Анатолий Степанов - Любить и убивать

— Повезло тебе, Жора.

Сырцов приходил в себя. Попытался улыбнуться, но сильно увеличившиеся в объеме губы и щеки позволили рту лишь скривиться. Ответил, как ему казалось, шутливо и бодро:

— Везет. Второй раз за сутки в одно и то же место.

Вокруг уже стояла вся команда. Махов спохватился — дела не терпели отлагательств — и распорядился, прося подполковника:

— «Санитарку» бы и перевозку.

— Труп к вам или к нам? — рассматривая мертвого Рузанова, спросил подполковник.

— Лучше к нам, — опять же прося, решил Махов.

— Я в больницу не поеду! — забеспокоился Сырцов.

— Не поедешь, не поедешь, — успокоил его Смирнов, ловко перевязывая пробитое плечо рваниной из разрезанного сырцовского исподнего. — Но надо, чтобы твое плечико врач настоящий посмотрел.

— Ну, а теперь в гости к Дмитрию Федоровичу, — предложил Махов.

— А стоит? — засомневался подполковник. — Вроде в обыске надобность отпала…

— Побеседовать стоит в любом случае, — возразил Махов.

— Стоит, стоит, — слабым голосом подтвердил Сырцов.

— Жора, идти сможешь? — спросил у него Смирнов.

— Я все могу, — бойко объявил Сырцов и скинул ноги с топчана на пол в стремлении сесть. Но тут же его швырнуло в сторону, и он упал пробитым плечом на голые доски. Взвыл непроизвольно.

— Герой, герой, а у героя — геморрой, — ворчливо заметил Смирнов.

Сырцов сделал вторую попытку сесть и сел-таки. Торжествующе ответил Деду:

— У героя не геморрой, а рана, — и вдруг увидел Малыша. — Ну, как ты теперь себя чувствуешь, вивисектор?

Слово «вивисектор» для Малыша было тайной за семью печатями, и поэтому он ответил неопределенно:

— А что?

— Да ничего, — сказал Сырцов и стал подниматься, не отрывая взгляда от Малыша. Цепляясь за маховский рукав, встал-таки. Сделал шаг, взял нож, небрежно брошенный Дедом на стол. Сделал еще один шаг. К Малышу.

— Не подходи! — заорал Малыш и, забившись в угол, прокричал остальным: — Да что это делается?! Он меня будет резать, и вы, милиционеры, допустите это?

Сырцов вернулся к столу, воткнул нож в столешницу и опять сделал попытку улыбнуться.

— Вы с Пашей все спорили, трус я или не трус. И проверяли на опыте. Ножичком или спичкой. Теперь я тебя проверил, Малыш. Жидкое говно — вот ты кто.

Сырцов, хотя и шатаясь, шагал самостоятельно. На всякий случай рядом с ним шел Нефедов — страховал. Миновали малозаметную калитку и увидели на дачной веранде Дмитрия Федоровича и Ольгу Лукьяновну. Ждали, даже пальбы не испугались.

— А где Павел? — ломким от предчувствия беды голосом спросила Ольга Лукьяновна у троих первыми подошедших к веранде. У подполковника. У Махова.

У Смирнова.

— В подполе остался. Скоро перевозка прибудет, и его в морг отвезут, — безжалостно и буднично сообщил Махов. Ольга Лукьяновна сцепила ладони и прикрыла глаза.

— Какой еще Павел?! — прокричал Дмитрий Федорович. — Какой такой Павел, Ольга?!

— Павел Рузанов, — за нее ответил Махов. А Ольга Лукьяновна, не открывая глаз, добавила:

— Паша. Пашенька. Племянничек мой последний.

Слезы потихоньку пробивались сквозь опущенные ее веки. Пряча слезы, Ольга Лукьяновна медленно повернулась и, шаркая ногами, поплелась в комнаты.

— Мадам, не уходите далеко, — в спину ей сказал Махов. — Вы скоро нам понадобитесь.

— Вы что, убили Пашку Рузанова? — полюбопытствовал пришедший в себя Дмитрий Федорович и веселыми маразматическими глазками оглядел всех. Увидел приколдыбавшего Сырцова и удивился страшно: — Это кто же так тебя, Георгий?

— Ваш Паша, — ответил Сырцов.

— А ты его застрелил! — ужасно обрадовался Дмитрий Федорович своей догадке.

— Не я, — с сожалением признался Сырцов. Он стоял в дверях, бессильно прислонившись к дверному косяку. Сообразительный Нефедов ощутил его состояние и предложил:

— Вам бы сесть, Георгий Петрович.

— Знаешь, как меня по имени-отчеству? — удивился Сырцов. — А тебя как зовут?

— Игорь.

— Вот что, Игорь. Я окончательно дошел, — признался Сырцов. — Доведи-ка меня до того кресла.

— Бу сделано! — прокричал свое Нефедов и почти на себе доволок Сырцова до плетеного кресла. Тот рухнул в него и вмиг поплыл — расслабился до полубеспамятства.

— Вот тебе и бомж! Вот тебе и алкоголик! — глядя на Сырцова, заговорил про Рузанова Дмитрий Федорович. — Рюмочку просил поднести, деньги клянчил. А Ольга-то, Ольга! Все клеймила его, из дому гнала, а оказывается — прятала! А куда она делась? — строго спросил он у Махова и, не дождавшись ответа, старчески зарысил в дом, взывая на ходу: — Ольга! Ольга!

— Проследи за свиданием, Игорек, — скучно распорядился Махов, и Нефедов, ни слова не говоря, двинулся за экс-вождем.

— От нервности и я ослаб, — признался Смирнов, усаживаясь в парное кресло рядом с Сырцовым. Подполковник и Махов устроились на диванчике.

— Все-таки будем шмонать дачу? — поинтересовался подполковник.

— Чисто формально. Обходом и осмотром, — успокоил его Махов. — Рузанов, вероятно, все, что надо прятать, в схроне держал. Там наверняка тайник имеется.

— Мои там все раскопают, — уверенно заявил подполковник. Молодец, любил своих подчиненных.

Вернулся Дмитрий Федорович в сопровождений Нефедова, вернулся и сообщил:

— Ревет, старая дура. Заперлась у себя и ревет. Я через дверь утешал, а она все: «Уйдите да уйдите!» — Рассерженный, бесцеремонно уселся между Маховым и подполковником и, переводя взгляд с одного на другого, требовательно спросил: — Что там этот мерзавец Пашка натворил?

— Во-первых, вашего зятя застрелил.

— Значит, Пашка — Вальку. А могло и наоборот. Валька — Пашку. Они ведь как два паука в банке.

— Еще что про Рузанова знаете? — спросил Махов.

— А что про него знать? — презрительно задал сам себе риторический вопрос Дмитрий Федорович. — Пьяница, нахал, подзаборник. Знал я, что он плохо кончит.

— Все?

— Все. Нету больше Пашки Рузанова!

Прикрыв один глаз, Смирнов другим наблюдал за троицей. И слушал внимательно. С участка донесся оживленный гур-гур и шум шагов. Возвращалась команда подполковника.

Возвратились. И Малыша привели. Увидев его, подполковник сказал недовольно:

— Он-то здесь зачем? В «воронок» его!.

Нет покоя бойцам невидимого фронта. Один из областных оперов, придавая направление, легонько толкнул безмолвного и покорного Малыша в спину, и они вдвоем побрели к калитке, к «воронку».

— Потрясите его как вам надо, а потом нам отдайте. Договорились? — предложил Махов.

— Но чтобы все чин чином. С официальным запросом, — поставил условие подполковник и бодро обратился к своим: — Что выудили, рыбаки?

Старший торжественно водрузил на стол шикарный кейс, а двое молодых стали вытаскивать из мешка по очереди: кольт, «узи», два «ПМ», пяток гранат-«лимонок», две пачки пятидесятитысячных купюр в банковской упаковке, нетолстую пачку долларов, патроны в обоймах, коробках и россыпью.