Ян-Филипп Зендкер - Голос одиночества

Неопределенность – вот что было самым мучительным в ее положении. И абсолютная беспомощность. Как долго ей предстояло жить в этой комнате? Дни? Недели? Месяцы? Ей так и не предъявили обвинения. В чем состоит ее преступление и когда она снова увидит родителей и брата? Что, если за этой благоустроенной тюрьмой последуют годы трудовых лагерей? Чем могла она ответить на насилие? Только самодисциплиной. Инь‑Инь решила замкнуться в себе. Что‑то вроде анабиоза – зимней спячки души, от которой она до сих пор не могла пробудиться.

– Звони, если что, – напутствовал ее Сяо Ху. Инь‑Инь кивнула. – Я навещу тебя, если захочешь. – Он как будто предвидел, что она уезжает надолго. – Теперь у меня достаточно времени.

– Я знаю, спасибо.

Инь‑Инь было жаль расставаться с братом. Она гордилась им, потому что ему была обязана своим освобождением. Он – теперь об этом можно было говорить смело – рисковал всем и только благодаря счастливому стечению обстоятельств сам не попал в трудовой лагерь или психиатрическую клинику. Из «Чайна лайф» Сяо Ху уволился вскоре после освобождения сестры. «Взял тайм‑аут» – так он объяснил. Сяо Ху требовалось время оправиться, но, в отличие от Инь‑Инь, он не представлял себе, чем будет заниматься дальше. Вероятно, рассмотрит вакансии или откроет частную адвокатскую практику. В машине Инь‑Инь искоса поглядывала на брата. С такого ракурса сходство с Да Луном особенно бросалось в глаза. Теперь он был вся ее семья – такой близкий и такой недоступный. Он дал ей денег на дорогу, тем не менее Инь‑Инь держалась с ним отстраненно. Когда Сяо Ху ее обнял, она тут же высвободилась.

До какой степени можно быть чужим самому себе?

* * *

Пол Лейбовиц нервничал. Он то беспокойно озирался по сторонам, то вдруг останавливал взгляд на доске объявлений. Инь‑Инь наблюдала за ним несколько минут, прежде чем Пол успел заметить ее в толпе пассажиров.

Он знал, что она не бросится ему на шею. В первые дни после ареста Инь‑Инь видела в Лейбовице союзника, во всяком случае, воспоминания о нем придавали ей силы. Иногда она даже тешила себя бредовой мыслью, что он хлопочет о ее освобождении. Однако неделю спустя надежды сменились разочарованием и озлобленностью. Ведь это он, Пол Лейбовиц, был виноват во всем. Борец за справедливость! Конечно, почему бы и нет, если всегда есть возможность отсидеться в Гонконге. Инь‑Инь проклинала себя за наивность и доверчивость. Но потом прошло и это. Осталось неопределенное чувство, сродни раздражению, которое и сама Инь‑Инь пока не могла истолковать.

Но вот их взгляды встретились – и озлобленность на ее лице сменилась легкой улыбкой. Пол подбежал и крепко прижал ее к груди:

– Как долетела?

Вопрос из разряда «вежливых», так сказать, обязательная часть программы.

– Хорошо.

– Ты уже когда‑нибудь была в Гонконге?

– Нет.

Об этом она писала ему в последнем электронном письме.

– Ты голодна?

– Нет.

Пол подхватил ее чемодан и повел к автобусной остановке. По дороге он рассказывал об истории аэропорта, архитекторах и даже остановился два раза, чтобы обратить ее внимание на «изящные стропильные конструкции».

– За каких‑нибудь восемь лет… два подвесных моста… портовый туннель… просто великолепный результат…

Инь‑Инь ловила обрывки фраз, не особенно вдаваясь в их смысл, и все спрашивала себя: что с ним происходит? С чего это вдруг Полу Лейбовицу вздумалось поработать ее персональным гидом? Или он и в самом деле верит, что может заинтересовать ее всем этим в такой момент?

В Гонконге Инь‑Инь планировала задержаться дня на три, но ни при каких обстоятельствах не соглашалась ночевать в отеле. В квартире Кристины и без того не хватало места, поэтому было решено, что Инь‑Инь поживет у Пола. Однако теперь эта идея нравилась ей все меньше.

В поезде оба молчали, любуясь проплывавшими за окном зелеными ландшафтами.

– Ты уже знаешь, что вчера арестовали еще троих менеджеров «Саньлитуня»? – спросил вдруг Пол.

– Да, брат рассказывал, – равнодушно отозвалась Инь‑Инь.

– И тебя это не радует? – Она не ответила, и Пол быстро добавил: – Даже китайские газеты описывают вашу историю во всех подробностях. – (Инь‑Инь кивнула.) – И международная пресса… Ты знаешь об этом?

– Нет… то есть да, брат рассказывал.

Чего хотел от нее этот Лейбовиц? Чтобы она бросилась ему на шею от радости? Или ждал от нее изъявлений благодарности? Она в курсе. Более десятка менеджеров и других ответственных работников «Саньлитуня» уже арестовано, но ее это не интересует. Три фабрики закрыты, по крайней мере временно. Берут пробы воды и почвы. Всем пострадавшим обещана денежная компенсация, размеры которой обсуждаются.

После публикации текста Инь‑Инь несколько дней Интернет бушевал, как штормовое море. Цензура, непонятно из каких соображений, бездействовала. Быть может, как предположил Сяо Ху, власти решили наказать «Саньлитунь», чтобы другим неповадно было. Или же число пострадавших достигло критической цифры и игнорировать проблему стало невозможно. Помимо всего прочего, случай идеально вписывался в новую правительственную кампанию по охране окружающей среды. О нем говорили по телевидению, писали в газетах.

Тем не менее победительницей Инь‑Инь себя не чувствовала. Ее родители мертвы. Да, она на свободе, но надолго ли? Они захотели освободить ее и освободили. Никто так и не объяснил, с какой стати ее опять привезли в Шанхай. Никто не отвечал на ее вопросы. Никто не понесет ответственности за ее арест. Значит, завтра под ее дверью снова могут появиться люди в форме. Она не в тюрьме, но не чувствует себя свободной. Потому что свобода существует только внутри нас. Сейчас Инь‑Инь действительно от чего‑то отделилась, избавилась, но от чего? Самой себе она напоминает кусок дерева посреди бурного моря, где ее так и швыряет из стороны в сторону. Быть может, это и есть путь к свободе. Инь‑Инь выбрала его, хотя толком не знает, куда он ведет.

Пол чувствовал, что его вопросы мало ее интересуют. Он глядел на Инь‑Инь искоса, и, когда их взгляды встречались, она отворачивалась.

– Я рад тебя видеть, – вдруг сказал он тем доверительным тоном, который она помнила по Шанхаю. – Извини за тот вздор, что я молол в аэропорту. Я… – Он запнулся, подбирая слова. – Я перенервничал.

– Из‑за чего?

На ее лице отразилось искреннее недоумение.

– Из‑за того… что произошло.

– Ты чувствуешь себя виноватым? – (Пол заглянул ей в глаза.) – Это всего лишь вопрос.

– Я повел себя неосторожно.

– Это так.

– Но я не думал, что они зайдут так далеко. Я… – Пол остановил на Инь‑Инь вопросительный взгляд, как будто хотел, чтобы она закончила его фразу. – Я совершенно неправильно истолковал ситуацию.