиданно. Скорее всего от непонятного движения воздуха — сквозняка — Рузанов поднял голову и увидел пролом. Он оскалился в припадочной усмешке и с пистолетом развернулся к топчану. Он опередил Махова, успев выстрелить один раз. Во второй не успел: пуля из маховского пистолета вошла ему под левую лопатку. Рузанов целился Сырцову в голову, но попал в плечо. Махов же хотел попасть, в правую руку Рузанова, но тоже промахнулся, так уж получилось в нервной перестрелочной запарке.

Рузанов упал. Верзила тоже посмотрел наверх, понял все, выронил пистолет и поднял руки.

Махов спрыгнул вниз. Смирнов так не мог. Спустившись по ступеням, он подошел к люку.

— Что там? — спросил подполковник.

— Все, — невесело ответил Смирнов. — Главного уложили.

И спустился в схрон. Верзила в наручниках стоял в углу, а Махов, присев с краю на топчан и разрезая ножом сырцовские путы, все спрашивал, спрашивал:

— Как ты, Жора? Как ты, Жора?

— Порядок, порядок, — лихорадочно отвечал Сырцов.

Глядя в изуродованное, увеличившееся лицо Сырцова с подпаленным подбородком, Смирнов потребовал у Махова:

— Дай нож.

Махов, уже завершивший операцию по освобождению сыщика от пут, протянул ему нож. Смирнов с треском взрезал ткань камуфляжа, осторожно приподнял Сырцова и осмотрел рану. Рядом со вчерашней ссадиной от пули Решетова был другой пулевой вход. Смирнов заглянул за сырцовское плечо. Слава Богу, и выход. Нежно возвратил Сырцова на топчан и сказал с облегчением: